Вадим Косинцев - Боевой устав Гоблина

Но хухум-ржа в их меню наверняка отсутствовала, потому что это было поистине царское блюдо.

На большом пальмовом листе лежала свернутая в спираль полосатая змея, к счастью, уже обезглавленная. Кулинар заботливо украсил мертвое пресмыкающееся разрезами, в которые поместил разнообразных насекомых и червей. Я ожидал, что все это будет гадко шевелиться, но ничего подобного не случилось.

– Не волнуйтесь, мои непроверенные друзья, – сказал вождь. – Все хорошо зажарено, никаких микробов и прочих глистов. Белая обезьяна Федор, конечно, может не пробовать хухум-ржу. Вряд ли он достоин такого блюда, хоть и геодезист. А вот полосатому брату придется отведать. Если он не киафу, конечно.

– Интересно, почему только киафу не могут питаться хухум-ржой? – недовольно спросил Зак. – В Америке, например, тоже не встретишь такого деликатеса. И в России. Верно, сержант?

– Это точно, – согласился я.

– Я отвечу, – величаво проговорил вождь.

Он сделал знак внимательно слушающим воинам и старикам, и те дружно расселись прямо на земляном полу хижины. Обе хозяйки – жена и дочь вождя – принялись наделять каждого пальмовым листом с обильной трапезой, однако гоблинам досталось совсем не такое роскошное блюдо, как Заку.

– Эта питательная змея, называемая хухум, живет в реках Даггоша, – продолжал нараспев Потрясающий Пальмы. – Она жила тут всегда, еще до появления на Новом Шагоране наших предков. И вот вскоре после того, как эти земли стали обитаемыми, между племенами таха и киафу возникли недоверие и даже вражда. А все потому, что идиоты киафу сделали из этой жалкой полосатой змейки божество. Дескать, она жила тут миллионы лет, а потому первородна и в ее глупой башке таится древнее знание. Кто еще слыхал подобную чушь? Якобы эту тварь нельзя поедать, а то какие-то Номмо нас покарают. Или змейки хухум – это Номмо и есть, тут они сами путаются. А ведь мясо хухум очень полезно, в нем много витаминов и минеральных веществ. Разве в божестве могут быть витамины? Нет, это божества наделяют витаминами тех тварей, которых должны кушать гоблины! Так и повелось – они ей поклоняются, а мы готовим из нее пищу. Долгие века шла между нашими родами война, но никто не хотел отступить от обычаев предков.

Глаза вождя подернулись дымкой, словно он сам прожил все эти века и принимал участие во всех стычках. Я внимательно посмотрел на него: он вряд ли был намного старше моего отца. Гушшах-Бижи очнулся от лжевоспоминаний и продолжил:

– Мы совершали вылазки на запад, чтобы похитить женщин киафу и наловить хухум в их водах, они нападали на нас и тоже крали наших девушек… Славная история! Но вот тридцать лет назад воды наших рек оскудели. Хухум ушла из них. Она стала появляться очень редко, лишь в периоды дождей. Тогда-то и договорились вожди племен о перемирии.

– И на каких условиях? – полюбопытствовал я.

История племенной вражды занимала меня не на шутку. В этой дикой гоблинской войне хотя бы был явный смысл, до которого не надо докапываться, выискивая тайные пружины помыслов и интриг.

– Хухум-ржа перестала быть повседневным лакомством таха, – с грустью ответил Гушшах-Бижи. – С тех пор ее можно поедать только раз в месяц, одному из заслуженных деятелей племени, в торжественной обстановке… Сегодняшняя порция предназначалась мне одному, белокожий странник. Поскольку я, как легко понять, самый заслуженный человек нашего рода.

Он взмахнул рукой, призывая соплеменников к началу обеда, и все дружно зачавкали печеными фруктами, лепешками и прочими яствами. Я тоже налег на пищу. И только Зак с тоской склонился над хухум-ржой, никак не решаясь ухватить змею и откусить от нее.

«Киафу, киафу…» – понеслось со всех сторон, пока еще не очень громко, но уже весьма угрожающе.

– Ешь эту дурацкую тварь, – прошипел я по-английски.

– Да я бы съел… Только эти тараканы с червями… Fucking shit!

– Знаешь, я думаю, что просьба очистить хухум от насекомых будет таким оскорблением для кулинара, что тебя прикончат на месте. Ведь это блюдо наверняка готовила дочь вождя или жена. Лучше ешь поскорее. Ну давай, закрой глаза и откуси. Не умрешь. – Я с соболезнованием уставился на товарища и добавил: – Вспомни про острое копье Либубу, на которое тебя насадят, если ты не съешь хухум-ржу. У него такой широкий наконечник…

– Ладно, черт с вами, садисты! Shit! Shit!

Зак зажмурился, взял змею за хвост и медленно подтянул ко рту. Видимо, запах подействовал на него ободряюще, потому что он почти без судорог запихнул кончик змеиного хвоста в рот и откусил. По подбородку орка растекся подвернувшийся червь. Под крепкими зубами громко захрустели прожаренные хитиновые оболочки насекомых.

– Ну? – спросил я нетерпеливо. – Что скажешь?

Все собравшиеся с напряженным вниманием следили за физиономией диверсанта. Похоже, он должен был продемонстрировать правильную реакцию: не скривиться и не сплюнуть, а, наоборот, восхититься и сказать что-нибудь похвальное в адрес хозяйки. К счастью, Зак догадался об этом.

– Великолепно! – просипел орк, исказив в пароксизме неопределимой реакции рот. Трудно было понять, то ли он едва сдерживается, чтобы не сплюнуть, то ли и в самом деле наслаждается пищей. Гости истолковали его поведение правильно, они захлопали в ладоши и закричали: «Таха, таха!», затем поспешили вернуться к своим блюдам.

Вождь также приступил к трапезе, но жевал как-то вяло, без энтузиазма, порой задумчиво поглядывая на почти нетронутую змею. Зак опять не подкачал.

– Потрясающий Пальмы! – заявил он, едва протолкнув почетную еду в глотку и зажевав ее бананом. – Это великая честь для меня – отведать царской пищи с твоего стола. Но было бы проявлением неучтивости, даже наглости со стороны такого ничтожного геодезиста, как я, слопать твое блюдо целиком. Поэтому я с благодарностью готов вернуть тебе хухум-ржу. Надеюсь, когда-нибудь мне еще доведется попробовать столь божественной пищи.

Уважаемые гоблины племени – те, которые услышали и поняли его слова, – вновь разразились овациями.

– Ох, хитрец, – покачал головой вождь. – Ладно, не могу устоять против твоего предложения. Можешь считать, ты почти доказал, что не киафу.

Он ловко ухватился за почти целую хухум и стал жадно заталкивать ее в пасть, с аппетитом похрустывая жареными насекомыми. Удивительно, как быстро змея исчезала в его желудке. Буквально через минуту последний кусочек пропал между сочащихся червивым соком губ, и Гушшах-Бижи сыто рыгнул. Это привело к новому взрыву восторга среди соплеменников.

– Почти доказал? – переспросил ошарашенный Зак. – Разве это было не последним испытанием?

– Э, нет, дорогой полосатый брат, – проговорил Потрясающий Пальмы, пальцами вытаскивая застрявшие в зубах части надкрыльев и лапок. – Испытаний должно быть никак не меньше трех. Где ты слышал о двух или одном? Три, и никак иначе! И последнее станет самым сложным, доступным лишь настоящему таха.