Василий Орехов - Фактор агрессии

– Эй, Антон! – позвал он.

– Чего тебе, крыса? – ответил биомеханик. В недрах заштабелированных контейнеров происходила какая-то негромкая возня – Тихонов торопливо прорубался через них, уходя от места возможного плазменного поражения.

– Могу подкинуть идею, как спастись, – спокойно произнес предатель. – Вы все обречены, и ты это знаешь.

– Себе подкинь, чудила. Мы тебя затравим, даже не сомневайся.

– Да брось, – с усмешкой возразил Понтекорво. – Кроме тебя, для меня на корабле противников нет. Каплан умен, но щенок, десантники вообще салаги, обвести их вокруг пальца ничего не стоит. Ну, а команда… Не смеши. И ходовая рубка у меня под контролем. Я буду возникать у вас за спиной и убивать одного за другим. Мне для этого даже браслет невидимости не нужен. Но лично ты можешь оставить мне нож и убираться отсюда. Челнок в причальном доке, с управлением разберешься, не маленький.

Пользуясь разговорчивостью бывшего командира, Тихонов продолжал пилить ножом стенки контейнеров, но скрип молекулярной нити наконец выдал его. Раздался выстрел, плазма шарахнула по укрытию биотехника, пробив дыру в десяти сантиметрах от его головы. Брызнули капли расплавленного биополимера. Антон невольно пригнулся и затих, но удушливый дым от прожженной стенки заставил его кашлянуть. Тут же ударил еще один выстрел, который лег еще ближе первого. Пользуясь отвлекающим шипением пузырящегося после попадания материала, Тихонов взрезал ножом соседний контейнер и протиснулся в него. К счастью, этот тоже оказался пустым. Рассчитывая на хороший куш от Понтекорво, капитан Празеодим не стал в этот рейс всеми правдами и неправдами набивать трюм грузом, как обычно.

– Тихонов! – позвал полковник. – Ну что ты там мечешься? Выходи! Что за фанатизм идиотский? Я столько лет ждал удобного случая, водил за нос наших психологов, карабкался по дурацкой служебной лестнице, втирался в доверие к начальству… И вот теперь, когда я наконец дождался этого главного в своей жизни случая, ты путаешься у меня под ногами и отнимаешь драгоценное время! Хочешь, дам слово имперского офицера, что пришлю тебе потом по почте миллион имперских реалов, если сейчас мы разойдемся миром?

– Сумасшедший ублюдок! – не выдержал Антон. – Твое слово имперского офицера не стоит дерьма рептилоида! Да и какой ты теперь, к черту, имперский офицер? Лучше бы сдавался! Ты сам-то понимаешь, на что идешь? Ну, перебьешь нас, продашь образец… И что?! Что дальше-то? Станешь гнить на вилле в какой-нибудь загаженной колонии с видом на мертвое озеро?..

– Дурачок, – устало ответил Понтекорво. – Это вы гниете заживо. Вы, рабы имперской иерархии, которым пропаганда прополоскала мозги настолько, что вы не видите очевидного! Живете среди своих тоталитарных иллюзий, рискуете собой за очки в игре, которые на самом деле ничего не значат. Да и сама игра ничего не значит, по большому счету. Вы меняете бесценное время своей жизни даже не на деньги, единственное объективное мерило человеческой значимости, а на медали-безделушки, на какие-то звания и титулы, на дурацкие замшелые принципы и людоедские убеждения, которые за пределами Внешнего Круга вызывают только злобный смех и искреннее сожаление. А в Вольных Мирах люди, вытесненные из Империи за непохожесть на остальных, за свободолюбивые устремления, за предприимчивость и желание самостоятельно устраивать свою жизнь, не подчиняясь капризам Первого Гражданина и мракобесию Храма Великого Архитектора, – живут! Не гонятся за почестями, не делят своих ближних на людей и мутантов, не стерилизуют детей с поврежденными генами, не стремятся завоевать всех соседей, до каких только смогут дотянуться. Живут по-настоящему, без этой удушающей атмосферы постоянного государственного контроля, без вранья по 4D, без омерзительного деления на касты полноправных граждан и огран, без рудников Башорга, без Звездного Легиона и Управления Имперской Безопасности. По-твоему, это та преисподняя, которой мне следует бояться?..

Тихонов затаился, внимательно прислушиваясь. Голос Мигеля, монотонно звучащий в ушах, мешал определить истинное местоположение противника, заглушал шорохи и потрескивания в темноте трюма. Было совершенно ясно, что Понтекорво треплет языком не из желания обратить Антона в свою либеральную веру или поделиться наболевшим, а исключительно из военной хитрости. Но это понимание ничего биомеханику не давало – выключить вживленный в голову коммуникатор он не мог. Нужно было действовать, нужно было как минимум потянуть время, пока наверху не сообразят, что он попал в ловушку.

– Ну, что? – продолжал разглагольствовать Понтекорво. – Не убедил я тебя, Антон? Тебе меня не взять, если ты об этом задумался. Ну, раз не хочешь по-хорошему, станем разговаривать иначе…

В стенку контейнера снова шарахнула плазма, но на этот раз Понтекорво понятия не имел, где находится противник. Он стрелял наугад – Антон старался не выдать себя ни единым звуком. Если бы только нож работал беззвучно! Можно было бы пробраться внутри штабеля контейнеров прямо к цели и поразить предателя одним точным ударом. Но молекулярная нить, прорезая крепкие материалы, громко пищала и скрипела. В тишине трюма это было все равно что пытаться подкрасться к противнику с жабой-громкоговорителем в кармане. Стоило Тихонову пустить в ход нож, и полковник тут же стрелял на звук. И очень прицельно, надо заметить.

– Признаюсь, время работает не на меня, – со вздохом заключил бывший командир. – Ладно, считай, что ты выиграл. Обойдусь без ножа, хотя с ним было бы намного удобнее.

Продолжая непрерывно говорить, чтобы лишить противника возможности ориентироваться на слух, Понтекорво двинулся к выходу из трюма, перепрыгивая с одного контейнера на другой. Для Антона это было худшим развитием ситуации из всех возможных. Стоило предателю затеряться в многочисленных помещениях космократора, и он действительно станет неуловимым. Тогда едва ли что-либо помешает бывшему командиру разведчиков устроить на корабле кровавую бойню.

Тихонов понимал, что в настоящий момент Понтекорво имеет весомое позиционное преимущество. Он наверху, у него бластер. Он примерно знает, где затаился противник. Антон же внизу, в замкнутом пространстве, без каких-либо ориентиров. Выиграть эту схватку можно было лишь одним способом: поменять расстановку сил. Физически Тихонов сделать этого не мог, но у него имелся при себе один козырь, который мог резко изменить ход игры.

Риск, конечно, был велик. На чашах весов оказались с одной стороны интересы Империи, а с другой – жизнь Лары, Купера и Каплана. Если бы Тихонов сейчас остался в укрытии, миссию разведгруппы можно было бы считать выполненной, потому что единственный генетический образец Фактора был при нем – в контейнере на поясе. Отпустив Мигеля, Тихонов без труда мог бы добраться до челнока, эвакуироваться, высадиться на одной из станций Трайдента и оставить бывшего командира с носом. Но тогда гибель Лары, Купера и Каплана стала бы неизбежной. Разъяренный предатель никого не оставил бы в живых.