Константин Дроздов - Свастика среди звезд

Допив кофе, я вернул чашку на стол. Тархем Хан долго-долго сверлил меня взглядом и наконец выдавил:

— План неплох, но есть одна неточность. Помимо двадцати тысяч геллов-мятежников, на планете находится неопределенное количество киберов, которых Ранган наверняка успел наштамповать. Или еще что похлеще.

— Тем более стоит провести переговоры. Если мы ничего и не добьемся, то хотя бы разведаем обстановку.

— Это опасно, фон Рейн. Вы рискуете собой, экипажем и кораблем. Ради чего?

— На Земле все время идут войны. Нет смысла отправляться к звездам, чтобы снова погрязнуть в них.

— Ну что же, фон Рейн, я доложу ваш план Первому Лорду-Инквизитору, но если что-то пойдет не так… — Не договорив фразу до конца, Хан тяжело поднялся и, выйдя из каюты, направился в радиорубку.

Спустя несколько минут каюту пришлось покинуть и мне. Я направился к «Баеру».

Когда я вошел в каюту даргона, он бездушным манекеном сидел на диване своей гостиной, уставившись в одну точку на стене. Узкие губы, бесцветные глаза и землистого цвета лицо походило на посмертную маску.

— Гиффов следовало уничтожить, Эрик. Если эта база принадлежит даргонам, то шумерянам там делать нечего. А с геллами, которые там укрылись, мы сумеем разобраться сами, — заговорил шпион, когда я присел в кресло напротив него.

— Ситуация требует безотлагательных решений, а у тебя нет связи со своими.

— Найти способ было бы нетрудно.

— Неосторожной передачей ты мог бы раскрыть тайное убежище даргонов на Земле, а они в этом, если я правильно понимаю, не заинтересованы. Я полагаю, что твоя задача только наблюдать.

— Как, впрочем, и твоя, — «Баер» перевел взгляд со стены на меня.

— Моя программа более универсальная, чем ты думаешь, — усмехнулся я. — Предлагаю тебе не делать скоропалительных выводов. Давай подождем развития событий. Я не желаю даргонам зла, и даже более того — я найду способ, чтобы их интересы были учтены. Они такие же жители Земли, как и я.

— Я подумаю над твоими словами, — «Баер» снова вперился в стену.

Но снова углубиться в созерцание переборки даргонскому шпиону я не позволил.

— Слушай, Вилли, а не мог бы ты мне дать несколько уроков «живого» даргонского языка?

— Расскажи мне о Малоке, Тархем.

— Почему ты меня спрашиваешь об этом?

— Ты — инквизитор. Кому как не тебе знать о Малоке если не все, то многое?

— Твой вопрос слишком сложен и слишком прост одновременно. Ответить на него — это все равно что попытаться ответить разом на все вопросы Вселенной или дать миллионы разных ответов на один из них.

— Может быть, ты попытаешься, Тархем? Кто или что Он?

— Он наше далекое будущее и наше древнее, необозримо далеко отстоящее от нас прошлое.

— Он человек, машина, дух? Или же это легенда, миф? Мне надо знать.

— Тебе лучше спросить у Первого Лорда-Инквизитора или Великой Геру.

— Мне нужен твой ответ, Тархем.

— Представь себе, что все вокруг нас и мы сами — это единое энергоинформационное поле. Каждая из бесконечного числа галактик — это энергетический сгусток с определенным центром, который закручивает звездные скопления и вращает планеты, подчиняясь, в свою очередь, скрытому в глубинах Вселенной более мощному центру. И в каждом живом существе есть частица этой вселенской энергии, есть свой энергетический центр. На Земле, судя по вашим книгам, люди называют это душой. После смерти своего носителя она покидает тело и растворяется в общем энергопотоке. Да, некоторое время она несет в себе, словно следы на песке, остатки индивидуальности бывшего хозяина — воспоминания или знания, но все это быстро растворяется в бескрайнем море Вселенной. Энергия безлика. Но Великий Малок — исключение. Некогда он был живым существом из плоти и крови, затем живой машиной. А ныне он является частью энергетического центра нашей Галактики. Но, в отличие от простых смертных, Малок, войдя в чрево Святой горы, а вскоре растворившись в нас и в окружающем нас мире, не потерял своей индивидуальности, сохранил свою личность.

Малок вездесущ, но не предопределяет нашу судьбу, не милует и не карает. Малок заставляет нас жить. А какую жизнь прожить, каждый решает сам. Но каждый вечер я становлюсь на колени в своей каюте и, закрыв глаза, пытаюсь мысленно войти в эту вселенскую реку энергии жизни и знаний и услышать Малока.

— Он говорит с тобой?

— Не всегда, но говорит. Он словно незримый лоцман, ведущий сквозь неспокойную реку. Поэтому мы и поклоняемся ему.

— Он дает советы?

— Нет. Он дает мне возможность посмотреть на себя со стороны. Точнее, не посмотреть, а ощутить то, что испытывают иные существа, ставшие свидетелями моих поступков, — восхищение, омерзение, страх, горечь, разочарование, боль или ненависть. Раствориться в их чувствах.

— Вряд ли ты спишь спокойно, инквизитор.

— Ты прав. Общение с Малоком — это тяжелый труд. Не каждому под силу посмотреть на себя в такое зеркало. Для большинства подданных Императрицы — поклонение Малоку давно стало лишь чисто внешним атрибутом. Но каждый знает, что это реальность.

— А что же жрицы?

— У женщин особые возможности. Они могут чувствовать будущее.

— Предсказывать?

— Нет. Будь внимательнее к каждому слову. Слушай каждое слово. Иногда мы «проглатываем» фразы и предложения, забывая, что они состоят из отдельных слов. Тем самым улавливаем лишь то, что лежит на поверхности, и не понимаем истинного значения сказанного.

«Меч Шумера» совершил гиперскачок на уже знакомую нам планету близ Трона на границе империи. Далее лежали бесчисленные астероидные поля и мрачные планетарные системы, вращающиеся вокруг умирающих звезд, где предстояло двигаться на скорости много ниже световой. Нас ожидало несколько недель пути в неисследованной части космоса, пока мы достигнем координат, указанных Геррумом.

Однако это время никто из экипажа даром не терял. Благодаря шумерским советникам, у землян появилась возможность на практике овладеть навыками управления новым образцом космической техники. В просторной кают-компании, ставшей уже своеобразным клубом, даже после окончания вахты и учебных занятий шумно обсуждались особенности какой-нибудь лазерной пушки или компенсатора инерции. Лишь изредка кто-нибудь вспоминал о Земле, но о возвращении никто не думал. Все «болели» космосом. И чем дальше мы забирались в звездную глушь, с тем большим интересом каждый из землян встречал новый день. Я начал замечать, что если раньше в кают-компании собирались лишь земляне, то на третьей неделе полета здесь за одним столом можно было увидеть Аполлона Цимлянского и Этторе Майорану, горячо обсуждающих какую-нибудь техническую проблему с шумерским офицером, или Вернера Хенке, объясняющего другому советнику правила игры в покер. А Курт Грубер мог часами обсуждать с шумерянами тактику ведения штурмовой атаки.