Сергей Москвин - Метро 2033: Увидеть солнце

К счастью, Полина свернула в узкий проход между двумя полуразрушенными зданиями, которые заслонили собой возвышающегося над площадью исполина, иначе даже страшно было представить, куда могли завести мысли, навеянные взглядом смотрящего с постамента бронзового болвана.

— Простите, молодой человек, с вами все в порядке? Вы как-то странно выглядите, — обратился к Сергею Вольтер.

Сергей тряхнул головой. Преследующее его наваждение окончательно пропало.

— Да, теперь все нормально, — облегченно выдохнул он.

Полина оглянулась на них, но ничего не сказала и вернулась к довольно странному занятию — растаскиванию сваленных в груду булыжников и прочего мусора. Однако когда под мусором обнаружился тщательно замаскированный люк, все странности объяснились. На крышке люка виднелась едва различимая под слоем ржавчины выбитая надпись и две такие же переломленные стрелы.

— Это не вентиляционная шахта, а магистральный кабельный коллектор, — со знанием дела сказал Вольтер, взглянув на люк.

Если он таким образом хотел показать свою ученость, то из этого ничего не вышло: Сергею было абсолютно все равно, как называется отрытый Полиной колодец. Да и самой девушке, по всей видимости, тоже. Она даже не взглянула на Вольтера — приподняв крышку, заглянула внутрь и, видимо убедившись в безопасности предстоящего спуска, подала знак следовать за собой.

Колодец оказался довольно глубоким, но для удобства подъема и спуска в его стену были вмурованы металлические скобы. Внизу он соединялся с бетонным туннелем. С одной стороны туннель был плотно забит просевшим грунтом, другая часть терялась в темноте. Полина остановилась возле неприметной железной дверцы, на которой стершейся от времени белой краской по трафарету было нанесено изображение такой же, как на люке, переломленной стрелы и черепа с перекрещивающимися костями.

Что же это за символ? Тотем канибаллов? Герб сгинувшей империи?

— Электрощитовая, — сказал Вольтер.

Достав из своего набора хитроумную отмычку, Полина в два счета вскрыла установленный на двери замок и распахнула ее. Сергей рассчитывал увидеть нечто необычное, но когда Полина осветила помещение висевшей на стене керосинкой, все равно не смог скрыть своего изумления.

За дверью оказался не просто тайник, а настоящее убежище, в котором можно было не только укрыться от монстров, но и жить. За штабелем оружейных ящиков у стены стоял сколоченный деревянный топчан с настоящим матрасом и подушкой, застеленный армейским одеялом. Рядом с ним — самодельный стол, представляющий собой лежащую на боку деревянную катушку из-под кабеля, на столе — керосиновая горелка, служившая для приготовления пищи, а на железной полке над столом — Сергей не поверил своим глазам! — стояли жестяные банки с консервами! Как минимум два десятка различных банок. Консервы были огромной редкостью в метро и стоили баснословно дорого. В первые годы после Катастрофы сталкеры еще приносили их с поверхности — тогда-то маленькому Сергею и довелось попробовать этот изысканный деликатес, но в последнее время такое случалось все реже. Он подошел ближе и взял в руки одну из консервных банок. С пожелтевшей бумажной этикетки на него уставилось рогатое животное на четырех ногах. Корова! Сергей повернулся к Полине:

— Откуда у тебя это богатство?

— Там больше нет, — отрезала она и, отобрав у него банку, поставила на место. — Противогазы можете снять, тут фон низкий, я специально именно здесь обустроилась...

— Да у вас тут просто пещера Аладдина! — восхищенно покачал головой Вольтер, разглядывая полку с консервами, и вдруг брякнул ни с того, ни сего: — Отравиться не боитесь?

Отравиться консервами?! Он что, спятил?

— Ботулизм, знаете ли, опасная штука.

— Пока жива! — Полина сняла с полки одну из банок, ту самую, с коровой, которую рассматривал Сергей, и поставила на стол, немного подумала и добавила к ней еще одну. — Если не хотите, можете не есть.

Вольтер помычал, но отказываться не стал.

Обед состоял из трех банок незнакомой Сергею, но изумительно вкусной каши с тушенкой — Полина, расщедрившись, после двух съеденных банок вскрыла еще одну. Вместе с этой банкой она выставила на стол необычную бутылку из темного стекла с какой-то жидкостью. Вольтер как увидел бутылку, перестал жевать и впился взглядом в потускневшую этикетку.

— Кур-ву-азье, — как заклинание прочел он по слогам напечатанное на этикетке нерусскими буквами непонятное слово. — Боже мой! Настоящий Курвуазье! Вы представляете, что это такое?!

Полина пожала плечами:

— Забрала у одного жлоба. А что, что-то ценное?

Вольтер мечтательно закатил глаза:

— Коньяк, обладающий особенным, неповторимым вкусом! Французский! Его производили по уникальному рецепту из лучших сортов виноградного спирта, а потом еще по многу лет выдерживали в специально обожженных дубовых бочках! — Он вздохнул. — Боюсь, сейчас это трудно понять.

Сергей действительно почти ничего не понял из этого странного объяснения. Полина, судя по выражению ее лица, тоже.

— Но пить-то его можно? — спросила она.

Вольтер снова вздохнул:

— Вы мне не поверите, но многие считали этот коньяк напитком богов. Я, например, пробовал «Курвуазье» всего один раз — завлаб расщедрился после защиты.

— Считайте, что вы меня убедили, — улыбнулась Полина. — Открывайте.

Вольтер жадно схватил бутылку обеими руками, но затем, вспомнив о чем-то, поставил ее на место.

— Может статься, что это единственная такая бутылка во всем метро. Так что вы прежде подумайте. Ответ девушки не заставил себя ждать:

— Открывайте. Давно хотела узнать, что там пьют боги.

— Что ж, — Вольтер опять взял бутылку в руки и очень осторожно, словно выворачивал запал из гранаты, вынул из нее пробку.

— Вообще-то коньяк надо пить из широких стеклянных бокалов, — продолжал он, разливая содержимое бутылки по жестяным кружкам. — Сначала бокал согревают в руке, чтобы раскрылся весь вкус и аромат напитка, и только потом, не спеша, пьют небольшими глотками.

Сергей сделал все, как он сказал, но никакого особенного вкуса не ощутил — самогон самогоном. Правда, запах у коньяка действительно оказался необычным — ничто в метро так не пахло. В отличие от него Вольтер выцедил свою кружку с настоящим блаженством.

— Как будто помолодел на двадцать лет, — объявил он.

— А вам сколько? — решился спросить Сергей.

— Сорок девять. На будущий год юбилей. Если доживу, конечно, — улыбнулся ученый и снова потянулся к бутылке. — Вы позволите?

Полина молча кивнула. Он снова наполнил кружки, налив себе чуть больше, чем остальным, но, прежде чем поднять свою, сказал: