Дмитрий Глуховский - Метро 2033: Последнее убежище (сборник)

Места наверху было много. Сквозь стекла можно было увидеть водяных чудищ. Да и вода была чище и светлее, чем внизу. А еще здесь можно было подхватить неизлечимую болезнь, от которой выпадали волосы и зубы, а тело покрывалось язвами. Впрочем, зараза прилипала не ко всем. Антону пока везло, хотя долго ли продлится везение, он не знал.

После многолюдья трущоб лестница на верхние уровни поражала пустотой, а звук шагов разносился гулким эхом. Хотя Антон знал, что безлюдье это — лишь иллюзия. Здесь тоже были люди, просто они не хотели привлекать к себе внимание. Обитатели верхних уровней могли скрываться в дальних, совсем темных углах лестничных площадок, за ветхими балками и грудами мусора.

На втором, запретном, уровне навстречу Антону вышли четверо.

— Ты кто? Чего надо?

Парень усмехнулся и сплюнул.

— А я его знаю, — прошепелявил один из стражей — безволосый здоровяк с мелкими язвочками на лице и кривом, будто мятом, черепе. — С рынка паренек. К Деду ходит.

— К Де-ееду! — протянул костлявый предводитель караульных, лицо которого Антону тоже было отдаленно знакомо. — Ну, тогда пошли, малец.

Дед обитал еще двумя уровнями выше. Он встретил гостя прямо на лестничной площадке.

Антон не переставал удивляться, что этот глубокий старик — наверное, пятидесятилетний, не меньше, живущий в самом заразном логове, умудрился сохранить волосы и часть зубов. Лицо Деда было худым, почти изможденным, с глубоко посаженными глазами, блестевшими в глазных впадинах, как светильники.

— Ты быстро добрался, — сказал Дед.

Антон промолчал, зная: чем больше ты молчишь, тем умнее выглядишь в глазах этого странного человека.

— Сегодня ты выйдешь на охоту, — продолжал Дед, и взгляд его сделался цепким и колючим, как у голодной акулы. — Амуниция твоя собрана. Вроде, всего хватает…

— Добрые люди помогли, — усмехнулся Антон.

Действительно, сам он копил бы еще с тысячу дней. Недостачу покрыл Дед, а Антон обязался возместить его расходы за триста дней после первой охоты. Дед, конечно же, рисковал. Он мог просто потерять потраченные брикеты, ведь отнюдь не каждый охотник возвращался не то, что с добычей, но хотя бы живым.

— И будут помогать, — на первый взгляд Дед лучился добродушием, хотя доброта его была колючей. — Я ведь твоего отца совсем еще молодым помню, зеленым…

Почему-то именно сейчас Антону не хотелось вспоминать отца.

— Где амуниция? — спросил он, вклинившись в задумчивую паузу собеседника.

Хранить незаконное оборудование в Башне было не самой умной затеей. Человек, у которого находили хотя бы часть охотничьего снаряжения, отправлялся в тюрьму у Зловонной Бездны. Поэтому снаряжение лежало здесь же, в угрюмых, наполненных эхом, пылью и доисторическим мусором владениях Деда.

— Ждет тебя, — усмехнулся Дед одной стороной рта. — Пошли.

Он провел Антона к тому, что могло показаться очередной пыльной кучей не пойми чего, но лишь на первый взгляд. Дед извлек из глубины маскировочного хлама аккуратно сложенный водонепроницаемый комбинезон, стоивший Антону полторы тысячи брикетов. За ним на свет явились два газовых баллона. Уж они-то, как прикидывал Антон, явно вели свою родословную к доисторическим временам. Сейчас делать что-то подобное не умел никто. Еще одним сокровищем был водолазный шлем. За него Антон отдал семьсот брикетов, и еще девятьсот внес Дед. Далее последовали более мелкие детали снаряжения, обойтись без которых подводному охотнику все равно было бы трудновато: гарпунное ружье, нож с изящной наборной рукоятью, сделанный здесь же, наверху, и трос из синтетического волокна (водорослям под водой доверия не было).

Без всяких колебаний Антон облачился в комбинезон и шлем. Дед помог укрепить за спиной баллоны. Гарпунное ружье Антон сжал в правой руке, предусмотрительно зафиксировав рукоять куском веревки, другой конец которой завязал вокруг пояса. Еще один отрезок синтетического волокна пошел на то, чтобы примотать ножны с клинком к внутренней части левой лодыжки. Остаток драгоценной веревки Антон также укрепил на поясе, обмотав свободный конец вокруг левого запястья.

Наблюдая за тем, как уверенно и четко собирается парень, Дед одобрительно качал головой.

— Пошли за наживкой, — произнес он, когда Антон закончил.

Они проследовали узким и пыльным коридором.

Хотя Антон догадывался, что увидит, он все равно вздрогнул. Оставалось надеяться, что шлем скроет его эмоции.

На полу лежало мертвое тело. Дед ловко, будто из воздуха, извлек кинжал и одним движением вскрыл брюшную полость и грудную клетку мертвеца — от ключиц до паха. Антона замутило. От того, чтобы извергнуть остатки съеденных за обедом водорослей, удерживало только опасение испачкать шлем.

— Это был плохой человек, — сказал Дед, запуская руку в образовавшееся отверстие. — Доносчик…

Здесь, у верхних заброшенных этажей башни, море кишело самыми разными тварями. Большими, очень большими и поистине гигантскими.

За выходом из шлюзов, как знал Антон, находилась небольшая площадка. Охотник должен был стоять на ней, стараясь никуда не сходить с этого места. Для этого и нужна была веревка. Упасть в воду было равносильно гибели. Плавать никто из людей не умел. Равно как и летать.

Знал Антон и то, что на охоте, как и в драке, все зависит от первого удара. Ты должен ударить метко, сильно и неожиданно для твари. Если промажешь или удар пройдет по касательной — пиши пропало.

Охота была очень опасным и абсолютно незаконным делом, однако доход оправдывал любой риск. Вкусное и питательное мясо морских тварей в Башне очень ценилось. Его — вяленое, сушеное и сырое — охотно покупали богатые жители нижних уровней. Никакого сравнения с любой легальной пищей: не только с водорослями, но даже с грибами и червями.

Экопы считали, что мясо распространяет заразу, ведь твари, за которыми шла охота, обитали в зараженной зоне. Охотники, торговцы и даже покупатели, уличенные в добыче, покупке, употреблении и хранении мяса, отправлялись в тюрьму, а оттуда — в Зловонную Бездну.

Насколько было известно Антону, порой мясо было действительно небезопасным. Случалось, что люди, отведавшие сверхдорогого деликатеса, лишались волос, зубов и покрывались струпьями. Заболевших экопы изолировали в госпитале на самом нижнем уровне. Об этом месте ходили жуткие слухи. Оттуда, как и из тюремного отсека, никогда и никто не возвращался. С другой стороны, говорили, что человек, который хоть раз попробует мясо, до конца жизни не сможет забыть этот вкус. Ему будет хотеться еще, еще и еще, и он пойдет на любые траты, лишь бы в очередной раз полакомиться опасной пищей.