Андрей Щупов - Оккупация

— Господи, что это!..

— Вы лучше взгляните на пирамиду! — прохрипел за спиной Бартон. Голос его звучал столь потерянно, что Вадим немедленно бросился к соседнему окну. Англичанин был прав: за те несколько минут, что они бежали к укрытию, пирамида пугающим образом преобразилась. Собственно, от прежней, истекающей лавой пирамиды ничего уже не осталось. Каменная громада обрела голову человека и теперь явственно вздрагивала, силясь высвободить из недр плечи и многочисленные руки. Огромные, перевитые гигантскими мышцами, они разбегались от головы в разные стороны, словно щупальца осьминога. Кисти и пальцы все еще скрывались в земле, но по усилившемуся содроганию почвы было ясно, что вскоре «пирамида» сумеет высвободить и их.

— Молитесь, Дымов! Это она — наша смерть!..

Расширившимися глазами Вадим пронаблюдал, как одна из гигантских конечностей приподнялась всего в ста метрах от них, с хрустом подминая под себя немногие уцелевшие строения, начала перемещаться. Бугристая неровная кожа зияла темными нездоровыми порами, и уже сейчас было видно, что костистые и мешковатые чудища выбираются именно из этих пор. В определенном смысле это напоминало настоящее рождение. Сначала на свет показывалась голова чудовища, затем отверстие начинало растягиваться и рваться, и, наконец, судорожными рывками из каменной плоти вырывалось то или иное существо. Словно крейсер-авиаматка, пирамида посылала в воздух новые и новые эскадрильи летучих ящеров, партиями рассеивая по земле своих жутковатых питомцев. Впрочем, очень может быть, что жутковатыми они казались только Дымову с Бартоном. Случись десантироваться на какой-нибудь планете тем же землянам, вполне возможно, впечатление они произвели примерно такое же…

Здание ощутимо покачнулось, потолок с треском накренился, — кажется, одна из «ручищ» человека-пирамиды наконец-то дотянулась до временного убежища беглецов. Вадим попытался развернуть защитный экран над домом, но упругое метаполе тут же смялось под тяжестью враждебной плоти. Силы были явно неравные, и даже о бегстве помышлять было уже поздно.

В оконный проем втиснулся летающий ящер, сложив крылья, начал протискиваться внутрь. Зубастая пасть его клацнула в каком-нибудь метре от поджавшегося англичанина. Вскинув ладонь, Дымов ударил по чудищу плазменным сгустком. Огненный шар прошил зверя насквозь, заполнив комнатку отвратительной вонью. Но это было лишь предвестием разгорающегося ада. Еще один ахназавр слету вонзился в соседнее окно. Пожалуй, этот мог бы достичь большего успеха, если бы не проворство Вадима. Отскочив в сторону, Дымов сложил боевой лимб подобием копья и ударил летуна в шею. Энергия иссякала на глазах, однако оставшихся сил хватило, чтобы отсечь рептилии голову.

А в следующий миг пол под ногами мелко завибрировал, и, выглянув в окно, Дымов разглядел, что чудовище с человеческой головой наконец-то высвободилось из земных пут и теперь попросту съезжает вниз, стремительно приближаясь к ветхому укрытию беглецов. При этом часть его огромных конечностей змеилась следом, ну, а те, что были впереди, вздувались в напряжении, неимоверными усилиями подтягивая за собой огромную голову.

— Вот теперь, кажется, действительно все. — Пробормотал Дымов. Даже не будь поблизости англичанина, он не сумел бы скрыться от этого исполина. Экран же, который он удерживал по сию пору, стремительно сжигал остатки энергии. Пришла пора умирать, и Вадим знал, что с этой последней задачей он справится вполне достойно. Умирать тоже можно по-разному — можно визжать от страха и пачкать штаны, а можно закрыть глаза и попробовать вспомнить что-нибудь хорошее. В отличие от англичанина Дымов умирал уже не однажды, а потому кое-какой опыт по этой части у него уже имелся. Во всяком случае, он твердо знал, что умирать будет без скорпионьих выходок. Смерть, как и болезнь, посылается с тайным умыслом — и чаще всего посылается во благо. Значит, нечего и ерепениться. Пусть будет то, что будет, а он на некоторое время превратится в безучастного зрителя…

— Вадик!..

Голос был женским и он подействовал на Дымова, как удар током. Еще не успев толком осмыслить, как же это может быть, он резко обернулся.

Посреди комнаты стояла Миранда, его давний друг и соратник. Он помнил ее еще под именем Мадонны, но сейчас это было совершенно неважно. Главное, что она была здесь, и это наверняка означало отсрочку смерти…

Зурбана они узнали сразу. Золото — на то и золото, чтобы бросаться в глаза. Чешуйчатая широкая грудь делала бойца похожим на глистатого сазана. Его соседи красовались в серебряных панцирях и по той же аналогии могли быть отнесены к семейству чебаков и подлещиков.

— Але, Салудин! Разве луки со стрелами — это по правилам? — сердито воскликнул Танкист.

— В правилах ничего не говорится об оружии. Каждый сражается тем, чем умеет. — Шерх пожал плечами. — Думаю, они просто решили подстраховаться.

Шматов цепко приглядывался к Зурбану, примеряясь к его росту, мускулам и длине рук. Энергия по-прежнему переполняла Потапа, однако появление на сцене нового оружия могло в корне изменить первоначальный расклад.

— Эге! Да у них и тактика другая! — присвистнул Миронов.

Так оно и было. В то время, как воин в золотых доспехах неспешно вышагивал вперед, оставшиеся трое бойцов деловито подняли луки и наложили на тетивы стрелы.

— Кажется, начинается что-то вроде пэйнтбола, а? — Танкист оглянулся на своих напарников. — Что делать-то будем? Попробуем отмахаться мечами?

— У них особые стрелы, — хмуро сказал Салудин. — От таких не очень-то отмахнешься. Древко — из стали, а наконечник тяжелее обычного раза в три. На такой дистанции любые доспехи пробьет.

— Вот беда-то! — фыркнул Танкист. — Мы-то с вами все равно голые!

— Голые?

— Ну да! Разве нет?…

Голос бывшего зека прозвучал на фоне всеобщего гула неожиданно ясно. Шматов недоуменно взглянул на него и тут же почувствовал, что ситуация вновь начинает стремительно меняться. Он плохо понимал происходящее, но что-то творилось с его пульсом, зрением и окружающими звуками: крики людей, завывание труб, гул барабанов — все уплывало куда-то вдаль, становились глухим и рассыпчатым. Частота по кривой сползала вниз, высокие ноты, превращались в басовитый рык, барабанный гул — в еле слышимое шипение.

— Елки зеленые! Нас что, опять траванули?

— Это Вадик! — звонко произнес Потап. — Руку даю на отсечение, это снова его штучки!

— Неужели фокусы со временем? — предположил Миронов.

Потап коротко кивнул. Кажется, только сейчас он стал понимать, что же именно происходит, и первым взметнул над головой шпагу.