Александр Афанасьев - Долгая дорога домой

– Доброго вам здоровья, отец Виталий, – сказал цесаревич, подходя к великану и крестясь, – куда складывать?

Охранники – их было лишь двое, только ради того, чтобы довезти груз, их и взяли, а из машины демонтировали второй и третий ряд сидений, чтобы побольше влезло, – тоже высадились, открыли двери.

– Кладовую знаете, туда и кладите. Да благословит вас Господь, Ваше Высочество, за свершаемое вами.

– Увы, отец Виталий, прощение мне нужно больше, чем благословение.

– Господь милостив. Приходи на исповедь – и снимешь камень с души.

– Это мои спутники, отец Виталий. Я хотел бы, чтобы они посмотрели на творящуюся беду. Возможно, их это убережет от чего злого.

– Не старайся, дочь моя, – просто сказал священник, глядя на то, как безуспешно Катерина пытается скрыть свои локоны под платком, – здесь можно. Пойдемте.

Отец Виталий квартировал в небольшом, просто обставленном кабинете посреди каменных стен, а рядом было что-то вроде аппаратной с экранами для наблюдения – на части территории наблюдение все же имелось. Попадая сюда, какое-то время новенькие жили под постоянным наблюдением в закрытом, огороженном решетками помещении, и лишь потом их переводили в общий сектор, где преградами были только стены.

На некоторых экранах было видно, как люди спят. На некоторых они лежали под капельницами. На некоторых – лежали, привязанные ремнями к кроватям, и дергались, как в пляске святого Витта. Камеры были цветными, качественными – и видеть тех, кого только что сюда доставили, можно было очень хорошо. Почти все походили на живых мертвецов, у многих даже кожа была странного, зеленоватого оттенка, словно у зомби.

Смотреть было страшно. Но они смотрели.

– Вот так вот, – просто сказал отец Виталий, – начинается все с того, что кто-то хочет попробовать. Человек слаб и склонен оправдывать себя. Кто-то говорит, что один раз живем. Кто-то говорит, что лучше попробовать и жалеть, чем не попробовать и жалеть. И пробуют. А потом еще раз. И еще. А заканчивается – вот чем...

Все молчали.

– Недавно говорили, что не стоит сюда приходить обычным людям и смотреть на все это. А я считаю – стоит. Может, кого и убережет...

Когда они вышли в замощенный камнем, пустынный двор – говорить ни о чем не хотелось. Каждый понимал, что увиденное теперь останется с ним навсегда.

– Отец Виталий, – сказал цесаревич, щурясь на проглядывающее сквозь облака солнце, – необычный человек. И судьба у него – необычная. Священник не выбирает приход, где ему служить, его посылают туда, где он нужен. Ему выпало свое послушание – Медельин, Колумбия, там тоже есть православные, а раз есть православные, значит, нужен и тот, кто будет окормлять их на пути к Господу. Отряд боевиков наркомафии ворвался в церковь прямо во время службы. Прихожан – к счастью, их было немного – убили, а церковь подожгли. Все это они сделали потому, что отец Виталий осудил наркомафию и призвал бороться с ней всем миром. Католические священники, принимая пахнущие смертью деньги из окровавленных рук, не только не возроптали. Ни один из наркомафиози, а среди них есть ревностные прихожане, они даже храмы строят у себя в гасиендах, не был отлучен от церкви, хотя все знали, кто они такие. Вот таков путь к Господу у католиков, но у нас свой, и никто не смеет нам указывать верный. Видимо, наш путь был вернее, потому что они решили сделать колумбийский галстук. Знаете, что это такое, Ваше Высочество? Разрезается рот внизу, под челюстью, и туда проталкивается язык, это и есть галстук. А потом...

– Зачем вы мне все это рассказываете, сэр? – спросил принц Николас.

– А потом, когда они подожгли церковь, бандиты попытались повесить его перед ее вратами, но тут появилась полиция и горожане, – не обращая внимания на вопрос, продолжал рассказ цесаревич. – впервые за все время горожане взяли в руки оружие – у многих это были простые ножи и палки, чтобы остановить бандитов и убийц. Отец Виталий волей Господа спасся, чтобы продолжить свое служение. А тот, кто это заказал, прожил недолго, погиб через несколько месяцев от снайперского выстрела из сельвы. Его похоронили в гробу с фигурными ручками из чистого золота. Вы хотите знать, зачем я привез вас сюда и показал вам все это?

– Сэр, Колумбия не входит в Британское содружество наций.

– Знаю. Но Афганистан входит, и вы за него в ответе. Не так давно наше Правительство получило ноту, в которой Афганистан недвусмысленно объявляется территорией под британским протекторатом. Это значит, что за происходящее в Афганистане может ответить любое государство, входящее в Британское содружество наций. В том числе и метрополия.

– Это угроза, сэр?

– Нет. Это решение Берлинского мирного конгресса. Первая декларация, позволю себе напомнить вам ее содержание. Любое государство имеет право владеть территорией на суверенных либо вассальных правах, и любое государство в ответе за происходящее на территории, которой оно владеет перед другими странами и перед Богом. То, что происходит в Афганистане, не от Бога, это – от сатаны. И мы вправе спросить с вас за это.

– Я не вправе ни принимать решения...

– Я знаю, Ваше Высочество. Вы всего лишь капрал британской армии, который сегодня вечером отправится домой, потому что крейсер Ее Величества «Дели» сегодня ошвартуется в Гельсингфорсе. И я – не государь в этой стране. Но рано или поздно – и вам, и мне предстоит принять престол. Я надеюсь, у нас еще будет время что-то изменить. Поинтересуйтесь злом, Ваше Высочество, зло любит тишину, оно не терпит, когда люди знают о нем. И изволите передать – это-то вы можете сделать – царствующей в вашей стране особе, что я не буду терпеть, когда у меня воруют подданных, превращая их в прислужников сатаны. Нет, не буду. И следующий раз может случиться так, что мы загрузим сотню тяжелых бомбардировщиков контейнерами с напалмом и вылетим на Афганистан. И не только на Афганистан, может случиться и так. Это ваша земля, Ваше Высочество. Так отвечайте же за нее!

Последний акт этой драмы состоялся тем же днем, когда уже стемнело, – в Гельсингфорсе. Ее и принца Николаса доставили туда на адмиральском катере, больше похожем на яхту. С рейда город казался волшебной игрушкой, подсвеченной мириадами огней. В сгущающейся тьме у причальных стенок вырисовывались строгие, серо-стальные силуэты эсминцев и крейсеров Флота Атлантического океана, находящихся здесь на стоянке. На темнеющем на глазах небе все более отчетливо проступал ущербный, тоненький серп луны.

Рулевой мастерски пришвартовал адмиральский катер к борту HMS Delhi, палубные матросы отдали концы, притянув катер к борту крейсера, британцы подали штормтрап. Сверху что-то крикнули, но принц раздраженно ответил, чтобы его оставили в покое.