Василий Орехов - Фактор агрессии

– Подъем! Тревога! – не дала закончить ему Лара. – Кто-то расстрелял из бластера мою душевую кабину!

Купер и Тихонов разом вскочили с коек.

– Лара, живо в ходовую рубку, – скомандовал Антон. – Амос и Фред, будите свободную смену. Поднимайте тревогу, пусть Празеодим даст людям оружие.

– А если это его рук дело? – осторожно поинтересовалась Розен.

– Зачем ему? Чтобы нас прикончить, ему достаточно было приказать своему помощнику разогнать плазменную камеру чуть посильнее, и мы бы сварились заживо.

– Не прикончить. Может быть, ему для каких-то целей надо нас напугать.

– Напугать? – Тихонов задумался. – Нет, вряд ли. Тебя, красавица, пытались именно что убить, и если бы ты не выскочила за полотенцем, лежала бы сейчас там с дыркой в башке. Думаю, это веселится гражданин полковник – или в команде завелся маньяк, для которого невыносимо зрелище женщин, принимающих душ. В любом случае надо спуститься в трюм и проведать нашего приятеля, – сказал он, вынимая из кармана рукоять виброножа.

Биомеханик активировал нож, и сантиметрах в двадцати от рукояти заплясал красный виртуальный шарик, обозначающий завершение невидимого лезвия.

Понтекорво выскочил из лифта на нижнем уровне. Если разведчики на самом деле не готовили засаду, если все вышло случайно, как он сообразил уже в лифте, то, обнаружив расстрелянную душевую кабину, кто-нибудь непременно отправится в трюм, чтобы проверить пленника. И, скорее всего, это будет Тихонов, в связи с выходом из игры Понтекорво и Блэка принявший на себя обязанности командира разведгруппы, как самый старший по званию.

Промчавшись в полной темноте между рядами с грузом примерно до середины трюма, Понтекорво притормозил, вскарабкался на контейнер и залег наверху с метателем наготове. Еще лет пять назад такие физические упражнения дались бы ему без особого труда, а теперь пульс ускорился, дыхание участилось, кровь начала колотиться в ушах, заглушая мерные хлопки ксенонового маяка. Полковник стиснул зубы, пытаясь усилием воли снизить частоту сердцебиения. Останься он в разведке, и еще лет через пять об оперативной деятельности ему пришлось бы забыть. А потом бумажная работа в кабинетах Управления Безопасности, консультационный отдел, посольство в какой-нибудь нейтральной дыре, преподавательская деятельность в Академии – и ровным счетом никаких больше карьерных перспектив. Разумеется, государство не забудет своего верного агента, пенсионеры спецслужб не бедствовали во все времена. Но этого Мигелю Понтекорво было абсолютно недостаточно.

Полковник отдавал себе отчет, что деньги оказались весьма весомым, но не решающим фактором, подтолкнувшим его к измене родине. С самого детства он был невероятно честолюбив и первые годы после Академии энергично карабкался по служебной лестнице, но потом вдруг отчетливо осознал, что это путь в никуда. Что стоит ему выйти из этой гонки, и она потеряет значение как для него самого, так и для окружающих. Людей вроде него неизбежно ждет забвение. Не то что после смерти, но даже при жизни трудно сказать о таких, существуют ли они, глубоко засекреченные люди, которые рискуют жизнью ради блага Империи, или их не было никогда. И лишь немногим из них удается оставить след в памяти потомков.

Понтекорво жаждал оставить свой след. Но любой подвиг у одних вызывает благоговение перед героическим деянием, а у других – лютую ненависть. Человечество равно хорошо помнит и легендарного маршала Антиллеса, и грандиозного злодея Черного Доктора. Так какая разница, с чем именно остаться в галактической истории? Если бы группа Понтекорво выполнила свою задачу, это вызвало бы поток проклятий со стороны всех, кто ненавидит Империю. А таких в Вольных Мирах слишком, слишком много. Сама же Империя наградила бы героев еще одной золотой побрякушкой с камнями, повысила бы их в звании – и на этом все закончилось бы. За пределами Адмиралтейства об их подвиге никто даже не узнал бы. Теперь же проклятия посыплются со стороны бывших соратников, зато противники Империи будут долго помнить своего героя и медалькой в оценках его деяний не ограничатся. Может быть, в столице Хануда даже памятник народному герою поставят, по левую руку от монумента Черному Доктору и по правую от каменного Гиго Долопихтиса.

Хотя чего уж там скрывать, совершенно нереальные деньги, которые он должен был получить за Фактор, тоже выглядели отличным утешительным призом. Даже если бы не имелось никакой надежды на памятник от народов Вольных Миров, он все равно пошел бы на это преступление.

Минут через пять замерцали, а потом загорелись грибные гирлянды под потолком. Стало ясно: разведчики все-таки решили его проведать. Подняли тревогу, а значит, вся команда, кроме покойников, уже на ушах. Но полковника это волновало мало. Что такое тридцать человек гражданских матросов, плохо вооруженных и слабо подготовленных? Ему приходилось противостоять в одиночку и более серьезному противнику.

Встав в полный рост на контейнере, он дотянулся до грибной гирлянды и перервал несколько управляющих волокон. Затем перепрыгнул на соседний ряд контейнеров и повторил операцию снова. Через несколько секунд в трюме вновь царила тьма, лучший друг разведчика.

– Вот дьявол! – донесся от шлюза незнакомый голос. – Эй, на катетерах! Я же велел включить гирлянды!.. Что значит «включены»? Понятно… Врубай тогда фонарь!

Темноту рассек луч мощного фонаря. Однако несмотря на довольно плотный и яркий поток света, он высвечивал лишь небольшой участок помещения, а темнота вокруг от этого только сгущалась. В трюм спустилась команда из пяти матросов и начальника катетерной вахты. Возглавлял их Тихонов, в руке он сжимал рукоять молекулярного ножа. Группа двинулась по двум проходам одновременно, миновала позицию залегшего Понтекорво и направилась в конец трюма, туда, где должен был находиться пленник.

Полковник не стал ждать долго, оборонительный метатель не позволял вести огонь с большой дистанции. Сжав в пальцах трофейный светлячок, предатель изо всех сил метнул его вдоль прохода. Горошина пролетела над головами матросов и активировалась от удара. Полыхнул свет.

– Там! – крикнул начальник вахты.

Вооруженные легкими зубометами матросы бросились вперед.

Когда-то неизбежная необходимость стрелять в спины бегущим вызывала у Понтекорво весьма неприятные переживания. Но в последний раз такие ощущения посещали его очень давно. Теперь же черные человеческие силуэты на фоне зеленоватого сияния светлячка вызывали эмоций не больше, чем фигуры на тренировочном полигоне. Из удобной позиции Мигель открыл прицельный огонь в спины удаляющихся людей. Он целил между лопаток, так чтобы плазма, пробив позвоночник, с гарантией выжигала сердце. Матросы покатились по полу, как кегли, сбитые шаром в боулинге. Пройдоха Тихонов же, понимая, что по тридцатиметровому коридору от плазменного заряда не убежать, полоснул ножом ближайший контейнер, в три молниеносных движения вырезал себе дверь и скрылся внутри – видимо, повезло наткнуться на пустой. Понтекорво выругался сквозь зубы и включил коммуникатор.