Руслан Мельников - Купец

На этот раз заряд крупной картечи ударил по-над палубой, разбивая борта и разнося надстройки.

Поморский кораблик содрогнулся. Затрещало дерево, закричали люди. Полетели щепки и брызнула кровь. Какого-то бедолагу смело с палубы, словно волной смыло. Кого-то покалечило. Кого-то убило.

Автоматная стрельба прекратилась. Почему? Викинги — вот же они, как на ладони!

— А-Ка? — недоуменно повернулся Виктор к Стрельцу.

И заорал в голос:

— А-а-а-Ка-а-а!

Н а крик оглянулся Костоправ. Лекарь побледнел и, выронив цеп, бросился к Стрельцу.

А-Ка лежал в обнимку с калашом. Глаза зажмурены. Нижняя губа прикушена. Лицо — как снег. Живот и правый бок разворочены. По палубе растекаются кровавые ручьи.

Судя по всему, вражеский канонир целил в Стрельца. И проклятый викинг попал!

Где-то рядом сыпал командами Василь. Суетились уцелевшие поморы, растаскивая раненых. Лучники не прекращали стрельбы. Кто-то, матерясь и рассыпая порох — то ли от качки, то ли из-за спешки, перезаряжал ручницу. Кормщик с окровавленным плечом пытался вывернуть коч так, чтобы кормовая пушка поймала наконец вражеское судно.

Что-то кричали викинги на драккаре. Оттуда прилетели еще три или четыре стрелы. После этого обстрел прекратился. Викинги снова опускали в воду весла, надеясь развернуть корабль, добраться до коча и закончить бой рукопашной, в которой они попросту задавили бы противника числом. Какой-то здоровяк в рогатом шлеме спихнул с румпеля мертвого кормщика, занял его место и ворочал рулевую лопасть.

Виктор видел, слышал и понимал все это, но думал о другом. Склонившийся над А-Ка Костоправ бегло осмотрел раны Стрельца и поднял голову…

Костоправ не ругался, что уже было скверным признаком. Он вообще не произнес ни слова. Лекарь прикусил губу, в точности как А-Ка, и морщился так, словно картечины, разорвавшие нутро Стрельца, попали в него самого.

Костоправ поймал взгляд Виктора. Медленно покачал головой. Ясно… Чудес не бывает. Даже лекарское искусство Костоправа бессильно, когда все кишки — наружу.

Умерла последняя надежда.

Дальнейшее происходило как во сне.

Виктор схватил автомат. А-Ка слабо улыбнулся и разжал побледневшие пальцы.

— Рожок почти полный, — Виктор с трудом разобрал слабый хриплый голос, в котором ничего не оставалось от прежнего уверенного и раскатистого баска Стрельца. — Бронебойно-зажигательные… Нажимай на спуск… И… все…

Больше говорить А-Ка не мог. Стрелец снова закусил губу, зажмурился. На его бледном лбу поблескивали капельки влаги. То ли пот, то ли брызги морской воды.

Виктор с автоматом в руках поднялся над разбитым бортом коча. Упер приклад калаша в плечо, как это делал А-Ка.

Викинги работали веслами, разворачивая покачивающийся на волне драккар. Над бортами вражеского судна и навешенными на борта щитами виднелись головы и рогатые шлемы. Их выцеливать Виктор не стал. Уверенности в том, что он сможет попасть, не было.

Виктор избрал другую мишень. По которой с такого расстояния невозможно промазать. Даже из непривычного оружия Стрельца. Даже при сильной качке. Он направил автомат в вытянутый корпус драккара. В нижнюю его часть. Туда, где плескалась вода.

Расстрелять проклятый корабль с черепом морского дракона на носу. Изрешетить судно викингов так, чтобы оно дало течь и затонуло рано или поздно.

Вот чего он сейчас хотел!

Виктор нажал на спусковой крючок. Автомат плюнул огнем, зарокотал и забился в руках, как живой. Отозвался ощутимыми толчками в плечо. Ствол повело в сторону и вверх. Уши заложило от грохота.

Виктор изо всех сил старался удержать дергающееся оружие и не прекращал стрельбы, вкладывая в длинную очередь всю свою ненависть.

Пунктир частых пулевых отверстий прошил драккар от носа до кормы. Снизу доверху.

По чистой случайности или по роковому стечению обстоятельств Виктору, стрелявшему из старого ствола в первый раз, неприцельно и почти наугад, удалось сделать то, чего не смог добиться опытный Стрелец.

Взрыв грянул неожиданно.

И — почти сразу же — еще один.

Борта вражеского судна лопнули, словно где-то там, внутри, вдруг расправил плечи и заворочался великан, которому был тесен корабельный трюм. В воду полетели обломки, весла и кричащие люди. Над палубой взметнулось пламя. Рухнула мачта…

Что именно взорвалось на драккаре, Виктор не знал. Может быть, бронебойно-зажигательная пуля угодила в бочки с пороховым запасом для корабельных бомбард и самопальных ручниц. А может быть, сначала рванули емкости с топливом.

Впрочем, какая разница…

Виктор расстреливал уже разваливающееся и пылающее судно, без нужды растрачивая драгоценные патроны. Но их стоимость в ту минуту волновала его меньше всего.

«За А-Ка! За А-Ка! За А-Ка!» — билось в голове.

Магазин опустел. Вместо очередного выстрела раздался сухой щелчок.

Часть викингов под тяжестью доспехов сразу ушли на дно. Но несколько человек еще барахтались среди горящих обломков.

— Пленных не брать! — приказал Василь.

Поморы расстреляли уцелевших противников из луков — быстро и без всякой жалости. Коч отошел к острову, за которым драккар прятался в засаде. После морского боя судну требовалась починка.

Впавший в беспамятство А-Ка мучился от нечеловеческой боли. Надежды на исцеление не было. Но был способ облегчить его страдания.

Виктор вложил в опустевший магазин еще один патрон. С оружием Стрельца он все еще управлялся неловко и неумело. Но для того, чтобы добить умирающего человека, особой сноровки и меткости не требуется.

Автомат снова дернулся в руках, будто не желая стрелять в своего прежнего владельца. Над морем разнесся сухой и отрывистый звук одиночного выстрела.

Эхо долго стихало. И даже когда уши уже ничего не слышали, в голове что-то гудело — протяжно, надрывно. Этот выстрел словно оборвал что-то внутри. Слишком многое связывало Виктора с А-Ка. Впрочем, не его одного.

Костоправ так и не вымолвил ни слова. Раненых поморов лекарь, вопреки своему обыкновению, врачевал, храня угрюмое молчание.

Виктору тоже не хотелось говорить. Да никто и не приставал с пустопорожней болтовней.

Стрельца и других погибших похоронили на обрывистом берегу. На кресте Стрельца Виктор и Костоправ повязали по сибирскому обычаю две жертвенные тряпицы. Каждый свою.

Повреждения, нанесенные кочу, оказались не очень серьезными. Команда Василя заменила парус, укрепила мачту, заново натянула порванные канаты, законопатила небольшие пробоины и забила досками проломы в бортовой ограде.

Нужно было решить, что делать дальше. Коч уже слишком удалился от соловецких берегов и возвращаться обратно было бы неразумно. Да и не все раненые смогли бы сейчас выдержать морское путешествие: трое из них находились в тяжелом состоянии. Разумнее было оставить раненых на острове, снабдить необходимыми припасами, приставить для охраны и ухода кого-нибудь из команды, и забрать их уже на обратном пути, когда пострадавшие в стычке поморы немного окрепнут.