Array Коллектив авторов - Русские против пришельцев. Земля горит под ногами! (сборник)

Они двигались очень медленно. Лодку шатало на волнах, и та едва не цепляла бока похороненных на поверхности кораблей. Скляра била крупная дрожь, от лица отхлынула краска. Он кашлял кровью и широко открытыми глазами смотрел наверх.

– Потерпи, пап. На острове тебя залатают.

Глеб накрыл отца брезентом и бросил взгляд вдаль. Дождь усиливался, совсем размывая картинку впереди. Однообразные развороченные блюдца, колыхающиеся повсюду, спрятали за собой открытое море. Глеб заблудился. Морской лабиринт закупорил все выходы, поймав в ловушку двоих припозднившихся путников. Пришелец остался умирать в своем корабле, не было видно и акул. Дождь колотил море, а то лишь жадно хватало капли, словно мечтающий напиться цветок после долгой засухи.

Скляр поднял руку, указывая на слившуюся с тьмой полосу горизонта. Там что-то шевелилось. Глеб отыскал бинокль и разглядел несколько самолетов.

– Они поверили, – прохрипел Скляр, вытирая кровь с губ.

Глеб приподнял краешек брезента, вся внутренняя сторона которого пропиталась кровью, и ужаснулся. Раны оказались серьезнее, чем подумалось сперва. Днище лодки приобретало бордовый оттенок, сквозь рваную руку отца торчала кость.

– Держись, пап. Ты должен держаться.

Скляр разразился каркающим смехом и чуть не подавился кашлем. Он прикрыл глаза и что-то бормотал себе под нос. Глеб переставал его понимать.

Самолеты пришли из темноты, и только в этот момент Глеба коснулась догадка. Сердце остановилось, замершие глаза наблюдали за приближением механических птиц. Картина вдруг стала настолько очевидной, что другие варианты и предположить было смешно. Военные действительно поверили. Возможно, нехотя, но поверили, ведь Скляр передавал сообщение с борта вертолета. Очень важная информация дошла до адресата вовремя. А вот дальше начались серьезные разногласия с тем, на что рассчитывал Глеб.

– Прилетит вдруг волшебник, – тихо пропел Скляр.

Глеб взял отца за здоровую руку и крепко сжал ладонь. Самолеты фантомами мелькнули над головой, успев выплюнуть в дождь темные пятна.

– В голубом вертолете…

Бомбы упали в воду с горестным «бултых».

– Зачистка, – сквозь зубы проскрипел Глеб. – Быстро сработали, молодцы…

Глеб однажды видел запись, как глубинная бомба, начиненная ядерным зарядом, меняет местами море с небом. Это был страшной силы взрыв, выжить в котором не смогло бы ни одно живое существо. Глеб представил удивление пришельцев, когда они прямо сейчас наткнутся на такие подарки, и уголки его дрожащих губ уползли вверх. Скляр заметил улыбку сына и расценил ее по-своему.

– Мы молодцы, – сказал он, из последних сил сохраняя сознание.

– Да, пап, – кивнул Глеб. – Еще какие молодцы.

Посреди вод Черепашьего архипелага поднялся первый гриб.

Первого июня старшего лейтенанта Зорина взяли в плен: какие-то три черные хреновины, похожие на гигантские тележные колеса, не то прокатились, не то пролетели над позицией окапывающейся роты, и без малого сотня человек, перейдя в газообразное состояние со всей амуницией, воспарили к праотцам на небо.

Старшему лейтенанту Зорину повезло – его на небо взяли живьем.

Теперь старший лейтенант Зорин сидел внутри белого куба и ждал, когда его начнут допрашивать. Делать особо было нечего, поэтому он в уме составил список военных секретов, которые мог бы выдать врагу: кличку батальонного кобеля, график работы полковой бани, прозвище майора Вагина и местонахождение ЗИП от списанной задним числом аппаратуры уплотнения.

Немного позже к этому списку добавились еще двадцать три тайны, но дознаватели за ними так и не пришли. И тогда старший лейтенант Зорин заподозрил, что ему уготована роль подопытного. Он слышал рассказы об истерзанных трупах людей и животных, найденных в становищах врага, но предпочитал думать, что в его случае опыты ограничатся психологическим тестированием.

Заключение в белый куб само по себе могло оказаться неким изощренным экспериментом. Старший лейтенант Зорин обследовал свою тюрьму сразу, как к нему вернулась способность двигаться. Он обнаружил, что стены, пол и потолок чуть теплые, слегка бархатистые и светятся; площадь пола – тридцать шесть квадратных шагов; в одном из углов имеется неглубокая овальная выемка, а в противоположном углу – чуть более глубокая канавка с крохотными отверстиями на дне. Старший лейтенант Зорин о предназначении данных неровностей размышлял недолго. В канавку он справил малую нужду. И, повернувшись, обнаружил в овальной выемке невесть откуда взявшуюся студенистую массу, ароматом похожую на малиново-земляничный мусс, а вкусом – на жареное мясо.

Оттрапезничав, старший лейтенант Зорин немного расслабился: он расстегнул портупею и лег на пол, заложив руки за голову. Он даже поспал час или два. И даже сон успел увидеть: его семья собралась за обеденным столом; жена Катя улыбалась ему и разливала наваристый борщ по тарелкам; дочка Маша показывала рисунок, на котором папа стрелял в зеленых человечков с клешнями и щупальцами; сын Костя резал хлеб «по-военному» – щедрыми треугольными кусками.

Старший лейтенант Зорин проснулся в слезах и примерно тридцать минут колотил головой и руками в бархатистые податливые стены.

Семьи у старшего лейтенанта Зорина не было вот уже тринадцать месяцев и двадцать два дня.

Война старшего лейтенанта Зорина началась в воскресный день с будничного события: его семья собралась за обеденным столом; улыбающаяся жена Катя разливала борщ по тарелкам с золотой каемкой, пятилетняя дочка Маша хвалилась только что законченным рисунком, а сын Костя резал хлеб «по-военному» – как научил его отец.

«Сейчас вернусь», – сказал одетый в трико и майку старший лейтенант Зорин и ушел в туалет.

Когда он вышел из туалета, его семьи не было. Не было и комнаты. И большей части квартиры. И большей части панельного пятиэтажного дома. И значительной части их мирного гарнизона, обслуживающего несколько узлов связи и отдельную бригаду радиоразведки.

Все это было в одно мгновение испарено неведомым способом неизвестным противником.

Старший лейтенант Зорин стоял на краю прихожей и видел перекрытия всех пяти этажей.

А потом он услышал басовитый ровный гул, идущий сверху, поднял голову и разглядел в ясном небе набухающие темные овалы. Где-то далеко, кажется, на территории бригады, завывала сирена. А из установленного на площади громкоговорителя неслись слова:

«Внимание! Внимание! Граждане! Воздушная тревога!..»

Старший лейтенант Зорин снял с крючка фуражку – единственное, что осталось от его формы, подтянул трико, одернул майку и пошел воевать.