Максим Хорсун - Егерь. Девушка с Земли

Разглядывая повреждения, Реми не заметила, как высоко над ее головой тускло осветился овал люка. В проеме показалась лохматая голова егеря.

Ремина даже вздрогнула, когда наверху раздался его голос:

— Ты уже здесь? Отлично. Докладываю, мисс Марвелл. Прикованных скелетов не обнаружено. Прожорливых хищников — тоже. Радиация в норме. Воды навалом. Реактор дает около десяти процентов мощности. Нам хватит за глаза! Короче, сейчас я помогу вам с Кортесом подняться.

Скворцов подоткнул Ремине одеяло, погасил ночник и на цыпочках вышел из капитанской каюты. Как только он притворил дверь, рядом бесшумно возник Кортес. Егерь кивнул ему: правильно, охраняй. И подумал мимолетно: «Выбрал же себе хозяйку, земноводный дьявол…» Линолеум на палубе вздулся пузырями, и Скворцов старался на них не наступать, чтобы не нарушать тишины мертвого корабля. Правда, не совсем мертвого. Искрили потолочные светильники. Звонко капала вода в душевой. А в реакторном отсеке качались стрелки на контрольном пульте.

Управление корабельными реакторами было простым и эффективным. Никаких голографических мониторов и мультисенсоров — тумблеры, кнопки, электрогидравлические манипуляторы и едва ли не катодные трубки. Все, что было максимально устойчиво к механическим повреждениям и утечкам радиации. Зловредная микрофауна Сирены расправилась с высокотехнологичными устройствами, но многожильные медные провода, титановые трубы и керамитовые колбы, заключающие в себе некоторые приборы, оказались ей не по зубам.

Ходовая рубка была мертва, но в отсеке управления реактором возникала стойкая иллюзия, что корабль еще живет. Опусти вот этот рычаг до синей отметки, и кадмиевые стержни медленно поползут из горячей зоны, а эти вот индикаторы покажут увеличение мощности на восемьдесят процентов от расчетной, останется только дать команду на взлет… Но, увы, это была лишь иллюзия — электронная внутренность корабля превратилась в труху, и никакими силами не оторвать теперь от планеты ржавое корыто «Левкоя».

Жаль, что и бортовая радиосвязь почила в бозе, иначе бы Скворцов немедля вызвал патрульный вертолет колохры. Даже ему, тертому калачу и старожилу Сирены, не улыбалось торчать в этой скорлупке до восхода оранжевого солнца, а потом тащиться еще десять километров по полупустыне. Что уж говорить о бедной девчонке, которой и так пришлось хлебнуть горя? Ладно, главное, чтобы мисс Марвелл не пришло в голову заглянуть в третий отсек. Иначе к старым кошмарам обязательно добавятся новые. Пусть дрыхнет как можно дольше. Поспала, поела, попила, приняла снотворное — и опять баиньки. И ей хорошо, и ему мешать не будет. Нельзя ему сейчас мешать… То, что находится в третьем отсеке, требует осмысления. Возможно, это еще один ключик к замочку Сирены, как любил говаривать доктор Розенталь.

Стараясь не скрипнуть проржавевшей дверью, Скворцов проник в третий отсек карго-зоны. Освещение здесь не работало, но егерь взял с собой мощный фонарь, который нашел в каюте бортинженера. Отсек примыкал к многосекторному грузовому трюму, что находился ниже. Здесь были установлены электрические лебедки и даже ручные тали, при помощи которых корабельный суперкарго мог, видимо, перераспределять груз, когда того требовали изменения в ходовом режиме. Если егерь верно представлял конфигурацию трюмов в транспортах «цветочной» серии, то на «Левкое-140» они должны быть радиально расположены вокруг центра масс. Да-да, словно лепестки на чашечке цветка. Насколько это конструкторское решение остроумно, Скворцов судить не мог. А вот как «остроумно» использовал эту конфигурацию тот, кого он, егерь-экзобиолог, считал несуществующим — вполне. Но от этого не становилось легче. Скорее — наоборот…

…М-да, не бывает правил без исключений. Биолог малому транспортному кораблю по штату не положен. С одной оговоркой — если этот корабль не перевозит биоматериал. А «Левкой-140», похоже, перевозил… Любопытно знать, какой именно? Можно спуститься в трюм и посмотреть на маркировку контейнеров, но пока рано. Пока пищи для размышлений хватает и здесь, наверху. Например, кому и зачем понадобилось подводить к грузовому трюму воду? Причем водопровод сей не является частью проектной конструкции.

Луч фонаря выхватывал из темноты наспех, вкривь и вкось, сваренные пучки титановых труб, оплетенных водорослями.

Нет, ну понятно, зачем: чтобы поставлять дистиллированную воду в биованны, расположенные внизу, и отводить воду отработанную… Смело мыслил неведомый коллега и масштабно экспериментировал. Не то что он, экзобиолог Скворцов, который не слишком удачно совместил полученную от предшественника лабораторию с таксидермической фабрикой.

Скворцов присел на корточки перед раскрытым люком одной из секций. Из темной глубины пахло застойной водой, ржавчиной и тленом. Луч фонаря скользнул по цепи тали, отразился в луже, упал на пластиковый бортик биованны, замер на веселом оскале человеческого черепа, чуть покрытого зеленоватым налетом…

Кто это был? Да кто угодно. От командира до кока. Разве сейчас это важно? Важнее узнать, почему останки экипажа покоятся в пластиковых контейнерах… для клонирования.

Скворцов понимал, что, сидя наверху, он ни черта не поймет и что надо спускаться. Но он тянул время. Неясное предчувствие, тень какой-то важной догадки стояла у него за спиной. Хотелось резко обернуться, полоснуть лучом… Когда он окажется внизу, все станет ясным, ну, или почти все, но вдруг от этой ясности ему захочется пустить себе пулю в висок?

Закурить, что ли…

Он вытащил пачку дешевых сигарет, которыми снабдил его на дорожку Микки, механик атолла Алехандро, чиркнул зажигалкой, полюбовался на желто-красный язычок пламени. Прикурил. Пальцы заметно дрожали. Егерь понял, что элементарно трусит. При первом беглом осмотре корабля он обнаружил в трюме карго-зоны скелеты в биованнах-автоклавах, но отнесся к этому почти равнодушно. Другое занимало его — пригоден ли «Левкой» в качестве временного убежища? Оказалось, более чем… А когда он устраивал Реми, кормил ее, спать укладывал, сказки рассказывал, внутри него разгорелся исследовательский азарт. Теперь, когда ничто и никто не мешает, он сидит и трясется, как вшивый салабон перед боем.

Ладно, хватит нюни распускать…

Скворцов в несколько торопливых затяжек докурил сигаретку, сунул фонарь за пояс и подергал цепь тали, скользкую от налета микроводоросли. Цепь слегка проржавела, но несколько рывков сдвинули ее с места. Егерь провел таль вдоль кран-балки, остановил над зияющим квадратом люка. Опустил крюк, оперся на него ногой.

Поехали…

Крюк тали завис в полутора метрах от палубы трюма. Скворцов спрыгнул. Из-под ботинок плеснула вода. Ее оказалось порядочно, по щиколотку. Метнулся луч фонаря. Шарахнулись тени. Что-то живое закопошилось у ног. Егерю стало не по себе, но он быстро взял себя в руки. Ученый все-таки, бывший сержант звездной пехоты, а не институтка. Посветил фонарем — сейсмурии. Совсем крохотные. Молодняк. Опасности не представляют.