Игорь Михалков - Нибиру. Пробуждение

Это стало для Аркудова полной неожиданностью. Он даже замер на миг, словно примерзнув пальцами к двери.

— Кто там? — спросил он первое, что пришло на ум.

— Да откройте же наконец, — продолжая улыбаться, попросил полковник. — Или вы предпочитаете, чтобы старый друг вашего отца прозябал на лестнице?

Щелкнула задвижка. Антон неспешно приоткрыл дверь и, не двигаясь с места, оглядел нежданных гостей. Оценил ширину доброжелательной улыбки полковника, кургузые стволы знакомых с армии автоматов.

— Тут не так уж холодно. Май на дворе, — заметил он спустя некоторое время. — Чем обязан столь раннему визиту властей?

— Вижу, у вас отличное настроение, Антон Игоревич. И выглядите вы неплохо. Очень похожи на того восьмилетнего сорванца, которого я таскал на загривке по склонам Уральских гор, — сказал полковник.

С завидной для своего возраста грацией он как-то плавно, подобно крадущемуся хищнику, перетек к двери и встал перед Антоном. Молодой человек отметил, что плечистый вояка почти с него ростом — не ниже ста девяносто.

— А вы не очень похожи на доброго дядюшку из моего светлого детства, — возразил Антон.

Указал бровями на вооруженных громил:

— Зашли проведать моего отца, прихватив по дороге друзей? Или непосредственно ко мне?

Полковник оглянулся на бойцов, словно увидев их впервые. Прищурившись, повернулся к Антону.

— Игорь часто рассказывал мне о вас. Кстати, упоминал, что с вами невозможно разговаривать.

— Согласитесь, не слишком комфортно беседовать в компании двух типов в масках и бронежилетах. У меня может сложиться впечатление, что сейчас на улице тридцатые, а у подъезда поджидает черный «воронок».

С недавних пор в Украине события стали развиваться не самым приятным образом. Известный политолог Мавриков, говоря на телевидении о том, что украинцы — тихий народ и ничего громче Оранжевой революции сделать не смогут, досадно ошибся. Изначально мирные митинги недовольных непопулярными реформами правительства людей зачастую перерастали в мордобои с милицией. Кое-где и вовсе слышались призывы к путчу. Не успело отгреметь первое скандальное дело о сепаратизме в Закарпатье, как запылали пожары в неспокойном Крыму. Чтобы удержать страну, ее руководству пришлось ожесточить систему внутренней безопасности, иными словами — вернуться к понятию «полицейское государство» и сделать шаг к тоталитаризму. К новому, 2012 году за решеткой оказались два десятка наиболее ярых оппозиционеров, фигуры покрупнее были мастерски «уличены в определенного рода преступлениях» и публично очернены, сменились владельцы двух влиятельных медиакорпораций. «Наверху» начали косо поглядывать на многих предпринимателей, общественных деятелей и даже ученых, осмелившихся проявить хоть малую толику вольномыслия. Потому, говоря о черных «воронках», Антон явно дал понять, что вместо папиного знакомого видит перед собой представителя государственных силовых структур, несущего скрытую опасность.

Полковник хмыкнул и расцвел еще больше. Он вел себя так, словно позади него не топталась парочка вооруженных мордоворотов, а как дальний родственник, приехавший погостить. Но Антон все равно ощущал напряженность. Он не помнил никакого похода по Уральским горам и уж тем более того, кто мог носить его на плечах в то время.

Видя, что хозяин квартиры не собирается приглашать его внутрь, полковник наклонился к Антону и доверительно изрек, скорее не спрашивая, а констатируя:

— Вас, несомненно, интересует цель моего визита.

— Несомненно, — подтвердил Аркудов.

— Позволите? — Полковник придвинулся еще ближе, оттесняя ученого плечом.

Антон не поддался — встал нерушимо, для равновесия уперся локтем в дверной косяк. Его совсем не радовала мысль о том, что улыбчивый мужик, пусть даже друг покойного отца, войдет в квартиру. Это казалось Аркудову кощунством. Кроме того, какой здравомыслящий человек без веских причин и соответствующих бумаг впустит в дом непонятного типа при погонах?

— Это частная собственность, — стараясь не замечать автоматчиков, сухо заметил Антон.

Он и представить себе не мог, что участвует в событиях, весьма напоминающих те, при которых погиб его знакомый — хакер Валентин.

— У моего отца было не так уж много друзей, чтобы я не знал каждого из них. Простите, но вашего имени в их списке я не видел. Кстати, как вас зовут?

— Павел Геннадиевич. — Улыбка полковника поблекла, вокруг глаз углубились морщины. — Я мог бы и догадаться, что вы не запомните меня. Последнее время мы редко виделись с Игорем. Собственно о нем я хочу с вами поговорить.

— Так заехали бы ко мне на кафедру. В худшем случае — по месту прописки. По глазам ведь вижу, что вы столичная птица.

— Правильно видите, — подтвердил гость, продолжая несильно, и в то же время упрямо напирать. — Но дело не терпит отлагательств. Как только я получил все необходимые данные — сразу отправился к вам домой. Любезная госпожа Байлюк сообщила о вашем отъезде.

Упоминая фамилию старенькой няни, живущей по соседству с Аркудовым и иногда присматривающей за Светланой, полковник едва заметно скривился. Это значило, что он действительно побывал у Антона в гостях и успел пообщаться со старушкой. «Любезная» на самом деле являлась воплощением вселенской недоверчивости. Можно было не сомневаться: нянюшка не сказала, куда именно уехал Антон. Скорее всего, отправила незваного гостя куда подальше от квартиры Аркудовых.

— И вот я уже перед вами, готов предложить вам ответственное дело на благо страны.

Антон посторонился и отступил в глубь захламленного старой мебелью коридора. Приглашающе повел рукой — коротко, без особого желания. Буркнул насмешливое: «Надевайте тапочки». Мог бы поёрничать и продолжить беседу на пороге. Да что толку не дать вкрутиться в свой дом одному из винтиков могучей государственной машины? Пусть даже без санкции прокурора, с одной лишь корочкой, такой винтик может наделать много беды, застряв у тебя на пороге; глядь, а следом за ним тебя придавливает невообразимым весом самой державы. Говоришь, отцовский товарищ? Ну, тогда необходимо проявить уважение и, скрипнув зубами, «забыть» на время, что товарищ этот — из органов.

Ступая по истоптанному паласу в комнату и чувствуя за спиной тяжелые шаги, Антон даже не пытался угадать, в какое русло направится разговор. Говорить могли о чем угодно: о раритетных безделушках, припрятанных папой при жизни; о политической обстановке в университете на фоне милых воспоминаний о путешествиях по Уралу; о дневнике; о погибшем хакере, в конце концов…

— Как вы узнали, что я стою у двери, Павел Геннадиевич? — полюбопытствовал Антон, усаживаясь в кресло за рабочим столом отца. Положил руки на дневник и, надеясь, что незаметно, сжал его за корешок. Отметил про себя, что автоматчики остались где-то в недрах квартиры или, возможно, даже не входили внутрь. С трудом подавил отчаянное желание встать и пойти посмотреть, не роются ли службисты среди антикварных статуэток и книг. — Полагаю, слух у вас отменный.