Антон Грановский - Имперский крест

Профессор покачал головой:

– Нет. Я не собираюсь оправдываться. И не собираюсь оправдывать тебя.

– Меня? – Взгляд Егора стал недоуменным. – Я не понимаю, профессор. Разве я нуждаюсь в оправданиях?

– Ты правда не помнишь, кто ты?

– Я помню свою прошлую жизнь. Но я ничего не помню о нынешней. Судя по тому, что я сумел перепрограммировать боевого робота и без труда разобрался с экзо-скафандром, я принимал участие в их разработке.

– Твое имя Егор Волков.

– Ну да. И что с того?

– Ты называл его своим спутникам?

Егор покачал головой:

– Нет. Они называют меня Волчок.

Профессор усмехнулся и сказал:

– Твое счастье, дружок.

– Почему?

– Потому что Егор Волков – «цель номер семь».

– Цель? Для кого?

– Для боевых отрядов слэвов.

Несколько секунд Волчок обалдело смотрел на профессора, потом тряхнул головой и сказал:

– Проф, я ничего не понимаю. Слэвы считают меня врагом? Но почему?

– Боевые роботы класса «Голем» – твое изобретение, дружок. Ты «создал их из праха земного», начертил на их чугунных головах имя фюрера, вдохнул в них жизнь и отправил на передовую. А если вспомнить, сколько сотен тысяч людей они истребили, то становится понятной та ненависть, которую испытывают к тебе слэвы.

Терехов снова приложился к фужеру, а Егор обдумал его слова и проговорил севшим от волнения и растерянности голосом:

– Если все так, как вы говорите, то я полное дерьмо.

– Не вини себя слишком сильно, дружок. Я был таким же, как ты. Фашисты дали мне лабораторию и карт-бланш на проведение любых экспериментов. Их интересовал только результат. Меня – тоже. Искушение оказалось слишком велико.

Профессор поставил фужер на стол и опустился в глубокое плюшевое кресло.

– Я – гениальный физик, – заявил он, сочувственно глядя на Волчка. – Ты – талантливый программер. Мы с тобой мать родную продадим за возможность реализовать свои способности и удовлетворить амбиции.

Глаза Егора похолодели.

– В прежней жизни я таким не был, – сухо проронил он.

Терехов улыбнулся:

– Тебе не хватало стимула, чтобы раскрыть свой талант. Фашисты тебе этот стимул предоставили. Ты реализовал свои возможности, но заслужил вечное презрение людей.

– Ну, а как насчет арийцев? Они вас, наверное, обожают?

– Отнюдь. Меня ценят и меня обеспечивают всем необходимым. Но это не имеет никакого отношения к уважению и любви. Любой из немцев с удовольствием размозжил бы мне голову прикладом автомата. Они вынуждены меня терпеть, потому что я приношу им пользу. Но они всегда помнят, что я славянин. Что бы я ни сделал, для них я все равно остаюсь человеком второго сорта. И этого не исправить.

Профессор взял со стола початую бутылку красного вина и наполнил свой фужер. Отпив вина и причмокнув от удовольствия губами, он заговорил снова:

– Скажи-ка мне вот что. По твоим словам, мой брат, физик Александр Терехов, перенесся в параллельный мир. Так?

– Так, – кивнул Егор.

– И он связался со мной оттуда через обычный ламповый приемник?

– Да, – снова кивнул Егор.

Профессор задумчиво подергал пальцами за крашеный ус:

– Так-так… Это интересно. Думаю, приемник уловил особого рода волны, которые…

– Проф, скажите мне главное, – перебил его Волчок. – У вас есть Машина времени?

Терехов нахмурился:

– Видишь ли, Волчок… Мой двойник из твоего мира опередил меня. Думаю, все дело в том, что он имел возможность консультироваться с братом.

– А как ваш брат поживает здесь?

– Он погиб во время эксперимента двадцать пять лет тому назад. Собственно, в своей работе я использовал его схемы и идеи.

– Так есть у вас Машина или нет?

– Машина есть.

– Слава богу! – облегченно выдохнул Егор.

Терехов усмехнулся:

– Видишь ли, в нашей реальности нацисты не жалеют денег на научные исследования. Стоит мне запросить какую-нибудь деталь, как мне тут же ее доставляют. Без вопросов и промедления.

– Повезло вам, проф. Вашего двойника выперли из научно-исследовательского института, лишив всех привилегий. Он занимается исследованиями в частном порядке. А все, что нужно, покупает на свои собственные деньги.

Терехов вскинул брови:

– Он настолько богат?

Егор покачал головой:

– Нет. Проф, мы должны торопиться. Вы можете перенести меня обратно в бункер Гитлера?

– В принципе, это возможно. Однако прежние испытания закончились для испытуемых плачевно.

– Сколько было испытаний?

– Восемь. И после каждого из них я вносил в конструкцию Машины исправления. Девятое испытание должно состояться через два дня, но Машина уже готова к работе.

– Значит, мы можем включить ее прямо сейчас? – воодушевился Егор.

– Ты пропустил мимо ушей мои слова о неудачных испытаниях, – строго сказал Терехов. – Я не могу гарантировать, что на этот раз все закончится благополучно.

– Но вы в этом не уверены?

– Совсем наоборот – я в этом уверен. Но я был уверен и раньше.

– Что произошло с прежними испытуемыми?

– Первых трех Машина вывернула наизнанку. Четвертый… лопнул, как мыльный пузырь. Похожая история произошла с пятым и шестым – они тоже не выдержали нагрузок. Седьмой исчез на тридцать секунд, а когда появился снова, от него остался только окровавленный скелет.

– А что было с восьмым? – нетерпеливо спросил Егор.

– Мы сумели переправить его в прошлое на несколько минут, а потом вернуть обратно. Но вернувшись, он начал «мерцать».

– Как?

– Элементарные частицы, из которых состояло его тело, стали распадаться, выделяя световую энергию.

– Это было больно?

Профессор прищурил голубые, подернутые хмельной поволокой глаза:

– Дружок, он гнил заживо. Это самое страшное, что можно себе представить. И то же самое может случиться с тобой.

Егор несколько секунд молчал, потом спокойным, уверенным голосом заявил:

– Думаю, если мы не сделаем это сейчас, то другого шанса у меня просто не будет. Так что я готов рискнуть.

– Что ж, это твое право. Надеюсь, ты помнишь год, месяц, число и время момента, в который я должен тебя переправить?

– Да. Да, это было… – Егор наморщил лоб и назвал Терехову дату.

Тот кивнул:

– Хорошо.

– Есть еще вопрос, профессор. В чье тело я перемещусь? Кто будет моим «носителем»?

– Выбор будет произвольным, – ответил Терехов.

– То есть… я могу переместиться в тело Гитлера?

– Я бы этого не исключал, – с усмешкой произнес профессор. – Больше того, это было бы чрезвычайно удобно, не так ли?

Внезапно Терехов стер усмешку с губ, словно вспомнил о чем-то неприятном, провел ладонью по всклокоченным волосам и сказал:

– Есть проблемка, Волчок.

– Какая?

– Видишь ли, я никогда не думал, что все может быть иначе. Победа нацистов казалась мне безальтернативной и бесспорной. Но в твоей реальности людям удалось победить дьявола и запереть его в клетку.