Виталий Абоян - Ипостась

Последний обряд не был завершен как подобало. Много последних обрядов не соответствовало той процедуре, которой обучил Шанкара джемадар Раджеш. И за освобождение самого Раджеша бхутот не получил никакого вознаграждения.

Так не должно быть. Шанкар знал, он чувствовал, что тело начинает ломить, а голова делается тяжелой, будто внутрь черепа налили расплавленного свинца. Не было беседы на ковре, не было кусочка сахара, от которого тело получало блаженство, а душа – понимание того, что все происходящее верно и соответствует замыслу Кали. Шанкар понял, что теряет уверенность.

Он знал, что теряет веру. Румаль перестал быть румалем, превратившись в обыкновенный шелковый платок, жертвы его искусства больше не были освобожденными частицами великого Брахмана, они стали обычными трупами с перечеркнутой бороздой от платка шеей. Мир больше не казался мыслью богов – четкой и совершенной. Мир превратился в смердящую помойку, заполненную алчными, злобными и жестокими людьми, не имеющими никакого отношения к Великому Абсолюту.

И все – из-за несъеденного кусочка сахара, обычного рафинада. Не в сахаре дело, это богиня Кали наполняла разум радостью и силой для свершения новых подвигов во имя ее.

Сахар лишь символ. Это было правдой. Но не всей правдой, не стоило себя обманывать.

Шанкар резко остановился, кто-то, шедший следом, уткнулся в его спину, бросив какое-то ругательство в сторону мешающегося зеваки. Десайю это без разницы, этот мир больше не значил для него ничего.

Молодой бхутот посмотрел на свои руки. Темная кожа покрылась царапинами, к ней пристала какая-то липкая, смешанная с пылью грязь. Откуда это липнет, словно тот сахар? Ах да, он же ел манго, которое украл у того торговца. В животе неприятно заурчало и стало тянуть, требуя еды, – голод, задремавший на время, опять заявлял права на существование. Нет, манго осталось в пыли свалки, в которую превратился район, соседствовавший с рынком.

Не важно. Руки сильно дрожали, им чего-то не хватало.

Понятно чего – того, что Раджеш добавлял в сахар. Того, к чему привыкают с первого раза.

Им не хватало уверенности в том, что дело их праведное. Они больше не верили, что Кали что-то вообще хочет от них. Они вообще сомневались в существовании Кали.

Как там сказал тот торговец? Люди сами становятся Брахманом? Но разве такое возможно?

Небольшой, плотно замотанный в полиэтилен брикет, что лежал в сумке Шанкара. Эту вещь молодой человек нашел у Раджеша. После того как его Атман... [20] Атман – изначальная истинная сущность индивидуума. Понятие души у индусов. не надо себя обманывать – после того как Шанкар задушил джемадара, он его обыскал и нашел брикет вместе с шелковым румалем, сложенным так, что получился небольшой мешочек, внутри которого лежала щепотка чего-то шуршащего. Десай до сих пор не смотрел, что внутри. Он забрал вещи инстинктивно, возможно, что-то почувствовав, возможно – стараясь хотя бы частично соблюсти Традицию и забрать у тела, оставшегося в нашем воображаемом богами мире...

...забрать у трупа...

...его мирское имущество.

Полиэтиленовая пленка замотана настолько плотно, что Шанкар чуть не сломал ноготь на указательном пальце, пытаясь отодрать упаковку. Но проделать отверстие удалось – на ладонь высыпалась щепотка тончайшего порошка нежно-голубого цвета.

Шанкар осторожно понюхал порошок. В ноздри ударил резкий дурманящий и какой-то острый запах.

...сами становятся Брахманом.

А если так, то, значит, Кали вообще перестанет существовать для Шанкара. Мир, который знают люди, есть всего лишь то, что они способны вообразить себе. Мир один – внутри головы того, кто о нем рассказывает. И если Кали перестанет существовать для Шанкара Десайя – бывшего тхага, мастерски владеющего румалем, – она исчезнет и из мира.

Вот чего боялись старейшины. Вот зачем он с единоверцами отправился в поход в радиоактивные джунгли Мьянмы. Вот то, что он предал.

Почти невесомый нежно-голубой порошок легко поднялся с измазанной ладони, оставив несколько крупинок на липких пятнах от сока манго, и впился в ноздри, наполняя голову едкой, кислой на вкус и острой на запах болью. С обратной стороны лба вспыхнула зарница, ударив в череп изнутри. А потом мир, каким его знал Шанкар Десай, исчез, уступив место черной пустоте, дарящей блаженство мокши. Десятки миров, сотни и тысячи, исполненных совершенства разума. Каждому миру – свой разум, который способен создать Бытие и наполнить его Мыслью.

Шанкар Десай больше не был предателем. Потому что теперь не существовало того, что он мог бы предать.

Молодой человек с уставшими, покрытыми алой сетью лопнувших капилляров глазами, грязный и одетый в застиранное рванье, аккуратно свернул разодранную полиэтиленовую пленку, которую держал в руках, и спрятал брикет с чем-то светло-голубым в бесформенный холщовый мешок. На его лице застыла легкая, чуть заметная улыбка. Он был доволен, ему было хорошо.

Мешок, надежно затянутый прочной веревкой, повис на плече хозяина. Молодой человек внимательно посмотрел вокруг, словно впервые увидев этот наполненный красками и гомоном мир, и отправился в путь.

О Шанкаре Десайе хозяин холщового мешка не знал. Он вообще никогда не слышал о человеке с таким именем.

Навигатор включаться отказывался. Вроде бы так и должно быть, но на случай потери ориентации были выданы четкие указания. Окоёмов неукоснительно следовал заученному алгоритму, только результат получить не удавалось.

Цифровой компас, залитый в прошивку коммуникатора, тоже показывал откровенную ерунду. До сего момента Окоёмов не пробовал его в действии. Возможно, в программу компаса закралась какая-то ошибка или сбой. Не исключено, что сделано это специально и компас не работал с самого начала. Ясно одно – они петляли, продираясь сквозь плотную растительность, по второму или даже третьему кругу.

Размокшая после вчерашнего потопа почва потихоньку начинала подсыхать, наполняя воздух испарениями и духотой. Тропический мир, умытый проливным дождем, снова возвращался к состоянию хорошо разогретой духовки.

Кхайе плелась следом, вид у нее был мрачный. Василий несколько раз пытался заговорить с девушкой, но она не понимала его слов. Или делала вид, что не понимала.

Значок зарядки на экране незарегистрированного коммуникатора неуклонно сокращался в размере. Аккумулятор расходовал ресурс зря – в углу красным пятном маячила перечеркнутая пиктограмма антенны: сеть коммуникатор не видел. Да и откуда ей взяться здесь?

Тот смурной мужик, что выдавал каждому бойцу «номерного» отряда личный незарегистрированный коммуникатор, что-то объяснял про спутник, но Окоё– мов не совсем понял, о чем тот толкует. Обычные коммуникаторы к спутникам не подключались, им нужен был ретранслированный сигнал. Так было на крейсере «Иван Грозный», так работала любая сеть в любой точке планеты.