Виталий Абоян - Ипостась

А к чему ты стремишься?

Мы меняем мир.

Внезапно Окоёмов остановился, словно перед ним вырос невидимый столб, в который он врезался на полном ходу. Эта странная фраза звучала снова и снова в его голове. «Мы меняем мир». Именно так он когда-то говорил, именно в это верил. Но вера не удержалась, она рухнула. С высоты огромной волны, обрушившейся на мьянманский берег.

Он должен был выполнить задание в Джакарте. Именно туда шел российский крейсер «Иван Грозный».

– Окоёмов! Ты в Джакарте бывал?

Будто заевшая запись в «балалайке», вопрос повторялся эхом, не желая исчезать из памяти. Слова старпома, словно выжженные каленым железом прямо по коре головного мозга, навсегда запечатлелись в памяти. Они постоянно были перед глазами.

– Нет.

Это было неправдой. В Индонезии Окоёмов бывал. И не раз. Он все подготовил еще полгода назад. Тогда его звали иначе, но это не имеет никакого значения.

– Тебе понравится там. Точно говорю, тебе обязательно понравится.

Нет, ему не понравилось. Ни в первый раз, когда он поехал туда просто осмотреться, ни во второй, когда дело уже началось. Грязная жаркая страна. К тому же – невозможно влажная и душная. Он не любил южные страны, ему не нравились азиаты. Но об этом никто не догадывался – он хорошо владел собой.

Тогда он верил в то, что делал. А теперь?

Теперь рыжего старпома давно доели морские обитатели. Возможно, кости еще найти можно, но слишком уж сложная задача – ударом и последующими волнами их, скорее всего, разметало по округе.

Их учили, что ни у кого из них не может быть личной жизни. Нет, им никто не запрещал иметь отношения с женщинами. Или с мужчинами – это кому что нравится, личные вкусы не обсуждались. Но это лишь физиология. А личной жизни быть не должно.

Эту простую истину вдалбливали в головы с самого первого дня. С того момента, как он, услышав завороживший разум рассказ о будущем человечества, пришел к этим людям. Решение посвятить себя будущему пришло в одночасье, он не раздумывал ни секунды.

Пожалел ли он о своем решении, принятом много лет назад?

А ты уверен, что принял его сам?

Решения можно принимать, тщательно обдумав все нюансы и представив все возможные последствия. Можно ни о чем не задумываться, а просто сказать: «Я так решил!»

Только ты ничего не решаешь, все давно решено.

Если бы предопределенность была столь неотвратимой, то для чего нужна борьба? К чему трепыхаться, если будет так, как будет?

Не тебе решать, как будет.

Сейчас он мог отказаться. Легко – очень просто остаться в этом медленно разрушающемся городке, забыть обо всех учениях и рассказах.

Легко ли?

Он не знал, для чего нужно то, что он делал.

Не строй из себя идиота – для того же, для чего и все остальное: для власти.

Они делают мир лучше.

И ты в это веришь?

Нет!

Если это так, то какого черта он тащил этого несчастного старика в Магуэ? Зачем вообще ввязался в это дело?

Ясно, что у них все на крючке – достаточно было только подключить «балалайку» к сети, и его тут же нашли. Мгновенно, обрубив, судя по всему, все программы, зашитые в коммуникатор людьми, которым подчинялся Лейтенант. Сам Лейтенант к хозяевам Окоёмова отношения не имеет. Это не вызывает никаких сомнений.

Поскольку то, на что смотрел «опытный глаз» Окоё– мова, сомнения отметало раз и навсегда.

Недалеко от покосившегося навеса, под которым сидело несколько торговцев и роилось целое облако мух, стоял монах. Обычный буддийский монах, завернутый в желтую, цвета детской неожиданности тряпку. Монах был китайцем: типичный разрез глаз, плоский, словно проваленный нос, относительно светлая кожа – бирманцы выглядели немного иначе. Как положено, он был лыс. Взгляд спокойных, на первый взгляд покорных всему глаз, при более детальном рассмотрении оказывался цепким и жестким, будто стальная проволока. И цвет они имели соответственный – серо-стальной.

Ничего в этом аккуратном, интеллигентного вида китайском монахе не напоминало о человеке, о котором думал сейчас Окоёмов. Но его учили находить сходство даже там, где его не было в принципе.

– Сколько здесь вертикальных зеленых полос?

Голос произносил слова мягко и тихо, можно сказать, с какой-то нежностью. Только от каждого звука, произнесенного этим голосом, отчего-то хотелось свернуться калачиком, спрятаться под одеялом и больше никогда не показывать оттуда носа.

– Я не...

На листе – обычном бумажном – хаос из разноцветных полос. Будто младенец позабавился, дорвавшись до коробки с карандашами.

– Сколько здесь вертикальных зеленых полос?

Нет, бить его никто не будет. Вообще – пальцем не тронут. У них другие методы, они действуют словом. Придется слушать и повторять. И так – пока не помутится в голове.

– Триста шестнадцать.

Черт его разберет, сколько на этом листе полос – не сосчитать. Считать никто и не просил, приказали просто назвать число. Их так и учили: не раздумывать, а принимать мир таким, каков он есть. Интересно, тот, кто спрашивает, сам знает правильный ответ?

– Правильно.

И сразу же, не делая паузы:

– Кто изображен на этом рисунке?

Те же каракули, только немного ярче. Никто там не изображен, какая-то галиматья, а не занятия.

– Дедушка Ленин.

В голосе ирония – он только что смотрел исторический фильм об истории России. Созданный специально для малолетних образ вождя особенно понравился.

– Вы делаете успехи, – отозвался голос. – Я предполагал только описание внешности.

То есть там что – на самом деле Ленин нарисован? Чего удивляться: он ясно видел, что сквозь каракули, штрихи и кляксы уверенно прорывается знаменитый прищур вождя пролетариата. Только он так и не понял – какое отношение Ленин имел к пролетариям?

Так вот, этот монах – китаец до мозга костей – был не кем иным, как Лейтенантом. Темноволосым, с прямым носом и миндалевидными глазами выходца с Ближнего Востока, лишенными какого бы то ни было выражения. Это был именно тот человек, никакие каракули не смогли бы скрыть черты его лица от Окоё– мова.

Заметил ли Лейтенант Окоёмова? Нечего и раздумывать – этого человека наверняка готовили не хуже, чем Василия. Да и над лицом бойца не работали пластики – тут и узнавать ничего не надо: даже одежда осталась прежней.

Монах продолжал разговор с торговцем и в сторону Окоёмова не смотрел. Не стоит обманывать себя, он и сейчас внимательно следит за действиями бывшего бойца его отряда. Того самого, который он сам и уничтожил. И Окоёмов оказался лишним свидетелем.

Вопрос, чего здесь ищет Лейтенант, тоже больших сомнений не вызывал. Ему нужен гравер. Он всем нужен. Собственно, сам старик никому не сдался, но каждый из кожи вон вылезет, чтобы завладеть технологией, которую угораздило изобрести Часовщику. На свою беду. А может, и не только на свою.