Александр Афанасьев - Гнев божий

– Так точно.

Спрашивать, что и к чему, – майор Бабаян не стал, уже понял, что в ведомстве, в котором он сейчас работает, если кто-то задает вопрос – то почти никогда не получает на него ответа. Меньше знаешь – дольше живешь.

«Кадиллак» и в самом деле ждал его – угловатый, удивленный Брогэм, черный крейсер времен Рейгана, на таких машинах обычно ездили воры в законе, которых было немало, и богатые представители диаспоры. Впрочем, после прихода к власти президента Саркисяна первых стало меньше, чем вторых: министр внутренних дел собрал всех известных воров в законе в своем кабинете и с усмешкой спросил – это вы, что ли, воры в законе? Нет… Вы просто воры. А вот я теперь – вор в законе. Потому что я здесь и вор, я здесь и закон. А вы – отваливайте из страны, пока целы, если нет – убьем [104]…

Высокий, одетый в длинное черное пальто, с большим горбатым носом молодой человек – типичный армянский «крутой», который к тому же и носил под пальто что-то… железное и угловатое – вышел с переднего пассажирского места «Кадиллака», ни слова не говоря и не проверяя наличие оружия у Бабаяна, открыл перед ним заднюю дверцу машины. Бабаян сел в машину, машинально отметив, что дверь слишком толстая для обычной машины – значит, «Кадиллак» еще и бронированный, возможно, из президентского гаража США, армяне любят такие вещи. Это был уже недосягаемо крутой уровень, уровень президента, не ниже.

Среднего роста человек в мундире генерала армянской армии, средних лет, похожий на русского, приветливо улыбнулся ему.

– Добрый день, майор Бабаян? – спросил он по-русски.

– Мы знакомы? – спросил в ответ Гагик, тоже по-русски.

Вместо ответа генерал взял микрофон, по-армянски приказал водителю трогаться. «Кадиллак», покачиваясь, как яхта на волнах, отъехал от тротуара и поплыл по узким ереванским улочкам. Тогда еще транспорта на них почти не было – жили бедно.

Плавно скользнуло вниз стекло, отделяющее пассажирский салон от водительского отсека.

– Пока нет, майор, но я считаю, что самое время познакомиться. Я генерал Грант Котян, вероятно, вы слышали обо мне.

Гагик и в самом деле слышал. Генерал Грант Котян был одним из теневых властителей Еревана, он был не из команды президента, а сидел еще при Тер-Петросяне, но президент Кочарян не посмел тронуть его. Генерал Котян занимал должность заместителя министра обороны и занимался поставками русского оружия в Армению через третьи страны. Но он был не русским, хоть и считался русским. Предки генерала Котяна были из Ливана, а сам генерал был членом Дашнакцутюн, партии армянских националистов и ее боевого крыла Дро, сформировавшегося еще в ходе ливанской резни армян. Ответвлением Дашнакцутюн была и АСАЛА – Секретная армия освобождения Армении, сформированная тоже в Бейруте.

– Слышал.

– Значит, мы знакомы, хотя и односторонне. У меня есть работа для вас.

– Я работаю в Министерстве национальной безопасности, если вам это не известно, товарищ генерал, и не выполняю никакой работы, кроме той, которая мне поручена моим начальником.

Это что, провокация? После бойни в парламенте все как с ума сошли.

Генерал улыбнулся краешками губ. Потом Гагик Бабаян узнает, что генерал просто не умеет улыбаться по-другому.

– Достойный ответ. Но я действую с ведома вашей службы, и конкретно, генерал-майора Дарбиняна. Хотите убедиться?

Не дожидаясь ответа, генерал Котян достал массивную трубку сотового телефона – их в Армении в то время почти что не было, не то что теперь, прощелкал номер. Снова заговорил по-русски – русский здесь знали все, но между собой обычно говорили по-армянски.

– Армен Вагинапович? Доброго здоровья, дорогой, это сам знаешь кто… Богатым буду. Вот ты мне человека подсунул, он сидит, как партизан на допросе, и не говорит ничего. Говорит, только начальника своего слушать будет. Да… Ну… Сам понимаешь, я ему и в самом деле не начальник… Да, даю…

Генерал Котян протянул трубку.

– Твое начальство, майор.

Гагик взял трубку.

– Товарищ генерал-майор, это майор…

– Не надо называться, – перебил голос, который Бабаян узнал, – человек, который сидит рядом с тобой, выполняет поручения Первого. Понял?

– Да.

– Будь осторожен.

– Так точно.

В трубке зазвучали гудки отбоя, Гагик Бабаян нажал на кнопку с красным телефончиком на ней, протянул назад осторожно, как взведенную гранату.

Первый – это президент, Кочарян Роберт Саркисович, который дважды награждал его. Вероятно помнил – когда первый раз награждал, спросил, что такой молодой, услышал про Сумгаит, помрачнел и дальше не стал расспрашивать. Генерала Армена Вагинаповича Дарбиняна он знал – вместе с майором Арутюняном, который был потом начальником разведки Армении до Дарбиняна, тот возглавлял особую группу КГБ Армении, работавшую в зоне нагорно-карабахского противостояния. Гагик Бабаян, как разведчик, много раз ходивший на ту сторону, знал и полковника Арутюняна и генерала Дарбиняна лично, а они знали его.

Генерал Котян снова взялся за микрофон, приказал по-армянски остановиться. Они сделали круг и остановились на улице Лазо совсем рядом со зданием МНБ. Рядом был парк.

– Прогуляемся?

– Предпочитаю поговорить в машине. – Гагик Бабаян не знал сидящего рядом человека и не верил ему.

– Как знаете. – Генерал Котян отпустил хромированную ручку двери машины, развалился на черной коже сиденья. – Ваше имя действительно назвал мне генерал Дарбинян. Он назвал мне его в ответ на вопрос – есть ли здесь человек, которому можно доверять абсолютно. Это вы, майор Гагик Бабаян.

Доверять абсолютно…

– Товарищ генерал, не думаю, что я заслуживаю такого доверия.

– Заслуживаете. Заслуживаете, молодой человек, и еще как. – Генерал Котян потянулся к отделанному деревом бару, выудил маленькую бутылочку коньяка, хрусталь. – Будете? Тридцать лет выдержки.

– Нет.

– И это – дело ваше. Говорят, когда у вас там все это было – коньяк заливали в бензобаки. Господи, когда же мы оправимся от всего этого…

Гагик Бабаян не ответил.

Генерал налил себе в бокал коньяка, со вкусом выпил.

– Теперь к делу. Вы знаете русский язык? Отвечайте по-русски.

– Да, товарищ генерал…

– Почти без акцента, хорошо. Где научились? Очень сложно спрятать акцент, впрочем, это не всегда нужно делать.

– В семье не говорили по-армянски. Я наполовину русский.

– Это хорошо. А где ваша семья?

Гагик Бабаян был уверен, что генерал это и так знал.

– В Сумгаите…

– Живы? – не смутился генерал.

– Нет… – глухо сказал Гагик.

– Сочувствую. Действительно сочувствую, хотя мы, армяне, попадали в такие ситуации столько раз, что у нас уже не должно остаться слез, чтобы оплакивать своих убитых. Мы были народом, который должен был умереть, потому что так решили люди, имевшие власть. Но мы выжили. Теперь мы народ, который должен выжить. Несмотря ни на что. Никто нас не защитит, кроме нас самих. И каждый армянин должен все сделать для того, чтобы его народ выжил. Мы должны быть сильными, чтобы Сумгаит никогда не повторился в истории нашего народа. Вы с этим согласны?