Мария Семенова - Ошибка «2012». Мизер вчерную

«Ватсон» раскрыл принесённый с собою пакет и вытащил объёмистую коробку.

— Это традиционный пудинг «хаггис», — пояснил профессор О'Нил, и лицо его почему-то затуманилось. — Его была любезно приготовить миссис Робин Доктороу специально для вы в знак расположений и большой дружба. По особый рецепт, как любить покойный лорд Макгирс.

— Светлая память! — приняла презент Тамара Павловна. — Пойдёмте помянем хорошего человека. Как говорится, чем Бог послал…

Учёные-британцы выглядели публикой, что называется, вполне травоядной. Откуда же налетел сквознячок смутного беспокойства, откуда взялся этот внезапный холодок на затылке? Не привыкшая отмахиваться от подсказок шестого чувства, Тамара Павловна хотела было об этом задуматься, но особо размышлять было некогда, и она решила: верно, дело было в том, что она находилась в квартире одна с двоими, как ни крути, незнакомыми мужиками. И не стоял у неё за спиной Вася, и пустовал матрасик в углу, с которого, по обыкновению, ненавязчиво присматривал за гостями Шерхан…

Ну ладно. На просторной кухне Тамара Павловна усадила джентльменов за стол, вытащила с холода сметану и квас, разложила ингредиенты окрошки в глубокие керамические миски. Раскутала дымящуюся картошку, выставила на кузнецовском блюде селёдку, обложенную хрустящими колечками лука. Вытащила запотевшую бутылочку «Смирновской»…

…Ах, любезный читатель! Судьба распорядилась так, что дальняя родственница знакомых одного из авторов перебралась на жительство в США и вышла там замуж. Да не за какого-нибудь «бывшего нашего», а за самого что ни есть американского американца, возводившего свой род к первопоселенцам. Сыграли свадьбу, и молодая повезла мужа в Россию — показывать родственникам. Тут надо сказать, что оставшиеся дома члены семьи были люди не бедные и с руками. По крайней мере, новоиспечённая тёща самолично наготовила столько всяческих вкусностей, что капитальный стол натурально ломился. «Вы, может быть, шеф-повара пригласили из ресторана?» — удивился импортный зять. Его с энтузиазмом заверили — конечно же нет, твоя «мама в законе» [52] По-английски «тёща» — «mother-in-law», то есть дословно: «мать в законе». всё это великолепие сотворила своими руками. «Так, может, это из кулинарии? Хотя бы из супермаркета?» — допытывался американец. Услышал на все свои вопросы твёрдое «нет» — и в дальнейшем, сидя за несравненным столом, весь вечер ел… только хлеб, ибо доподлинно выяснил, что тот был покупным. По мнению жителя Штатов, блюда, приготовленные не «лицензированным специалистом», могли представлять угрозу здоровью…

Нет, только не подумайте, что британские гости Тамары Павловны повели себя так же. Они, в конце концов, были учёные, а боящимся риска нечего делать в науке. Они выпили русской водки, даже не потребовав содовой или тоника, и взялись за окрошку. О’Нил просто ел с непроницаемым видом (хотя, на придирчивый вкус хозяйки, блюдо удалось как нельзя лучше), а вот Робина Доктороу ждало культурное потрясение. Пока летели сюда, пассажирам — явно для приобщения к колориту — была предложена «Russian okroshka». Доктороу преисполнился исследовательского интереса, и что же? Ему принесли французский картофельный салат, залитый… кока-колой [53] Действительный случай. . Пришлось, пряча отвращение, вылавливать из мутной жижи съедобные фракции.

Увидев коричневую жидкость [54] Вообще-то, корифеи указывают, что для окрошки и иных холодных русских блюд должен употребляться исключительно белый квас, из солода, не подвергавшегося тепловой обработке. Однако совмещать приготовление домашнего кваса с командировками не так-то легко… которой миссис Наливайко наполнила керамическую посудину, бедный Доктороу решил было, что его ждало продолжение гастрономической пытки, и приготовился встретить её с мужеством, достойным рыцарственных предков. Молча сотворил краткую молитву, смиренно отправил в рот первую ложку…

И понял, что по возвращении всенепременно отыщет в Лондоне магазин, снабжающий русскую диаспору. И купит там сметаны да квасу. И нарежет ветчины. И натрёт огурцов…

А вот пудинг «хаггис», по мнению Тамары Павловны, оказался форменным кровяным зельцем. Вкусным, конечно, но такого, чтобы «ах», чтобы гастрономический оргазм и желание немедленно послушать волынку, — этого не было. Ну да и ладно. Не затем, собственно, собрались.

— Уважаемая миссис Наливайко…

— Да хватит вам. Просто Тамара.

— Уважаемая Тамара, прошу извинить мой любопытство, но каков наш план действий? — словно прочитав её мысли, подал голос профессор О’Нил. — Как будет организован наш встреча с доктор Наливайко?

Тамара Павловна вьггащила загодя приготовленный автодорожный атлас области и открыла заложенную страницу:

— Всё очень просто, джентльмены. Завтра мы сядем в автомобиль и поедем вот по этой трассе. Она называется Мурманской. После моста через Волхов уйдём направо и возьмём курс сперва на Тихвин, а потом — вот сюда. Это не типографский дефект на сгибе страниц, а город Пещёрка. После Тихвина, говорят, дороги не очень цивилизованные, но у нас джип…

— О, тогда не вижу проблем, — восхитился О’Нил и принялся переводить для Робина Доктороу.

Выслушав, тот согласно улыбнулся, коротко кивнул и поднял большой палец вверх.

Тамара Павловна разрезала торт под названием «Трухлявый пень» — бесформенный и смешной, но очень вкусный.

— А выдвигаться, — сказала, — я думаю, надо часиков этак в одиннадцать. Ехать триста пятьдесят километров, так что к вечеру всяко-разно будем на месте. Поняли? Ждите меня у входа в гостиницу в одиннадцать сотен по местному времени. Если что-то изменится, я перезвоню.

Ну конечно, от форс-мажоров в наше время не застрахован никто.

— О да, но мы есть надеяться, что нам ничто не будет мешать. — И англичане одновременно поставили чашки на стол. — Спасибо большой, вечер есть чудесный, но нам пора. Разница времени, для нас завтра рано подъём, а мы хотели ещё смотреть Петербург…

— Конечно отдыхайте, — кивнула с облегчением Тамара Павловна. — Вам такси вызвать?

В трюме было душно, зловонно, страшно и к тому же темно, как в могиле. Снаружи, за обшивкой бортов, злилась Великая Солёная Вода. Да так, что Большая Лодка белых трещала и ходила ходуном от гулких ударов. Казалось, ещё чуть-чуть, и она приплывет в царство мёртвых. Люди в трюме корчились от морской болезни, почти желая, чтобы это уже наконец произошло. То и дело принимались надрывно кричать дети, при каждом движении звякали тяжёлые заржавленные цепи. Пронзительно пахло бедой, запущенным в неволе телом, извергнутой желчью и нагретым железом оков. Даже крысы, казалось, не могли этого выдержать — куда-то попрятались, не скреблись, не бегали по вытянутым ногам…