Вадим Косинцев - Боевой устав Гоблина

– Скажи мне, великий вождь, – обратился я к гостеприимному хозяину. – А я разве не могу стать таха?

– Ты? – удивился Гушшах-Бижи. Растянувшись на подстилке, он уже почти заснул, убаюканный прохладным ветерком, – рядом стояла дочь и порой взмахивала пальмовым листом, чтобы отогнать мух. – Ты же геодезист. Какой из тебя таха? Любой сразу скажет, что ты даже киафу стать не сможешь. Нет, белая обезьяна Федор… – И он окончательно свесил голову на жирную грудь, чтобы мгновенно захрапеть.

В хижине, кроме вождя и его супруги, которая сопела в дальнем углу, остались лишь я да гоблинша с опахалом – вся охрана рассредоточилась вокруг дома. Большая часть расселась у входа, мне видны были их короткие тени. Жара давала себя знать. Судя по всему, это время суток все проводили лежа в тени, и необходимость бодрствовать вряд ли вызывала у охраны восторг.

Если сейчас обезвредить девчонку, взломать сундук и завладеть оружием, подумал я, то с сонными воинами, пожалуй, можно будет справиться, не заполучив в живот копье. Но как же Зак? К тому же после такого демарша против нас ополчатся все джунгли, и добраться незамеченными до Каса не выйдет. Не исключено, что Зака в качестве мести прикончат. Или отправят связанным к Черному Шаману, где ему уж точно придется несладко.

Словом, при любом исходе вооруженный побег выходил боком.

– Послушай, красавица, – не слишком надеясь на понимание, вполголоса проговорил я. Но мне повезло: гоблинша ответила, причем довольно внятно.

– Что тебе, человек?

– Скажи мне, пожалуйста, каково это – быть таха? Нет, не то говорю. Что будет, если Зак откажется вступить в твое племя и захочет вернуться в Ксакбурр?

– Очень плохо. Глупая мысль. У нас хорошо, потому что много мужчин на войне. Много-много любви на одного достойного мужчину. Особенно на такого красавчика, как Зак. Что там делать, в твоем Ксакбурре? Там растут большие плоды?

– Нет, пожалуй.

– Там ловится рыба размером с человека?

– Вот уж точно нет.

– Там бегают стада антилоп?

– Да ты что, какие там антилопы! Одни каменные дома и трущобы с крысами.

– Не понимаю, что там делать таха? Потому и живут там одни киафу, презренные почитатели хухум. – Она пренебрежительно сплюнула в сторону, стараясь не попасть в отца.

– А если Зак станет таха, меня отпустят с моими вещами?

– Зачем? Живи с нами. Ты симпатичный, хоть и человек. Хижин на всех хватит.

– Так я тебе нравлюсь? – приободрился я.

Юная гоблинша критически осмотрела меня, заставив встать. Потрогала мускулы на руках, проверила крепость ног и живота, брезгливо потрепала короткие светлые волосы.

– Ничего так, – наконец кивнула она. – Конечно, Зак намного красивее тебя. Орки вообще красивые, даже те, которые наполовину люди. Жалко, что я в третьем испытании не участвую.

– Тебя как зовут, малышка?

– Лублаш. А ты Федор, верно? Ну так что, останешься с нами? Может быть, я к тебе в дом приду жить… Если отец позволит, конечно.

– Он не позволит, – вздохнул я и сел. – Ведь я не таха. Даже не гоблин.

– Уж это точно. Я бы лучше к Заку пошла. Это самец что надо!

Как ни крути, дела обстояли неважно. Из реальных способов отделаться от Потрясающего Пальмы и выполнить задание оставалось только бегство без всякого снаряжения. Вот только справиться с Черным Шаманом без дальнобойных боевых жезлов будет очень непросто. Можно, конечно, остаться на какое-то время в поселке, втереться в доверие к гоблинам и только потом сбежать, взломав сундук. Но как долго придется здесь обретаться? Черный Шаман в любой момент может двинуться на Ксакбурр со своими «войсками». Правда, без имевшегося на складах оружия сделать это будет нелегко, а склады уничтожены.

Тут мои размышления были прерваны весьма решительным образом. Что-то узкое и горячее проникло ко мне под ремень. Я изумленно поднял голову и встретил лукавый взгляд Лублаш.

– Не печалься, белый воин, – прошептала она. – Пойдем за сундук. Все спят, не бойся. Вон какой у тебя твердый банан. – Она хихикнула и провела рукой у меня между ног. – Пора его съесть.

– Но-но, – насторожился я, однако за сундук пошел. Ноги словно сами несли меня вперед. – А если отец или мать заметят?

– Не заметят. Я знаю, они всегда в это время спят. Два часа. Тебе хватит двух часов?

– А как же… Ну, как тебе сказать…

– Вот. – Она вынула откуда-то из-под набедренной повязки вполне земной презерватив в блестящей упаковке и протянула мне. – У папаши стащила. Он их в специальном горшке держит, а я подсмотрела. Когда у какой-то семьи становится слишком много детей, он выдает такую штуку самцу и говорит: «Береги этот чехол, как боевое копье! Надевай на свой банан, только когда идешь спать с женой. Потом снимай и полощи в ручье. А порвется – приходи за новым». Поэтому у нас в деревне не так много детей. Отец очень умный, но не сам это придумал, ему посоветовали эльфы. Они и чехлы привезли, целый мешок.

Лублаш потянула меня за руку, заставляя опуститься рядом с собой. Ей-то снимать с себя ничего не надо было – отстегнула узенькую шкурку, что болталась вокруг пояса, и готово. Зато я, срывая пальцы на ремне, провозился не меньше минуты, прежде чем смог освободить свой пылающий «банан».

– Сойдет, – великодушно кивнула Лублаш. – Хоть и не крючком…

Как я ни сопротивлялся изнуряющей слабости, что навалилась после безумной любви с горячей гоблиншей, устоять не смог и на какое-то время отключился. Разбудил меня грозный голос вождя, который, оказалось, потерял пленника и собирался поднять на ноги весь личный состав деревни.

К счастью, Лублаш вовремя показала ему на меня, когда я с тяжелой головой выбрался из-за сундука. Сама девушка как ни в чем не бывало продолжала размахивать листом, словно ни на минуту не отлучалась от отца.

Тут же в хижину вбежал гоблин с копьем наперевес и наклонился к Потрясающему Пальмы. Я слышал, как копьеносец лопотал что-то на местном наречии, порой делая неприличные жесты. Гушшах-Бижи слушал его с возрастающим разочарованием и даже горечью, и я окончательно заподозрил неладное. Наконец вождь прервал гонца и пинком отправил его наружу.

– Плохо! – сказал он в пространство. Посмотрел на меня и с предельно раздосадованным видом повторил: – Очень-очень плохо!

– Что-то случилось?

– Твой полосатый друг не прошел третье, и последнее испытание на мужскую доблесть. Он не способен быть таха.

– Может быть, это какая-то ошибка? – Я никак не мог поверить в такое фиаско орка. – Он так рвался в битву. Не может быть! Он безумно мечтал стать таха.

– Поздно, – мрачно подытожил вождь и тяжело поднялся с подстилки. – Все уже знают, что он потерпел поражение, ничего изменить нельзя. Одна из женщин в полный голос выразила недовольство твоим товарищем.