Олег Кулагин - Русские сумерки

А я наконец-то собрал «лазерку». Водрузил её на плечо вроде гранатомёта – тут для этого имелась специальная выемка, с упругим резиновым наплечником…

Нет, всё равно не слишком удобно! Ромка прав – сука, тяжёлая! Больше семи килограммов – это точно.

И будет ли эта «дура» работать в Зоне?

Я откинул прицел.

Зеленоватый огонёк засветился на его рамке. Ага, типа уведомляет, что винтовка готова к стрельбе. А для чего вот та штучка?

Я повернул небольшой рычажок и через оптический прицел увидел крохотную красную точку, пляшущую на стене дома.

Понятно! Лазерный целеуказатель.

Я откинул на винтовке вторую, складную рукоятку и половчее взялся за громоздкое оружие.

Тем временем Бурый успел приблизиться к дому и сейчас осторожно обходил дробилки . Даже ему это по силам! В лучах рождающегося солнца они как на ладони.

Хотя дробилки меня беспокоят меньше всего…

Ещё несколько шагов, и он пройдёт мимо тех зеленоватых наростов.

Давай, Бурый, не тупи!

Последний метр.

– Только на холмики не наступай!

– А? – непонимающе оглядывается он. И ставит подошву как раз на один из подозрительных бугорков.

Идиот!

Холмик будто взрывается! Комья земли летят в стороны. Бурый успевает прыгнуть вбок.

Но чешуйчатые щупальца уже схватили его за ногу!

Придурок пытается вырваться и орёт благим матом – вместо того чтоб замереть и дать мне спокойно прицелиться! Красная точка пляшет по его ноге, но я ещё морально не созрёл отстреливать ему конечность…

Дыра в земле расширяется. Оттуда лезут острые жвала и покрытые хитином лапы. Я перевожу прицел на них.

Только спуск нажать не успеваю.

Длинная автоматная очередь раскалывает воздух. Куски хитина и жучиная плоть разлетаются брызгами.

Бурый высвобождает ногу и, как ошпаренный, удирает на Пустырь.

Я с интересом озираюсь на своих спутников – кто тут такой меткий?

Часовщик опускает «АКМС» – чуть дымящимся стволом вниз.

Хм-м… От него я не ожидал.

– Хороший выстрел. Только неправильно так расходовать патроны…

– А по-моему, неправильно посылать на гибель безоружного человека!

Люблю интеллигентов. С ними – мир краше. Я ведь и сам, в натуре, интеллигент!

– Извините, уважаемый, природа не терпит расточительности. И негодяй на что-нибудь да сгодится!

– Не знаю, в чём он виноват. Но это похоже на издевательство!

– Вот и узнайте сначала… – морщусь я.

Самое забавное – не только очкастый смотрит на меня с осуждением. Кид вообще глядит волком. Роман отвернулся. И даже Настя – та самая Настя, которая предлагала без лишнего шума грохнуть Бурого, – корчит унылую физиономию.

Тьфу!

Я разбираю тяжёлую, неудобную «лазерку», прячу её в футляр и вздыхаю:

– Да пошли вы… В смысле, топайте за мной!

Позади остались дробилки и воронка с останками жука. Перед нами – обширный Пустырь.

Здесь ждал бледный, притихший Бурый.

Надо же! А я думал, он будет драпать без оглядки!

Вручил ему футляр с «лазеркой»:

– Становись в колонну.

И окинул местность взглядом.

Конечно, пустырём это можно назвать лишь с натяжкой. Лет восемнадцать назад здесь тянулись кварталы обычных панельных высоток. Но слишком многое с тех пор переменилось…

Теперь мы шли на юг.

Однообразный пейзаж тянулся несколько километров.

На месте домов тут и там возвышались груды бетона и кирпичей. Иногда попадались отдельные, чуть лучше сохранившиеся здания. И довершали этот памятник цивилизации – россыпи мусора и бытового хлама.

Торчали из травы разбитые телевизоры и холодильники, выглядывала переломанная мебель…

А вон там маячит детская коляска.

Странно, что она не опрокинулась. И вообще, отлично выглядит! Вид такой, словно мамаша оставила её на минутку и вот-вот выйдет из того почти целого супермаркета «Пятерочка»…

А что это там шевелится в коляске? Неужели ребёнок?

Я вздрогнул.

– Глеб, – позвала меня Белка, – по-моему, там…

– Ничего там нет! Слышите?! Никому туда не смотреть!

И сам отвернулся.

Мы обошли чёртову коляску по длинной дуге. И успокоился я лишь метров через сто – когда наваждение скрылось за развалинами.

Но ещё долго продолжал мысленно материться…

А сюрпризы не кончились.

Через полкилометра впереди слева что-то засверкало.

Я решил не менять курс. И очень скоро картина прояснилась.

У тех дальних полуобвалившихся панельных высоток, под раскидистым клёном, замаячили россыпи алмазных блёсток…

Я глянул в бинокль. И улыбнулся.

– Что там? – спросила Белка.

– Ведьмины глазки . Целое поле ведьминых глазок …

– Целое поле?! – встрепенулся Бурый и заныл: – А можно посмотреть? Ну пожалуйста…

Я поморщился, но бинокль ему протянул.

Следующие пять секунд он не двигался. И, по-моему, даже не дышал.

– Ну хватит, – лопнуло у меня терпение.

Бурый торопливо вернул бинокль и лихорадочно облизал губы:

– Это ж какие деньжищи! Нереальные! – Осторожно уточнил: – Мы ведь туда свернём, да, Тень?

– Нет времени. Тем более там кругом – дробилки и плесень …

Лицо Бурого вытянулось. Хотя вслух он ничего не сказал. А Белка глянула в бинокль и радостно выпалила:

– Красивые! И откуда они только берутся?

– Это артефакты. Никто не знает…

– Есть гипотеза, что это особая форма жизни, – подал голос Часовщик.

– Жизни? – удивилась Белка. – Они ж камешки!

– Разные бывают камешки. И жизнь бывает разная. Особенно здесь – на тонкой грани между мирами…

Это он Зону имеет в виду?

– Уходим, – оборвал я такую глубокую философскую беседу.

Тем более что погода портилась.

Плотная пелена окутывала небо – как раз в той стороне, куда мы направлялись. И туман – нехороший, густой, как вата, – уже застилал очертания домов впереди.

Через считаные минуты видимость упала настолько, что и за полусотню шагов ни хрена не разберёшь!

А мы упёрлись в заросли плесени – конечно, не указанные на карте.

Двинулись левее и нашли-таки проход – между густо обросшими фиолетовой мерзостью домами.

Тут я остановился.

И судорожно сглотнул.

Впереди, метрах в трех от земли, маячила медуза – как раз напротив прохода. Сама по себе она не такая уж опасная. И всё-таки меня пронзило нехорошее чувство – называется дежавю…

– Что-то не в порядке? – спросил Кид.

– Нормально.

«Одна медуза ещё не капкан…»

Но в такую погоду она может быть не одна.

– Поищем другой проход.

Мы двинулись дальше вдоль плесенной завесы. И почти сразу нашли выход на узкую и вроде «чистую» улицу. То есть «чистую» как раз на те полсотни метров, что доступны обзору сквозь густеющий туман…