Олег Верещагин - Горны Империи

А потом показала отражению язык…

…Снаружи «осмотренных» поджидала нехилая компания сурово настроенных родителей. Денис, вышедший первым, сперва обалдел от вопросов – довольно угрожающих, – смысл которых сводился к следующему: зачем это детей осматривают?! Сама постановка вопроса ошарашила Дениса, а кандидаты в пионеры вообще носа наружу не казали. Постепенно в выкриках вырисовался лейтмотив: кто-то кому-то сказал и еще кто-то услышал, что осмотренных детей – чтобы не болтались без дела, раз уж на шахтах работы нет – отправят в лес, валить деревья. Мол, приказ Бахурева такой.

Денис стремительно осатанел. Он сбежал со ступенек (над входом уже была новая вывеска – «ВЕДЕТСЯ СТРОИТЕЛЬСТВО НАРОДНОЙ ШКОЛЫ!!!») и перекрыл взрослые голоса, перелетев на дискант:

– И меня первого туда отправят, бригадиром первой бригады!!! А из поваленного леса памятник Бахуреву будем строить!

От такого заявления толпа ошалела и примолкла, соображая, шутка это или довесок к страшной правде… а Денис усилил напор:

– Ну взрослые же люди! Вам ваши сыновья и дочери вчера дома про пионеров рассказывали?

Он угадал, – конечно же, все дома изложили свои виды на будущее. Поэтому мекание из толпы – с разных концов – было утвердительным. Денис обернулся:

– Олег, тащи сюда уставы, какие остались!

– Два всего, – Олег спустился по ступенькам.

– Давай два, – Денис сунул книжечки в первые попавшиеся руки. – Вот, почитаете – дальше передадите… если грамотные. А сейчас, раз уж пришли – по очереди внутрь, Валерия Вадимовна будет вам… – Краем глаза Денис увидел в окне лицо матери – оно выглядело весьма многообещающим. Но отступать было некуда… – …инструкции давать, как ваших детей… гм… э… подтянуть.

– Куда? – обморочно пискнула какая-то женщина.

– В будущее! – гаркнул Денис. – Давайте, по одному заходите!

После недавних событий авторитет Вадимны в поселке был непререкаем. Поэтому толпа стремительно преобразовалась в очередь.

– Тетя Валя тебе уши оторвет, – прошептал Денису Олег.

– Сегодня Иван Купала, – шепнул в ответ Денис, – а до завтра она остынет… А кто эту чушь про лесоповал сказал? – это он обратился уже к очереди (с крыльца постепенно спускались и подходили к родителям «осмотренные», начинались разговоры).

Выяснилось, что, как обычно, никто ничего вроде и не говорил – слух возник сам собой… Щуплый мужичок вдруг обратился к Денису:

– А скажите, значит, это… товарищ Денис… – (мальчишка спрятал улыбку). – Племяш мой… Чакин… Никитка… Он сказал, что вроде как по сапожному делу нужда?

– Нужда, – кивнул Денис. – Ботинки нужны, вот такие… – он покрутил ногой.

Мужичок немедленно встал на колено и осмотрел обувь Дениса. Похмыкал и уже ничуть не заискиващим, уверенным голосом сказал:

– Хорошая работа. Уважаю. А только я лучше сделаю… – Он выпрямился.

– А! – Денис хлопнул себя по лбу. – Вы – дядя Никиты?

– Чакин Илья Ильич, – мужичок протянул руку, Денис пожал ее (у хилого дядьки оказалась крепкая лапища). – Сапожник… Я так понимаю – на всю вашу команду ботинки нужны?

Денис кивнул.

– Можно сделать, – заявил Чакин.

– На лето – и ботинки, – осуждающе сказала какая-то женщина. – Не напасешься.

– У тебя и зимой босые бегают, – ответили ей.

Затеялся женский спор. Денис на него не обращал внимания.

– Сколько вы берете за пару? – спросил он. – Материал ваш. Кожа, что там еще…

– Эх… – Илья Ильич вздохнул. Махнул рукой. Плюнул.

Денис от нетерпения поджал пальцы в своихботинках. Ну же, ну, Илья Ильич, миленький, давайте…

– Никитка да еще двоих пацанов давай – и стачаю с таком. Только поработать придется. По времени. Само собой.

– Бесплатно? – Денис надеялся на это, но теперь не верил. – Уйма работы. А жить вам как?

– А как раньше жил? – Сапожник опять махнул рукой, но уже не отчаянно, а скорей лихо. – А тут – своим.

– Вот что, – Денис вздохнул. – Пятьсот тысяч в месяц буду платить. Это мало, я знаю. Но…

– Я ж сказал… – Илья Ильич нахмурился, но Денис поднял руку:

– Пожалуйста, дослушайте… Это не за ботинки. Научите ребят, которых я дам, работать с кожей. Вы же не только ботинки тачать умеете, верно?

Ивана Купалу в отличие от Дня Девочек отмечали и здесь. Денис сколько себя помнил, столько помнил и этот летний день – праздник летнего солнцеворота. Его отец несколько раз был «урядником» в районе, где проживали Третьяковы. С самого утра девушки собирали травы и цветы, плели венки и припасали травы-обереги – полынь, зверобой, а то и просто крапиву. На улицах Петрограда тут и там можно было встретить их – с целыми пучками на поясах. Парни срубали деревья – чаще всего вербы – высотой в два человеческих роста, ставили на местах, выбранных компаниями для проведения гуляний, чаще всего у воды. Девушки украшали дерево – «марену» (так называлось оно на родине Войко, и это название прижилось в их с Денисом отряде) или «купалу» – цветами и цветными лоскутами ткани. Под дерево прилаживали изображение Ярилы – связанную из соломы куклу величиной в половину человеческого роста с внушительным мужским достоинством, окрашенным в красный цвет. Перед «Ярилой» на блюдах раскладывали еду. Парни заготавливали дрова и складывали неподалеку от деревца два будущих костра. Один, большой – «Купалец» – иногда высотой был до второго этажа; в середине его устанавливали высоченный шест, на вершине которого крепили деревянное просмоленное колесо. Другой костер, колодцем, до пояса – «крада» – был нужен для сожжения лика Ярилы. Венки, крапиву для купания и травы-обереги складывали тоже под деревом. И около четырех часов пополудни начиналось самое интересное…

Денис знал этот обряд от и до. И очень обрадовался, когда увидел, что и тут он мало чем отличается от привычного… но сегодня ему не хотелось праздновать ни с кем – ни с родными, ни с новыми друзьями. Дениса трясло от возбуждения, когда он седлал коня, мурлыча про себя, чтобы успокоиться, как бы показать самому себе: ничего необычного не происходит:

И кровь прыгала в висках в ритме много раз слышанных бубнов:

И несколько раз ткнулся лицом в гриву Серого, чтобы унять дрожь. Денис был одет, как привык одеваться на праздники – белая рубаха с красной вышивкой по вороту, обшлагам и подолу, широкий пояс с чеканной пряжкой и ножом (не скаутским – мужским русским ножом, «полевкой»), свободные синие штаны, узкие черные сапоги без каблуков, волосы схвачены вышитой повязкой. Продолжая напевать, Денис вскочил в седло и ткнул Серого: