Олег Верещагин - Горны Империи

Генка полулежал на кровати в своем уголке – под самодельной полочкой с книгами. Читал он, правда, не книгу, а устав и, увидев осторожно входящего Дениса, сразу сел. Улыбнулся. На полу у изголовья стояла собранная небольшая сумка с длинным ремнем, поверх нее аккуратно лежала одежда.

– Привет, – Денис положил на пол объемистый сверток, который принес под мышкой, пожал Ишимову руку. – Как настроение?

– Мама отпускать не хотела, – Генка чуть ли не один из здешних ребят называл мать «мамой». Денис иногда думал, каково было этому парнишке – тихому, умному, любящему читать – в шахте… – Говорит – если уж умру, то лучше дома, а не за тридевять земель. Отец на нее гаркнул, а сам, по-моему, тоже не верит. Сперва не верили Валерии Вадимовне, что я болею, – он недоуменно пожал плечами, – теперь не верят, что выздоровею…

– Да не умирают у нас от этого… и у вас не будут скоро, – сказал Денис сердито. – Ничего там у тебя страшного нет, тем более, что в самом начале обнаружили.

– Я в атласе посмотрел, где она, эта печень, – Генка обхватил руками поднятое колено. – Знать не знал, что она у меня вообще есть. И не болит она…

– Ну и хорошо. Моя мама, знаешь, как говорит? – Денис уселся на кровать. – Болезнь легче предупредить, чем лечить. Съездишь, заодно Империю посмотришь… Сейчас… – Денис достал блокнот и карандаш, черкнул на колене строчку. – Ты возле Сочи жить будешь, вот тут адрес одного парня, Саньки Краморова, мы с ним в «Орленке» вместе были. Зайдешь, когда время будет, скажешь, что от меня, в смысле, от Дениса Третьякова. Он там тебе все покажет-расскажет и вообще.

– Спасибо, – Генка взял листок. – Да… как у тебя, – сказал он негромко, вертя бумажку в пальцах, – везде друзья, знакомые…

– Ну вот с Санькой познакомишься – и у тебя в Сочи друг будет, – спокойно ответил Денис. – Считай – начало.

Генка свел брови… а потом широко улыбнулся:

– Да, правда.

– Деньги… – начал Денис.

Но Генка сразу закрутил головой:

– Валерия Вадимовна выписала из фонда… Много, я думаю маме оставить.

– Не дури, – отрезал Денис. – У нас пока что бесплатного мало. Деньги тебе пригодятся… Волнуешься?

Генка пожал плечами, опустил ногу, поднял другую и вновь обхватил руками колено:

– Да я не знаю. Мне охота ехать… и правда волнуюсь. А ты не знаешь, как там лечат? Резать не будут?

– Зачем? – удивился Денис. – Там нечего вырезать, не печенку же твою…

– Ха, – Генка широко улыбнулся и показал большой палец. Денис толкнул его в локоть локтем и получил ответный толчок. – Жаль, что со школой без меня все будет.

– Ну, зато потом приедешь – прямо к другим делам. Дел-то дополна… – Денис поднялся.

– Уходишь? – грустно спросил Генка, ставя ногу на пол.

– Да… то есть… – Денис махнул рукой. – Давай-ка я тебе галстук повяжу, чтобы ты уж если ехал, то пионером, – немного неловко предложил он.

Генка грустновато улыбнулся:

– Да ну… спасибо, конечно, но только вид у меня все равно будет… одежда так себе.

– Ну, во-первых, галстук вещь такая, что его можно и на голой шее носить, – начал Денис. И спохватился: – А, да! Я тут тебе кое-что принес… в довесок к галстуку.

Он поднял сверток с пола и развернул.

Генка смотрел внутрь с минуту, не меньше. Было тихо-тихо, Денис покачивался с пятки на носок, улыбался и посвистывал. А когда Генка поднял растерянные и благодарные глаза, явно подыскивая слова, – подмигнул и сказал:

– Ладно, ты обживай все это… а галстук повяжу перед самым отъездом.

Повернулся «кругом» и направился к выходу.

– Денис… – начал Генка взволнованно.

– Перед отъездом, – весело раздалось уже за дверью.

В Библиотеке на столе лежала записка:

«Ждали, куда пропал то? Потащили первую партию – Погодина взяли кстати. Если пришел – подожди, я приду один, наверное, дел много на стройке. Олег».

– Ну и ладно. – Денис карандашом поставил на места дефис и запятые, сунул записку в карман. Прошелся вдоль стеллажей и решил подождать. Потянулся, засмеялся (смех прозвучал в помещении странно). Первая половина дня ему понравилась. Очень.

Олег со своими оставили на столе карбидную лампу. Денис раскочегарил ее и, чтобы ждать было не так скучно, начал выбирать книжку «на почитать». Именно потому, что книг было много, выбрать никак не удавалось. Денис, то поднимая, то опуская лампу, ходил вдоль рядов – туда-обратно. В дальнем углу светились строгим необлезшим золотом какие-то солидные тома. Денис посветил, разобрал на одном: «Зигмунд Фрейд. Психопатология обыденной жизни». Рядом – какой-то «Ле Корбюзье. Градостроительство». Эрнест Глезер… Салливан… Фромм… Кафка… Камилла Палья… Берн… Андреа Дворкин… Катарин МакКиннон… Еще какие-то совершенно незнакомые фамилии, солидные издания на хорошей бумаге… Хмыкнув, Денис вытянул несколько книг и, перетащив их на стол, устроился за ним, ближе пододвинув лампу. Раскрыл наугад сразу две…

…Карбидная лампа освещала лицо Дениса – сосредоточенное, с быстро бегающими по строчкам блестящими глазами, покрытое мелкой испариной. Губы мальчишки кривились, пальцы подергивались на поверхности стола. Открытых книг вокруг было не меньше десятка – временами он отодвигал одну, придвигал другую – резкими, нервными, какими-то не своимидвижениями, облизывал губы, тяжело дышал…

Мир вокруг не существовал для него – превратился в размытую тень на грани сознания; вот-вот – и исчезнет совсем, стертый прочитанным…

…«Читай… читай… – шептали книги. – Ты познаешь все и вся… ты сможешь править людьми, как марионетками, ибо будешь знать всю гниль их душ, которую они скрывают даже от себя… Мы – смех над всем, мы – страх всего, мы есть власть, мы есть боль, мы есть наслаждение… Не бойся, читай, читай… нас много, мы – квинтэссенция знаний о том, что делает человека воистину свободным – свободным от всего… возьми нас, возьми нас, мы отдаемся тебе… выпусти нас, неси нас… и все начнется вновь с тебя, с тебя… С ТЕБЯ!!!»

Шепчущая тишина взвизгнула и расхохоталась, выпивая глаза мальчишки и втекая сквозь них в его душу…

…«Дениска! Дурак! Назад!» – прозвенел мальчишеский голос.

Простучали стремительные легкие шаги. Справа метнулись в огне лампы растрепанные русые волосы, огонь галстука, блеск тревожных глаз, протянутая рука…

…Дениса рвануло от стола.

На старой полироли расплывались пятна пота. Егопота.

Пахло зверем.

Животным.

Им. Денисом.

Голоса утихли, но шепот – шепот остался.

И все-таки он не имел более силы над Денисом. Мальчишка вновь был собой.

– Серёжка? – позвал он.

Нет, конечно, не было никого. И шуршала просто тишина Библиотеки, никакие не голоса.