Сюзен Коллинз - И вспыхнет пламя

Иду вдоль опушки, подыскивая высокое дерево с длинной веткой. Примерно через милю нахожу, по-моему, подходящий клен. Ствол чересчур широкий и заиндевелый, неудобно взбираться, и ветки, нависшие над мотками колючей проволоки, растут слишком высоко, но что делать? С грехом пополам залезаю и медленно начинаю пробираться вперед.

Один взгляд вниз, и я вспоминаю, почему мы с Гейлом предпочитали пересидеть в лесу, нежели связываться с треклятым забором. Чтобы не поджариться, необходимо ползти по ветке, растущей в двадцати футах над землей, не ниже. Моя – в двадцати пяти футах. Рискованный трюк даже для человека, который годами скакал по деревьям, – а куда деваться? Можно было бы поискать еще, но ведь уже смеркается. И снегопад усиливается так, что скоро будет не различить ни рожна. Отсюда, по крайней мере, виден сугроб, который смягчит падение. А кто знает, куда я могу угодить в другом месте? Закрепляю сумку на шее и потихонечку опускаюсь. Пару секунд вишу на руках, собираясь с духом – и разжимаю пальцы.

Головокружительное паление. Страшный толчок, отдающийся прямо в спину. И вот моя пятая точка приземляется. Лежу на снегу, пытаюсь навскидку оценить повреждения. Судя по боли в копчике и пятке, без них не обошлось. Вопрос только в том, насколько это серьезно. Надеюсь, одни ушибы. Заставляю себя подняться на ноги: нет, кажется, что-то сломано. Впрочем, ходить я могу и чуть не бегом пускаюсь домой, стараясь не выдать своей хромоты.

Мама и Прим не должны ничего узнать. Надо срочно придумать отговорку, хотя бы самую глупую. На площади еще не все лавки закрылись. Захожу в одну из них за белой материей для перевязки ран, а то наши запасы кончаются, в другой – покупаю пакетик сластей для сестренки. Бросаю конфетку в рот. Мятный сахар тает на языке, и тут до меня доходит – это первая пища за целый день. Хотела устроить пикник у озера, но Твилл и Бонни были в таком ужасном состоянии, что у меня не поднялась рука взять себе хотя бы крошку еды.

Впереди – наш дом. На пятку совсем уже не наступить. Скажу матери, будто вздумала залатать брешь на крыше старого дома и оступилась. Насчет пропавших продуктов – тоже навру что-нибудь. С трудом доплетаюсь до порога. Скорее бы расслабиться возле печки... Однако меня ждет серьезное потрясение.

У дверей нашей кухни застыли два миротворца, мужчина и женщина. Женщина сохраняет бесстрастное спокойствие, зато в глазах ее напарника мелькает искра удивления. Меня тут явно не ждали. Победительница из Двенадцатого дистрикта сегодня должна была сгинуть в лесу.

– Здрасте, – невозмутимо бросаю я. За крепкими спинами появляется мама, но близко к ним не подходит.

– А вот и она, как раз к ужину! – В голосе чуть больше радости, чем положено.

И к ужину я непростительно опоздала.

Разуться? Нет, нельзя же показывать раны. Откидываю капюшон и стряхиваю с волос налипший снег.

– Чем могу помочь, господа?

– Глава миротворцев Тред велел передать вам сообщение, – говорит женщина.

– Они тут несколько часов прождали, – вставляет мама.

Ждали, что я не вернусь. Хотели удостовериться в моей смерти или исчезновении, чтобы забрать родных на допрос.

– Наверное, что-нибудь очень важное, – замечаю я.

– Можно спросить: где вы были, мисс Эвердин? – осведомляется женщина.

– Лучше спросите, где меня не было.

Утомленно вздыхаю, иду через кухню, не хромая, хотя каждый шаг дается с неимоверным усилием, и кое-как добираюсь до стола. Сбрасываю сумку с плеча, оборачиваюсь к сестренке, застывшей возле плиты. Рядом в креслах-качалках сидят Пит и Хеймитч, играют в шахматы. Интересно, они здесь по собственной воле или по специальному «приглашению»? Все равно, я рада видеть обоих.

– Ну так где тебя не было? – бросает Хеймитч скучающим голосом.

– Вообще-то, я собиралась поговорить с козоводом по поводу козочки Прим, но кое-кто, – говорю я с нажимом, пристально глядя на сестру, – назвал совершенно неправильный адрес.

– Неправда, – возмущается Прим. – Я верно все назвала.

– А зачем было посылать меня к западному входу на рудники?

– К восточному входу, – поправляет сестра.

– Нет, ты точно сказала: к западному. Я еще переспросила: у кучи шлака? И ты ответила: да.

– У кучи шлака возле восточного входа, - терпеливо упорствует Прим.

– Ничего подобного. Когда ты это сказала?

– Вчера вечером, – вмешивается Хеймитч.

– Тебе называли восточный вход, – прибавляет Пит.

Они с ментором переглядываются и заливаются хохотом. Я сердито сверкаю глазами. Нареченный жених напускает на себя покаянный вид.

– Прости, но я тоже сказал: восточный. Ты совсем не умеешь слушать.

– Наверняка тебе и сегодня несколько раз говорили: пастух живет не там, а ты все равно сделала по-своему, – произносит Хеймитч.

– Лучше молчи, – огрызаюсь я, давая понять, что на самом деле он прав.

Насмешники снова прыскают, и даже Прим позволяет себе улыбнуться.

– Чудесно, Теперь пускай другие беспокоятся о том, чтобы эту безмозглую скотину кто-нибудь обрюхатил, – цежу, вызывая взрыв хохота.

А сама в глубине души восхищаюсь выдержкой Пита и Хеймитча. Вот они, настоящие победители Игр!

Бросаю взгляд на миротворцев. Мужчина осклабился, но у женщины вид недоверчивый.

– Что в сумке? – резко спрашивает она. Знаю, надеется обнаружить лесные травы, а лучше дичь. Какую-нибудь неопровержимую улику. Вытряхиваю содержимое сумки на стол:

– Сами смотрите.

– А, хорошо, – замечает мама, увидев белую материю. – Бинты уже на исходе.

Пит подходит к столу и открывает пакет со сластями.

– О, мятные! – восклицает он, проглотив конфетку.

– Это мое! – Пытаюсь отнять пакет, но тот уже летит в руки Хеймитча. Ментор набивает сластями рот и перебрасывает добычу хихикающей Прим. – Вы вообще не заслужили вкусного!

– Да? Потому что мы правы? – Пит обвивает меня руками. Притворяюсь, будто вскрикнула от злости, а не от боли в копчике. Судя по взгляду, он все понимает. – Ладно, Прим и вправду сказала: западный. И вокруг тебя одни идиоты. Довольна?

– Так уже лучше, – отвечаю я и принимаю его поцелуй. Потом оглядываюсь на миротворцев и словно теперь вспоминаю, зачем они здесь. – Вы хотели мне что-то передать?

– От главы миротворцев Треда, – произносит женщина. – Он велел сообщить, что с этого дня ограждение вокруг Дистрикта номер двенадцать круглосуточно будет находиться под напряжением.

– А раньше не так было? – Я невинно хлопаю ресницами, пожалуй, даже чуть переигрываю.

– Он думал, вы пожелаете обрадовать своего кузена, – прибавляет женщина.

Надо бы легче на поворотах, но я с наслаждением выпаливаю:

– Спасибо. Передам. Он будет спать гораздо спокойнее, зная, что местная охрана больше не дремлет.