Андрей Щупов - Тост за Палача

Ребенок в доме в очередной раз всхлипнул и смолк. Услужливое воображение тотчас нарисовал чудовищную картину — детскую кроватку, облепленную дурно пахнущей слизью, округлившиеся в страхе глаза ребенка.

Покончив с колебаниями, Миронов бросился к зданию. Чавкая по живому и колеблющемуся, забежал в подъезд.

Ступени и перила были оклеены все той же студенистой массой. Вопреки законам гравитации плесень довольно уверенно поднималась вверх. Приглядевшись, можно было дваже угадать подобие небольших волн, вал за валом гнавшим полупрозрачную массу вверх.

Стараясь не касаться ни стен, ни перил, он одолел пару пролетов. На секунду остановился, прислушиваясь. За ближайшей дверью снова всхлипнули. Миронов ногой приложился к двери, но замок оказался крепким. Выхватив «Макаров», он торопливо спустил предохранитель. Целясь в место, где по его разумению должен был располагаться металлический язычок, он дважды нажал спуск. Хрустнуло дерево, ударив по железу, одна из пуль вышибла сноп искр. Миронов вновь колотнул каблуком. На этот раз дверь просела, а после очередного удара нехотя поддалась. Что-то мешало ей распахнуться, и, плюнув на риск перепачкаться, Сергей с силой навалился на упрямящуюся преграду. Дверь медленно отворилась. Сыщик качнулся было вперед, но в нерешительности остановился. Студенистая масса уже переваливала через порожек, освобожденно плыла навстречу. Как оказалось, в квартире этой гадости скопилось уже выше колена. И ведь даже не в сапогах — вот, что обидно! А ну как эта дрянь ядовитая?…

Из глубины комнат снова долетел жалобный плач. Чертыхаясь и стараясь не смотреть во что ступает, Миронов ринулся в прихожую.

Чья-то ветхонькая одежонка на вешалке, в комнате скособоченный стол — уже не стоит даже, а плывет, подхваченный студенистой жижей. Стены изъедены словно кислотой, из всей мебели — одно пианино. Растерянно озираясь, Сергей сделал еще один шаг и остановился. Рот его изумленно приоткрылся, глаза остановились на ребенке, спрятавшемся от студенистого хищника на музыкальном инструменте.

Точнее говоря, ребенком этот человечек не был. Да и человечком мог именоваться с определенной натяжкой. Нечто среднее между куклой и ребенком — с крохотными руками, головой взрослого мужчины (или женщины?) и укороченным туловищем. Ног при этом у странного создания не было вовсе. Этакое существо из сказок и комиксов. Но из глаз у человечка текли самые неподдельные слезы, а ручки, вскинувшиеся навстречу Миронову, яснее ясного говорили о том, что существо действительно нуждается в помощи.

Прыгнув к пианино, Миронов подхватил человечка и, мысленно подивившись силе, с которой малыш прижался к нему, бросился вон из квартиры. Уже в прихожей услышал, как с тяжелым хлюпаньем за спиной ухнуло пианино.

Выбравшись на улицу, он с содроганьем взглянул на прижимаемое к груди существо. Полуребенок, полугном, удивительно трогательные глаза, по-ангельски пухлые губы. Черты лица почти взрослые, но румянец и нежный глянец кожи — совсем как у ребенка.

Чувствительно начинало пощипывать ноги под брючинами, но, забыв обо всем, Миронов продолжал разглядывать спасенного им человечка. У него никогда не было детей, но в эту минуту он вдруг понял, что ощущают отцы, прижимая к груди собственных чад. Вот и это удивительное создание вопреки всем своим уродствам вызвало в нем чувство умиления. Его хотелось гладить по шелковистым волосикам и, теребя махонькие ладошки, шептать ласковый вздор.

— Кто же ты такой, елки-палки? — растерянно пробормотал Сергей.

И неожиданно пухлый гномик совершенно по-детски улыбнулся.

— А ты не догадываешься?

Земля качнулась у Миронова под ногами, в висках болезненно запульсировала кровь. Чтобы не упасть, он порывисто шагнул вперед и все-таки рухнул. Вернее, рухнул и провалился в тартарары весь окружающий его город. Дома, улицы, ржавые автомобили — все в один присест ушло в землю, уступив место полной и беспросветной мгле.

