Дмитрий Манасыпов - За нами – Россия!

Гречишина тоже была там, вжавшаяся в угол, закрывшаяся несколькими сваленными в кучу высоченными резиновыми покрышками. Пока они держали рой пуль, разлетаясь в воздух рваными лохмотьями, отсекаемыми пулеметными очередями. Стена над ней, уже выщербленная до ям, не до дыр, покрыла все вокруг плотной белесой пылью. А немец двигался в их сторону, мягко, как кот, перекатывался из стороны в сторону, не давая девушке поднять головы. Куминов быстро спрятался за стену, лихорадочно соображая – что же делать?

Воронков метнулся назад, ногой вышиб дверь. Загремел чем-то, разбрасывая и ища. Только что? Куминов уставился в ту сторону. Но, увидев, что́ сержант вытащил, улыбнулся, довольно и понимающе. Канистра, большая обычная канистра, которые водители немцы, дотошные и надежные, всегда возили в кузовах, в нарушение всех инструкций. Запас топлива, и, если судить по довольному лицу Воронкова, поднявшего крышки и принюхавшегося, в них был бензин. Не дизельное топливо, а бензин, легко воспламеняющийся, возможно, что и авиационный. Еще лучше.

– Что это? – Венцлав непонимающе посмотрела на них.

– Сейчас… – Воронков повернулся к Куминову. – Попадешь?

– Попаду.

Сержант не стал ждать какого-либо подходящего момента. Просто шагнул вперед, метнув канистры в сторону высокого силуэта, упал, откатываясь к Гречишиной, уходя с трассы огня немца. Куминов оказался на своем месте тут же, прицелившись и стреляя сразу, навскидку.

Она полыхнула прямо над немцем, выпустив на него шар огня, в который превратилось топливо, мелкие осколки от самой емкости разлетелись по помещению, часть прошла в угол с чекисткой и сержантом. Юля вскрикнула, завалилась вперед, волосы на голове немедленно стали красными.

Куминов добавил несколько очередей в пылающую и ревущую фигуру, распространяющую вокруг смрад горящего мяса, кожи, волос. Чуть позже полыхнул боезапас за спиной, разворотив громадную, рухнувшую на пол тушу. Но им было не до этого. Гречишина стонала, схватившись руками за голову. Лицо залило кровью, хлещущей сразу из нескольких попаданий. Она не слышала криков Венцлав, тут же оказавшейся рядом с ней. Лишь крутилась юзом, ничего не понимая, не отвечая на вопросы. Куминов осел на пол, прислонившись спиной к стене. В голове билась одна и та же мысль: что дальше? Пути никто из них не знает, лишь Гречишина, которая сейчас не может ничего. Что делать?

Когда Венцлав встала и пошла в сторону металлических ворот, в самом конце бокса, он лишь недоуменно проводил ее взглядом. Потом, видя, как она подхватила свой рюкзак, сброшенный капитаном рядом с собой, пошел следом. Ворота были открыты. Он пригляделся, не совсем понимая, что за ними. Лишь оценив увиденное, недоверчиво покачал головой, понимая, что этого не может быть, но они дошли.

Длинное и высокое, ярко освещенное помещение, с широкой полосой дорожки посреди. Ряды, вытянутые, многочисленные ряды клеток со стальными прутьями. А в них, покрывая своими звуками все остальное, сидели, стояли, бесновались те, ради кого они пришли. Сколько их тут было, сотни, может быть, больше. Клеток было много.

– Что мне делать? – Куминов посмотрел на Сашу. – Мы добрались до конечной точки. Не знаю как, но выбраться отсюда мы должны. Значит, тебе надо выполнить свою задачу.

Девушка неожиданно замерла, застыла, глядя перед собой. Капитан нахмурился, не понимая – чем вызван столбняк. Протянул к ней руку, желая забрать рюкзак, потом растормошить ее саму. Успел лишь заметить быстрый росчерк локтя, прежде чем тот ударил его в голову. Куминов отлетел в сторону, ударился головой о стену, покрутил ею из стороны в сторону, стараясь прийти в себя. Поднял глаза, столкнувшись с не до конца ожившим взглядом Венцлав. Девушка стояла на одном колене над так бережно охраняемой ношей.

– Не надо тебе ничего делать, Коля. – Венцлав открыла рюкзак, достала контейнер. Бережно щелкнула запорами, аккуратно, держа в напряженных пальцах длинный цилиндр, встала. – Все мы сделали, и даже больше. А выйти отсюда? Не выйдет.

– Что?!! – капитан непонимающе уставился на нее. – Зачем мы сюда шли?!!

– Вот… – Саша показала ему вытянутую металлическую сигару с резьбой на конце. Ее голос странно плыл, глотая окончания слов. – Нам осталось всего ничего, самую малость. Вон там, в том дальнем боксе, оборудование. Хотя и до него надо дойти. Это главное, не эти… которые в клетках. Там, в боксе, один-единственный исходный образец, с которого все началось. Его нам необходимо уничтожить. Таймер у меня с собой, и немцы просто могут не успеть, понимаешь? Да еще и мы сможем их задержать. А таймер сработает через то время, что я установлю. Но для полной уверенности лучше сделать все без замедлителя.

– Какой заряд?

Саша сжала губы, глядя ему в глаза и мгновенно напрягшись.

– Что там такое, Саша?..

– Альфа-десять, боевое отравляющее вещество. Разброс в зоне заражения – до пяти километров. Побочный эффект – гипернекроз живых тканей, у них не останется образцов, Коля. И не вздумай мешать мне, даже не пытайся. Не выйдет.

– Да… не останется. И пленных не останется. И местных жителей, что остались, тоже, да, Саш?

– Да, Коль, да.

– И чем я после этого буду от самих немцев отличаться?

– От мертвых – ничем. – Воронков, подошедший к ним, упал, с глухим стуком уронив автомат. К затылку капитана прижался холодный ствол «люггера» Гречишиной. – Приказ, капитан.

Куминов повернулся к ней, неожиданно воскресшей из практически мертвой. Кровь все так же заливала лицо, но глаза… в них не было безумия от всепоглощающей боли, замеченной капитаном совсем недавно. Острые и умные глаза человека, идущего до конца.

– Саша… – Венцлав повернулась к ней. – В бой нас поведет товарищ Сталин…

Куминов непонимающе уставился на нее, когда Сашу неожиданно выгнуло назад, белки глаз закатились. Но продолжалось это совсем недолго. Девушка вздрогнула и, двигаясь медленно, как-то заторможенно, протянула ей цилиндр. Гречишина пружинисто ударила ее ногой, отправив к капитану, так и не поднявшемуся с пола. Он поймал Сашу, успев заметить в глазах плещущийся ужас и осознание произошедшего.

– Умница девочка. Так оно надежнее будет. Что, капитан, что ты так на меня смотришь? Прямо тамбовский голодный волк…

– Ты кто?

– Я? Ну… – она улыбнулась, хищно, довольная. – Не Юлия Гречишина, устраивает? А остальное неважно, совсем неважно. О, Сашуль, проморгалась, в себя пришла? Спасибо, подруга, помогла. Принесла куда нужно и отдала кому необходимо. Скоро за мной и за вами придут.

– Зачем? – Куминов смотрел на нее, опустив руки, понимая, что не успеет. Хотя… если прыгнуть, то все возможно. Она ранена, он должен суметь. Даже отсюда, с пола, должен.