Егор Седов - Мир Четырех Лун

Он осторожно вынул сигарету, потянулся за зажигалкой. Примолкший охотник, сидевший рядом, бросал на Вита восхищенные взгляды – судя по всему, обычай курения он принимал за особый ритуал священнодействия.

Что ж, еще шесть дней можно «священнодействовать». Потом – отвыкать окончательно. И хорошо еще, что он не особо-то и привык – сигарета была просто поводом для общения. Хотя в редакциях курили практически все.

Как-то ему довелось побывать у коллег в Швеции. В их редакции курилка тоже имелась, только она представляла собой открытый застекленный «стакан», где человек находился под взглядами всех проходящих через вестибюль. Мало того, во время визита он ни разу никого в этом «стакане» не видел. К тому же, местное начальство распорядилось выплачивать «антиникотиновые премии». Потом даже кто-то в Петербурге ввел эти самые премии, но вряд ли он отучил от курения хотя бы одного человека.

Вит торжественно щелкнул зажигалкой – специально для того, чтобы произвести впечатление на Скорпиона. Тот наблюдал сосредоточенно-молча за процессом раскуривания сигареты. Интересно было бы узнать, есть ли в племени охотников за головами свои способы отравлять несчастные организмы черт знает какой гадостью? Ведь наверняка есть. И наверняка они пьют что-то алкогольное. Хотя, наверное, такие напитки лучше было бы никогда не пробовать.

Когда Виталий снова оглянулся на Скорпиона, то понял, что его сосредоточенность относится вовсе не к процессу раскуривания сигареты «божеством». Казалось, он прислушивается к чему-то, совершенно неясному для остальных. И чем дальше, тем больше его лицо принимало испуганное выражение.

А потом охотник молча и без единого вскрика повалился на колени, уткнул голову в ладони, да так и застыл в нелепой позе.

Виталий обернулся – Джеймс и Юсуф дремали, привалившись к поваленному стволу дерева. И ничего больше не происходило.

Пока в воздухе не появился еле слышный приближающийся звук.

Как будто где-то вдалеке гудел рой шмелей, никак не желавших успокаиваться.

Звук становился ближе. Юсуф встрепенулся во сне, его дремота моментально прошла, он открыл глаза.

– Что это?

Одного мгновения ливийцу оказалось вполне достаточно, чтобы понять: что-то происходит поблизости, притом – странное.

– Не знаю, – еле слышно проговорил Виталий. Больше они не произнесли ни звука.

Звук приближался со стороны пустыни, становясь то более отчетливым, то иногда пропадая. Юсуф на всякий случай взял на изготовку «калаш», хотя было совершенно непонятно, по кому надо стрелять.

Наконец жужжание стало более отчетливым, и над верхушками деревьев появилось странное сооружение.

Оно не было ни вертолетом, ни самолетом – даже времен Первой мировой. Хотя в лунном свете стало ясно, что кабина открыта. Но над ней крутились воздушные винты.

Вит мысленно поблагодарил Юсуфа за то, что он выбрал стоянку в тени деревьев – с воздуха их отряд не был слишком сильно заметен.

Первая машина прошла над верхушками деревьев, но звук не стихал, появилась вторая. И на этой был укреплен прожектор. Луч света прошел по кустам и кронам деревьев, мазнул по земле – едва ли не в полутора метрах от того места, где замер Вит (сигарету он вовремя успел затушить).

Две диковинные машины сделали еще один круг прямо над их головами, а затем неторопливо двинулись к югу. Вероятно, они пробовали обшаривать местность и там.

Все трое – Юсуф, Вит и проснувшийся Джеймс (он тоже увидел спросонок, что происходит нечто странное, хотя и не понял, что именно, но лучше всего было затаиться и молчать) – сидели молча, словно громом пораженные. В этих странных самолето-вертолетах (Вит вспомнил, что такую технику называли «гирокоптерами», «автожирами» или «винтокрылами», но серьезного распространения они не получили) чувствовалось присутствие какой-то зловещей силы – по крайней мере, для Виталия это было так.

А охотник продолжал лежать на земле в тени деревьев, пока звук окончательно не затих.

– Искали нас. – Эта фраза вырвалась у Вита неожиданно, он и сам не предполагал, что будет так уверен в этом.

– Думаешь? – спросил Джеймс.

– Да. Отряд нашего охотника уже должен был добраться до его деревни. И теперь ищут нас.

– Его племя, что ли? – Джимми явно был удивлен таким поворотом событий.

– Нет. А вот «шаманы» – скорее всего.

Юсуф ничего не сказал, глядя в лунное небо.

Остаток ночи они провели в тревоге. Но больше местная авиация («колесницы богов», как называл эти машины Скорпион) не возвращалась. Если они и искали маленький отряд землян, то где-то в другом месте.

Оставалось только понять, кто именно искал.

Как это жутко – понять собственное бессилие, знать, что твой план полностью разрушен. И что теперь делать, было совершенно непонятно. Юсуф клял себя за все произошедшее, хотя, если разобраться, его вины тут не было. А был этот тупой американец, пожиратель свинины, к которому не должно прикасаться ни одному нормальному человеку. А еще – этот русский, который себе на уме.

Американец был почти полностью предсказуем, а вот от русского можно было ждать чего угодно. Порой Юсуфу начинало казаться, что этот парень о чем-то начинает догадываться. Но если он и догадывался, то молчал.

Ливиец погладил ствол автомата, с ненавистью глянув в спину Джеймса. Кажется, их путешествие подходит к концу. Что ж, видно, так оно и должно было сложиться. Но, быть может, не все так страшно, и еще остается шанс прорваться в долину…

Сейчас его раздражало все, даже вполне привычный язык врага, на котором приходилось общаться с этими двумя. Хотя, конечно, уж лучше язык врага, чем тот исковерканный арабский, на котором пытался говорить американец.

Собственно, это коверкание и нарушило все планы. Как много иногда зависит от сущей безделицы и ерунды!

Но он не должен был ошибиться! Глупцу прощают семьдесят ошибок, а мудрецу – ни одной.

Когда-то род Юсуфа аль-Андалуси был знатен и богат. Но так было не всегда. На берег Африки его семья прибыла когда-то нищей, измученной и запуганной. И было отчего.

И если бы на ребенка Фелисии, которая стала называться на африканском берегу Фатимой, не обратил внимания один мудрый муаллим, быть бы им рабами.

Эта судьба ждала многих из тех, кто сперва крестился под страхом казни, потом долгое время жил на своей земле, в завоеванной испанцами Андалусии, а после был все же изгнан. Зачахли прекрасные виноградники, некому было присматривать за полями – испанцы получили то, на что они вряд ли рассчитывали. Хотели изгнать внутреннего врага, а на самом деле просто подкосили свою страну. И поделом!

Тех, кто прятался и не желал уплыть на чужой берег Африки, ждали пытки и костры инквизиции. А уж инквизиторы знали свою работу: если соседи доносили на кого-то, что он мылся хотя бы раз в месяц, то и думать больше было нечего – конечно, этот человек пытался совершить омовение для тайного намаза! Смерть или изгнание!