— Возможно, я тот, кого вы ищете, — далеким колокольчиком прозвенел детский голосок. — И тот, кто вам совершенно не нужен…

— По-моему, ты паникуешь, Аксанчик. — Носорог отхлебнул из высокого бокала и кисло улыбнулся. — Раньше такого за тобой не замечалось.

— Раньше я не попадал в подобные переплеты!

— Ничего не поделаешь, у каждого своя судьба. Ты слишком долго слыл везунчиком, а таких, сам знаешь, не любят.

Они сидели в небольшом кафе, и Носорог заранее позаботился о том, чтобы посетители очистили зал. Такие вещи он проделывал с блеском, и уже только ради одного этого его стоило держать при «дворе». К столику дозволено было приближаться лишь молоденькой официантке, но и у той уже на подходе начинал дрожать в руках поднос, заставляя позванивать выставленную посуду.

— Ты полагаешь, Мастер меня сдаст?

— Мастер никогда и никого не сдает. — Внушительно произнес Носорог. — И тебя не сдаст.

Поставив бокал на столик, он рассеянно стянул с пальца украшенный алмазами дорогой перстень, подняв на уровень глаз, с удовольствием прищурился. Игра крохотных камушков всегда завораживала его. Фетиш, которому не найти толкового объяснения. В сущности людишки убивали и шли на риск ради бросового хлама — рыжья, гаек, цепочек и прочих никчемных бирюлек. Вдуматься как следует — что дикарские бусы из дешевого стекляруса, что эти граненые побрякушки — разница небольшая. Однако ведь хочется любоваться! И на пальцы нанизывать хочется. Хоть и не баба, кажется, а ведь нравится!..

— Значит, если я вернусь в столицу…

Перебивая авторитета, Носорог мизинцем ткнул в его сторону.

— Ты вернешься только когда будут конкретные результаты. — Веско произнес он. — Мастер-то тебя, конечно, не сдаст, но ты ведь подставил его.

— Я мог бы заплатить. Не такие уж там были большие деньги.

— Брось, Аксанчик, дело не в деньгах. — Носорог поморщился. — Маршала с его вонючим празитоном уже внесли в планы. Большие люди уже заключили сделки, прикинули расклад на ближайшее будущее. Даже ментам уже придумали сколько и чего именно сбросить. Нашим друзьяи из МВД тоже ведь не помешают лишние звездочки. Так что героиновый рынок — вещь серьезная.

— Черт подери! Но ведь не я завалил Маршала!

— Верно. Если бы завалил ты, тебя бы давно уже глодали черви. Потому Мастер и тянет резину, дает возможность тебе отмазаться. Но и ты его должен понять. Репутацию поддерживают конкретные дела. Помоги ему, а он поможет тебе.

Аксан с ненавистью глянул на рыхлое личико Носорога. Подумать только, когда-то эта ходячий студень сидел на деревенских завалинках и глушил с мужиками сивуху. Должно быть, и песни орал под гармошку. И вот ведь! — нахватался словечек, политесы научился разводить, запросто вхож в самые высокие круги. Не просто килер, а Кремлевский килер! Человек, услугами которого не гнушаются пользоваться ни генералы, ни политики. Собственно, кто знает, вполне возможно, что благодаря именно этому найденному черт знает в какой глуши нетопырю Мастер и стал Мастером. Без хлопот убрав с дороги всех своих недругов, столичный авторитет стал сначала большим бизнесменом, а чуть позже и большим политиком. Разумеется, теперь он в состоянии позволить себе все. Когда можешь запросто поручкаться с любым министром, а то и с самим президентом, любые законы перестают работать. Правильно говорят, что есть люди в законе, а есть и такие, что стоят над законом. Именно к этому последнему сословию и следовало отнести Мастера. Носорог же был слугой при хозяине, верным цербером, готовым разодрать кого угодно по одному мановению хозяйской длани. Однако достойному хозяину требуются достойные слуги, и в этом смысле малограмотный и грубоватой Носорог оказался оптимальнейшим кандидатом. Он был неказист и невысок, не красили обрюзгшее немолодое лицо и прыщавая кожа с маленькими глазками, но у Носорга наличествовал дар, о котором людям вроде Аксана приходилось только мечтать. Он был терминатором наяву, и даже Мастер смутно себе представлял, каким же именно образом Носорог расправляется со своими жертвами.