Игорь Михалков - Нибиру. Пробуждение

Странным казалось и то, что солдаты не пользуются рациями. Приказы передавали курьеры, снующие между постами и Бункером премьер-министра. Возможно, в толще земной коры передатчики просто не работали? Но почему не использовалась обычная телефонная связь?

Центральная пещера делилась на четыре сектора. В каждом находилась обнесенная кирпичными стенами Столовая, ванные комнаты, тренажерные залы и несколько площадок для спортивных игр. По соседству ютились вереницы туалетов: два ряда по сорок кабинок в каждом. И еще Комната Развлечений — широкий зал, уставленный мягкими сиденьями перед громадным белым экраном. Слева прижимались старомодные карточные и шахматные столики, справа располагались длинные стеллажи, уставленные всевозможными настольными играми. Сектора вмещали в себя несколько узких коридоров, разделенных тонкими стенками. Здесь и ютились выжившие — в полукруглых ячейках, так называемых Комнатах, включавших дюжину кроватей, дюжину тумбочек с личными вещами жильцов и двенадцать же стульев.

Кажется, ничего особенного. Но Мари очень не нравилось то, что Четвертый сектор, брат-близнец трех других, предназначен только для четырех сотен людей — тех самых, кого доставили на каталках. Первый, Второй и Третий секторы едва вмещали остальных счастливчиков, вырванных из лап Армагеддона. К обеду в тамошних Столовых выстраивались очереди, даже несмотря на то что существовал распорядок — «каждые десять Комнат приступают к принятию пищи с интервалом в двадцать минут». Странно, однако никому из жильцов не позволялось свободно разгуливать по чужим секторам. В обеденные залы «чужих» не пускали особенно ревностно.

Столовая сектора также вызывала у Мари живейший интерес. Длинная стойка вдоль противоположной от входа стены всегда изобиловала пищей. Люди, которых Мари в шутку называла «зэками», имели возможность набить свои пластиковые подносы несколькими видами салата, жареной рыбой, мясным рагу и разнообразной снедью. На десерт предлагали мороженое, фруктовое ассорти или печенье. Всегда присутствовал чай, лимонад и минеральная вода. Однако в помещении не ощущался характерный запах кухни. Словно еду готовили не здесь, а доставляли откуда-то извне. Это, впрочем, никого не волновало.

Странно, но Мари никогда не видела в Убежище детей. А ведь она отчетливо помнила, как взрослые волокли по иерусалимским пещерам немалое количество несмышленышей в пеленках. Самым младшим обитателем Убежища был тощий Ави — мальчик восемнадцати лет. Он казался немым и в разговоры не вступал. Говаривали, что родители Ави погибли у него на глазах. К нему с расспросами Мари подойти не решалась.

В Четвертом секторе никто не имел детишек. На вопросы бельгийки, куда девались дети, соседи по сектору лишь пожимали плечами. Кто его знает? Может, для младших построили отдельный бункер?

Вообще на Мари поглядывали косо. На фоне молчаливых и подавленных людей активная девушка выглядела как клоун на похоронах. Пыталась донимать солдат: что нового на поверхности; не слыхали? Набрасывалась на мрачного повара: а где вы готовите еду, еще ниже под землей? А куда девались дети? Вы их съели? Или мы?.. Шаталась по коридорам и норовила сунуться в чужие сектора.

Память изменяла Мари, и от этого хотелось плакать. Сознательно она понимала, что находится в Убежище всего пару дней. Но подсознание противилось. Казалось, прошло не меньше нескольких недель, а каждый день, почти неотличимый от предыдущих, приносит колдовское забытье.

Девушка просыпалась от собственного крика. Долго лежала, всматриваясь в невидимый потолок. Беззвучно рыдала, уткнувшись в подушку.

Странно… Волосы отросли, а она и не заметила. А ногти как отполировала! И когда это успела? Хм, не помнит…

Первое время распорядок дня в Убежище казался Мари обыкновенным. Утром зажигались светильники на стенах. В каждую жилую ячейку заскакивал солдат и неумолимо расталкивал спящих. Удостоверялся, что все проснулись. Без слов разворачивался и шагал в следующую Комнату. Мари удивляло одно: зачем терять время и будить каждого «зэка» по отдельности? Проще ведь включить какой-нибудь звуковой сигнал, как это делают в тюрьмах и армейских казармах.

Девушка тащилась вместе со всеми — обитателями «женских» и «мужских» Комнат — в туалет. Затем душ и — в Столовую. После обеда часть «зэков» отправлялась обратно на боковую. Остальные, в том числе и Мари, — в тренажерный зал. За физическими упражнениями следовал обед и послеобеденный сон. Далее — опять тренажеры и дрема. После выступал Управляющий. Рассказывал о том, почему и как погибло человечество. Рисовал безоблачное будущее и призывал всех к спокойствию. «Мы должны устоять, чтобы наше зерно пустило ростки нового, чистого и безгрешного мира», — говорил он.

Мари слушала с некоторым испугом. Ей казалось, что подобное рассказывали вчера — тот самый высокий старик, теми же словами. Быть может, и два дня назад. И ранее. Или нет?..

«Разлом в центре Аравийского полуострова… Алжир под водой… Фотографии руин величественной когда-то Хайфы… Он говорил об этом еще в первый день, когда меня привезли сюда! Первый день?.. Когда это было?..»

«Тело расслабляется, — вкрадчиво напевал Управляющий. — Нам спокойно и тепло…»

Мари выныривала из дремы. «Что за наваждение? Почему я уснула в такой важный момент? Он ведь рассказывал о будущем. Эх, что-то я совсем расклеилась». Трясла головой, пытаясь ухватить ускользающую деталь. А потом с восторгом в голосе благодарила Управляющего за спасение. «Как хорошо, что вы нас вытащили. Будь у вас сын — я мигом выскочу за него замуж!» Управляющий широко улыбался и трепал Мари по плечу. «Когда у меня появится сын, — кивал он, — обязательно вас познакомлю».

День за днем. Одно и то же. В ночных кошмарах приходили умершие. Они взывали пойти за собой. «Идем с нами! Наверх! — шептали безликие тени. — На поверхность! Оставь сырые катакомбы. Твой мир — не здесь». «Пошли, — знакомый голос манил из полумрака. В сияющей точке, пронзавшей тьму, возникало улыбающееся лицо Агея. — На поверхности не страшно. Там есть мы. Ты хочешь с нами? Со мной?» Мари протягивала руки и тянулась к мертвому супругу. «Забери меня! Мне здесь так одиноко…»

Утром приходил угрюмый солдат и хлопал девушку по спине — она всегда спала на животе. Прогулка в душевую. «Что сегодня будет вкусненького? Ой, а что было вчера? Забыла…»

Мари проснулась, дрожа, в холодном поту. Порылась в мыслях, тщетно пытаясь извлечь из памяти что-то очень важное. Но вспомнить ничего не смогла.

«Странный день. Или ночь? В этих вонючих пещерах не понять. Почему мне кажется, что длится один бесконечный унылый вечер? Я ведь здесь уже долго, судя по колючей щетинке на ногах… Какой кошмар! Ноги колючие! Быстрее в ванную — устранять безобразие!»