Мария Семенова - Ошибка «2012». Мизер вчерную

Гул в небе между тем достиг максимума и стал удаляться куда-то на восток. Все, как по команде, перевели дыхание, Тихон перестал шипеть, Ганс Опопельбаум старорежимно выругался, у Зигги улеглась шерсть на загривке. Потом за горизонтом ухнуло и раскатилось. Дрогнула земля, встрепенулись деревья, туман заколыхался и пополз. Он казался разумным живым существом, тяжко раненным, ползущим отлёживаться в норе. И не вмешаться, не подхватить и не спасти…

— Ну вот и обошлись без Курчатова. И без него светлых голов у нас в России хватает, — зло прокомментировал Краев. — Вакуумная. С надписью на боку: «Писец». И главное, экологи возмущаться не будут [94] Имеется в виду АВБПМ — авиационная вакуумная бомба повышенной мощности, получившая прозвище Мама Всех Бомб. Она считается наиболее мощным неядерным боеприпасом и, согласно заверениям военных, абсолютно не загрязняет окружающую среду. !

Голос у него дрожал, глаза мрачно горели. Вот тебе Беловодье, вот тебе новый роман про любовь-морковь в болотном краю, где через непроходимые топи невесомо ступают светлые тени…

Наливайко машинально взял Шерхана за ошейник. То ли придерживал глухо ворчавшего кобеля, то ли, наоборот, искал опоры.

— И что теперь? — тяжело вздохнул Василий Петрович и страдальчески посмотрел на Краева. — Вперёд, в нуль-портал?

Вот так изучаешь закономерности этого мира, штурмуешь очередной миллиметр крутой дороги познания, а потом бац! — и всё кувырком. Ставь какие угодно эксперименты, выводи завораживающей красоты формулы, а природа всё равно поведёт себя так, как приговорит старуха Ерофеевна. Не твоя дурацкая физика — её слово закон.

— Да нет, Василий Петрович, пока никаких телепортаций, — успокоил его Краев. — Спокойно пакуйте вещи и, кстати, ждите приятного сюрприза. Сегодня вы кое-кого встретите… — И прежде чем Наливайко успел открыть рот, повернулся к Варенцовой. — Оксана, милая, мне нужен котёл жратвы. Большой казан. Кидай все концентраты вперемешку, борщ не борщ, горох не горох, кисель не кисель, объедки не объедки… там переварят. Важно только количество. Тушёнку, сгущёнку и армейский сухпай не трогай, оставь на перспективу. Действуй. — Посмотрел на вытянувшееся лицо Варенцовой, ободряюще кивнул и перевёл взгляд на оборотня, закуривавшего сигарету. — Товарищ Опопельбаум! Отбой. Сорок пять секунд. Никаких водных процедур, никакой оправки, вперёд! Время пошло.

«Неведома зверюшка» покорно и молча поплелась к себе. Краев засучил рукава и решительно направился следом.

— Погоди-ка, — притормозила его Варенцова и для начала заставила глотнуть из ёмкости, что подарила Ерофеевна. — А то козлёночком станешь. Вот так, молодец, теперь иди. — Кивнула, приложилась сама и непререкаемо велела окружающим: — Причащайтесь, господа, здесь не в церкви, не отравят.

Когда все испили, она бережно убрала корчагу и отправилась на кухню ставить трёхведёрный котел. Краев, похоже, взялся за оборотня основательно.

— Квас как квас, ржаной, по-моему, — вытер губы Наливайко. Его супруга любила пробовать старинные и просто ностальгические рецепты, так что в квасах он понимал. — Похож на советский шестикопеечный, — заявил Василий Петрович с уверенностью киношного академика, тычущего пальцем в перфоленту: «Вот ошибка!» [95] Абсолютная галиматья. — Только тот был, по-моему, всё же лучше. — Отодвинул миску с остывшей кашей, глянул на Шерхана, напряжённо слушавшего тишину. — Ну что, малыш, пошли собираться? И думать будем только о хорошем, договорились? Говорят, нас ждёт приятный сюрприз…

Прошёлся до кухни и отправил перловку — нет, не в помойное ведро, в фонд Ганса Опопельбаума. Сюда бы, право, супругу! Она бы им объяснила, как перловку надо готовить [96] Перловку надо замачивать, а потом томить в молоке. Тогда получается не пресловутая «шрапнель», а совершенно деликатесное блюдо. …

— К этому квасу бы картошечки, да маринованной свёколки, да колбаски! — с чувством отозвался Фраерман и тоже отставил недоеденный ужин. — Под коньячок. Под армянский…

Проводив Макгирса, двое англичан и Тамара Павловна отправились ужинать.

Говорить миссис Наливайко, что её мужу грозила опасность, Доктороу с О’Нилом пока не стали. Зачем беспокоить леди, когда толком всё равно ничего не известно. Ещё успеет наволноваться.

— Мне что-то подсказывает, что в этом отеле нет ресторана, — улыбнулся Доктороу.

— А если бы и был, — хмыкнул О’Нил.

— Ну и ладно, небось с голоду не помрём, — отмахнулась Тамара Павловна. — Это всё-таки райцентр. Мне уже кастелянша подсказала кафе хорошее, «Морошка» называется.

Словоохотливая кастелянша также поведала ей, что совсем недавно в Пещёрке имелся даже китайский ресторан под названием «Золотой павлин». Только это заведение оказало себя форменным притоном злодеев. Там, как выяснилось, не только с посетителей драли семь шкур, там убивали и жарили кошек, похищенных прямо с домашних подоконников. Так бы всё и продолжалось, но Бог покарал бессовестных рестораторов. На кухне случился пожар, потом драка, тут-то всё выплыло — и разгневанные пещёрцы снесли до фундамента пощажённое огнём. Вот так-то, желанная.

И кастелянша перекрестилась по-староверски, «двумя персты».

На всякий случай Тамара Павловна не стала об этом рассказывать англичанам. У них в Англии небось тоже какого угодно криминала хватает, но ведь точно кривиться начнут — ах, эта Россия.

Ведя иностранцев в «Морошку», Тамара Павловна с болезненным неодобрением отмечала грязноватую площадку открытого рынка, бумажные обрывки на асфальте, шуршащую лузгу от семечек и ореховую скорлупу под стенами… Картину дополнял седобородый старец, одетый в валенки, холщовое исподнее и выцветший картуз. Крепко держа цепь, тянувшуюся к ошейнику — да не собаки, а самого натурального козла! — этот местного розлива пророк воздевал свободную руку к небу и громко, грозно вещал:

— И солнце станет мрачно, как власяница, и луна сделается как кровь, и небо скроется, свившись в свиток, и всякая гора и остров сдвинутся с мест своих…

Прямо святой Иоанн с его апокалиптическими видениями.

— Как колоритны здесь нищие! — немного делано восхитился Доктороу.

О’Нил чуть заметно сморщился от запаха козла, а Тамара Павловна, взглянув по сторонам, с облегчением сказала:

— А вот и «Морошка».

Внутри оказалось по-домашнему уютно. И пахло как на кухне у хорошей хозяйки перед приходом гостей. Англичане съели по солидному бифштексу с гарниром, подумав, попросили чаю и, увидев в меню слово «тупоськи» [97] Тупоськи — опарные оладьи на молоке, от пермяцкого «тупысь» — белый хлеб. Ответственно заявляем: язык проглотишь! , поинтересовались у Тамары Павловны, что это такое.