Александр Афанасьев - Долгая дорога домой

Каждый самолет, особенно такой, сложный в управлении, был индивидуальностью, летчики пересаживались с самолета на самолет, если того требовали обстоятельства. Правилом хорошего тона было дождаться сменщика и ответить на его вопросы, прежде чем уходить в увольнительную.

Сменным оказался капитан Ван Мерве, спокойный, как скала, голландец, сын рыбака с западного побережья, он сидел на диване в комнате отдыха летного состава и пил чай. Тут же находились британцы, но он не обращал ни малейшего внимания на их шутки и подколки, без которых британцы не могут жить.

– Ван, как жизнь? – с ходу перешел к делу Борн.

– Весело. Весьма весело.

– Что новенького в Неллисе?

– В Неллисе. Ну, за исключением того, что один ас умудрился едва не протаранить крышу «Миража [55]» – все в норме.

– Ли?

– Он...

– Этот парень опасен для жизни.

– Он самурай. А в этом заведении он проигрался.

– Весело. Что с самолетом.

– Правый двигатель не выходит сразу на режим, если на высоте. Что-то с лопатками.

– Говорил?

– Говорил... Здесь все равно чинить не будут, на безопасность полета не влияет.

– Не влияет?!

– У них какое-то срочное дело. Когда я приземлился, у меня появилось чувство, что они хотят отправить меня на второй круг.

– Круто. Надо подать на них в суд. Что еще?

– Больше ничего. Кстати, я не уверен, что там проблема с двигателем. Вибрации никакой, и тяга равномерная. Может быть, это приборы барахлят. Удачи.

– И тебе счастливо отдохнуть...

Ван Мерве был женат, и можно было ожидать, что он бо#льшую часть свободного времени просидит на берегу с удочкой. Может быть, выйдет в море, половит окуня.

Капитан вышел в коридор, надеясь разыскать Никополиса, но тот сам наткнулся на него, мрачный как туча и все с тем же самым планшетом в руках. На планшетах, судя по виду, были спутниковые снимки какой-то базы ВВС.

– Борн, ты мне нужен!

– Да, сэр.

– Эти чертовы гражданские хотят нас поиметь. Но будь я проклят, если им это удастся.

– Да, сэр.

– Пошли... Выслушаем эту дуру...

Дура или нет, но само присутствие такой дамы, тем более перед долгим полетом, было ох как некстати. Отвлекало от рабочих мыслей...

– Угадайте, где это, капитан?

Когда Карина не улыбается – почему-то она становится еще сексуальней. Улыбка ее портит. И эта прическа – до сих пор капитан Борн считал, что ненавидит короткие стрижки. Короткая стрижка – это для кожаных затылков [56]. А тут...

– Россия.

– Тепло.

Тепло-то тепло... А не греет. Только распаляет.

– Где-то на Юге.

– Еще теплее...

Капитан попытался вспомнить все базы ВВС России на южном направлении – он должен был это помнить хотя бы потому, что если он ошибется – смерть придет к нему оттуда. У русских есть чертовски дальнобойные ракеты?

– Мары?

– Нет.

– Самарканд?

– Снова нет.

– Бухара.

– И снова нет. Сдаетесь?

Капитан улыбнулся:

– Вам – с превеликим удовольствием.

Он понимал, что за последнее высказывание его могут привлечь – тянет на сексуальное домогательство. Но он знал, что Карина этого не сделает. Иногда он думал, что она садистка и любит мучить мужиков. Если бы она выбрала кого-то одного – остальные бы позавидовали счастливчику и отстали. Но она никого не выбирала.

– Это база одиннадцать дробь семь, так мы ее называем. Севернее Мары, числится недействующей.

– Так нечестно.

– И тем не менее. Она числится недействующей, но спутник засек не только активность на ней, причем мы так и не смогли расшифровать эту активность, но и большой объем передачи данных с того направления. Мы думаем, что русские что-то затевают, причем именно там.

На этой базе ВВС, тоже законсервированной, находился основной стартовый аэродром для беспилотных летательных аппаратов, призванных участвовать в операции «Литой свинец». Их перебазировали сюда, потому что запас топлива на этих аппаратах был ограничен.

– Это повышенный уровень риска, – заявил Никополис, – я не хочу рисковать ни пилотом, ни машиной.

– Но это на самой границе! Там нет ни ЗРК, ни РЛС, ни самолетов-перехватчиков ПВО. Прежде, чем они поймут...

– Прежде, чем они поймут... Там есть высотный пост обнаружения.

– Но мы все просчитали – их истребители ПВО не успеют догнать «двойку». Над русской территорией она будет минуту тридцать – минуту тридцать пять секунд, не больше.

– Британцы не обеспечат прикрытие, не смогут. А если русские обидятся – граница их не остановит. Это слишком опасно.

– Но «дракониха» пройдет над этим местом на предельной высоте. Это обычный разведывательный полет у границы, никто не подумает, что на сей раз мы немного скорректируем курс. Даже если русские засекут ее изначально, у их перехватчиков не хватит ни пространства, ни скороподъемности, чтобы догнать ее в пределах своей территории. А на чужую они не сунутся, по крайней мере надолго. Все просчитано.

– Что помешает русским послать вдогонку пару ракет? Нет, слишком опасно. Капитан – на твое усмотрение.

Такое тоже было. Все пилоты ВВС САСШ, а особенно те, у которых имелся допуск на «драконих», были высококвалифицированными профессионалами, обладающими значительным опытом, каждый из них готовился при необходимости преодолевать самую страшную противовоздушную оборону, какая только может быть, и все они знали, что многие не сумеют прорваться к целям. Это была их работа – они тренировались, будто одержимые, и знали, что каждый день может стать именно тем, когда им всем придется бросить свою жизнь на чашу весов.

– Это действительно нужно сделать? – спросил капитан, глядя прямо в глаза Карине.

Глаза красавицы из АНБ странно потемнели, она облизнула губы языком, будто они пересохли

– Это действительно нужно для нас, капитан. Очень нужно.

– Тогда я сделаю это.

Никополис вздохнул и сказал только одно слово – смотри...

А мисс Карина, которая вообще-то предпочитала проводить время с подругами, а не с друзьями, но не афишировала это, потому что в АНБ не любили лиц нетрадиционной сексуальной ориентации, подумала, что все-таки все мужики, особенно те, кто носит военную форму, – идиоты, и их так легко купить. И продать. И...

В общем, все мужики – козлы.

С утра принц Акмаль был в ярости. Все, кому повезло прослужить на него больше года и остаться при этом в живых, хорошо знали признаки этого состояния – и не показывались принцу на глаза. В гневе принц Акмаль мог убить любого.

Принц Акмаль был еще достаточно молодым человеком. Тридцать восемь лет, всего на девять лет моложе его царственного брата. Он родился в семье Нурутдин-хана, одного из крупнейших феодалов этой страны, которому принадлежали почти все земли, почти все апельсиновые и оливковые рощи в провинциях Нангархар, Асадабад и дальше, до самой пустыни Регистан, где не росло уже ничего.