Владимир Контровский - Горькая звезда

Плечо оттягивала трех с половиной килограммовая «Сайга». По уму, этот охотничий карабин давно пора было сменить на настоящее оружие, однако для этого нужен был стоящий хабар. Но, чтобы его добыть, требовалась фантастическая удача — по незараженным домам третий месяц рыскали такие же, как он, искатели того, что плохо лежит, и ценностей там почти не осталось. Можно, конечно, попробовать проникнуть в богатую квартиру или какой-нибудь музей, однако такие места контролировались серьезными лутерскими бандами — схлопотать там пулю было легче легкого.

Алексей пересек рощу и затаился у кучи мусора, за которой вздымалась заросшая деревьями стена оврага. Дорога наверх тут была не особо опасной, но требовала знания особенностей и определенной аккуратности. А здешняя особенность заключалась в том, что в вестибюле станции метро «Университет», с верхнего яруса которого большая часть сада просматривалась как на ладони, почти сразу после бедствия прочно обосновалась небольшая и довольно странная группа. В первые дни после грандиозной кровавой давки, когда выяснилось, что власти в Киеве больше нет и каждый теперь предоставлен самому себе, сотни, если не тысячи молодых людей, начитавшихся широко разрекламированной фантастики, ринулась осваивать станции и тоннели метро. Идея из модной книжки оказалась заведомой глупостью — без электроэнергии, вентиляции, водопровода и прочих незаметных и зачастую непонятных обывателю вещей, о которых автор бестселлера, по всей видимости, не имел даже самого общего представления, безжизненные эскалаторы и мрачные станции с туннелями стали настоящей ловушкой для тех, кто, упрямо отбрасывая здравый смысл, пытался там обосноваться. Вернуться наверх, из тьмы к свету, смогли единицы, а больше желающих испытать судьбу, бродя безо всякого смысла в темных холодных подземельях, не нашлось. Такие вот вышедшие снизу ребята, которых прозвали «морлоками», и оккупировали вестибюль. После блужданий в метро мозги у них явно были свернуты — они раздобыли оружие и, руководствуясь совершенно непонятными соображениями, определили для себя сектора обстрела и убивали всех, кто пытался пересечь невидимые границы. Так что путь отсюда был только один — наверх.

Августовское солнце изрядно пекло, и к концу затяжного подъема Алексей взмок под плотной резиной плаща, словно посидел в парилке. Еще совсем недавно по городу можно было перемещаться по ночам — и прохладнее, и спокойнее, — однако пару недель назад ночные рейды стали смертельно опасными. Нападения на «гуманистов» участились, и теперь их подвижные механизированные группы на бронетранспортерах «Бредли», оснащенных инфрасканерами, без предупреждения поливали из пулеметов любое тепловое пятно.

На широком бульваре с каштановой аллеей посреди проезжей части не было ни души. Отсюда нужно было как можно быстрее проскочить до кондитерской у Оперного театра, а там переждать, пока проедет нечастый дневной патруль. Самая короткая дорога вела туда по улице Леонтовича, но пару недель назад какой-то псих, вооруженный снайперской винтовкой, засел в одиннадцатом доме и обстреливал оттуда всех, кто пытался пройти мимо Владимирского собора. Поэтому двигаться пришлось противолодочным зигзагом — по Владимирской.

Алексей глянул на экран персональной дозиметрической системы. Неплохую машинку французского производства он успел прихватить еще в первые дни, когда это счастье доставалось задаром — их разбрасывали по улицам с машин. А вчера на «диком рынке» за такую коробочку какой-то долговязый хмырь с пулеметом отдал торговцу пятьдесят золотых царских рублей. Стараясь держаться поближе к домам и все время косясь на шкалу прибора, Алексей проскочил по Владимирской мимо памятника президенту Центральной рады Грушевскому и, внимательно осмотрев потенциально опасный перекресток, нырнул в раскрытые двери первого на маршруте убежища.

Первый этаж здания на углу Хмельницкого и Лысенко с уходящим в глубину залом и уцелевшей витриной он использовал уже не впервые. Лежать на полу, притворяясь мусорной кучей, то есть в самом что ни на есть прямом смысле прикинувшись ветошью, было несложно, но утомительно — патруль мог появиться и через несколько минут, и через час-полтора. Чтобы скоротать время, оставшееся до его прохождения, Алексей всунул в уши кругляши наушников, включил радио и настроился на программу новостей.

Стекло витрины задрожало. Алексей выключил приемник и затаился. Секунд через десять послышался нарастающий гул, и вскоре из-за угла вывалилась тяжелая туша «Фукса» — германского бронетранспортера ТРz-1. На его боках, покрытых буро-серым городским камуфляжем, синели эмблемы Гуманитарных сил ООН. Сперва «салатовые каски» гоняли по опустевшим улицам Киева на армейских «Хаммерах», но капризная легковушка, не имеющая ни броневого покрытия, ни защиты от радиации, в городских условиях оказалась прекрасной мишенью для лутеров. Потеряв пятый или шестой экипаж, командование «гуманистов» забило во все колокола и обеспечило наиболее опасные направления старыми, но надежными шестиколесными утюгами, специально сконструированными для ведения ядерной разведки. Нашпигованные самой современной аппаратурой, бронированные машины открывали огонь на любое шевеление и были неуязвимы для автоматов и помповых ружей, так что теперь ооновцы разъезжали по своим дежурным маршрутам в относительной безопасности.

«Ооновцы», — хмыкнул про себя парень. Американцами здесь были только бойцы батальона морской пехоты, охраняющего специалистов и штаб, а англичане с немцами ограничились тем, что прислали по взводу охраны для своих официальных эмиссаров. Всю черную работу выполняли недавние «добрые соседи и братья по социалистическому лагерю» — прибалты, поляки, словаки и прочие чехи-хорваты, рекрутированные белоручками-капиталистами для выполнения опасного «гуманитарного долга». И, как положено бывшим лучшим друзьям, вели они себя в Зоне, словно оккупанты. Словаки, наплевав на всех, промышляли грабежами, литовцы и эстонцы не мародерствовали, но обращались с окруженцами, будто с домашним скотом. Одни лишь практичные поляки смогли извлечь реальную выгоду из сложившейся ситуации — два их блокпоста, перекрывающие участок от Красного хутора до Бориспольской улицы, за установленную таксу по ночам запускали в город ушлых торговцев, благодаря чему на территории бывшего танкоремонтного завода возник постоянно действующий «черный рынок». Перекупщики приносят туда хабар, а обратно несут то, что нужно бандам лутеров и таким вот, как он, одиночкам. Спросом пользуются антиквариат, драгоценности, произведения искусства, важные документы. Взамен можно получить продукты, батарейки, оружие, медикаменты и средства защиты.