Андрей Щупов - Прыжок Ящера

Я стиснул кулаки. Может, и другие кадры слеплены из того же теста?… Что нам тогда показывали-то? Машина Беса — лощеная, длинная, только что из мойки. А рядом мы. Медленно приближаемся к автомобилю. Несколько темных фигур. Секундой позже камера вновь показывает нас, но с иного ракурса. Мы уже за стеклом, и кто-то из парней Дина старательно прикладывает к плечу гранатомет, начинает целиться. Не куда-то, а ПРЯМО В КАМЕРУ!.. И потом то же самое с Хромом… Вот он падает, встает, испуганно поворачивает голову, почти натыкаясь на пистолет Лешика. И снова камера меняет дислокацию. На экране толстые губы Лешика и черный подрагивающий зрачок…

Я зажмурился. Господи, что же это? Безмен-то, получается, прав, хотя и хочется его за эту правду побить. И впрямь поработал парень! Не давил тараканов по стенам, — угадал то, чего не угадали мы. Он-то тех кадров не лицезрел, а мы лицезрели. Значит, могли бы скумекать… Хотя что тут скумекаешь? Действительно всерьез предположить, что фильм скроен из последних, запечатленных покойниками минут? Да ведь это бред! Чушь голимая! Тогда и впрямь проще поверить в сотканную проказливым мастером инсценировку — пусть самую искусную, самую изощренную. Есть же сейчас цифровые формы записи. По обычному фото могут оживить на экране кого угодно. В Голливуде в последние годы этим только и занимаются. Дорого, конечно, но эффектно…

— Вылазь, — чуть слышно шепнул я.

Безмен встрепенулся, неловко стал дергать дверную ручку. Я ухватил его за плечо.

— Если Артур еще в зале, огорошь его этим ребусом. Расскажи все, как есть. Пусть выдаст версию с точки зрения наркоты, дурмана — словом, чего угодно! У Августа спроси про возможность цифровой подделки. Все понял?

Безмен кивнул.

— Вот так! И чтоб эту мистическую ахинею про покойников я больше ни от кого не слышал.

— Будет сделано, босс! — Безмен часто закивал. — Где тебя искать, если что?

Я чуть подумал.

— Либо у себя, либо у Сильвы.

Финансист наконец-то выбрался из машины, не оборачиваясь, тронулся в ночь. В зеркальце заднего обзора я пронаблюдал, как сгорбленный, нелепо размахивающий длинными руками, он шагает обратно к ресторану. Следом за ним скользил Сеня Рыжий, его нынешняя тень. Моей собственной тени уже не было. Ее отодрали от меня, отсекли небрежным взмахом чужого скальпеля. И сказать по правде, без этой тени я чувствовал себя препаршиво.

Кто-то за дверью определенно суетился, я даже слышал приглушенные голоса. Однако открыли мне только минут через пять-шесть, пришлось постоять, потоптаться, подумать. Зато успел прочесть с десяток незамысловатых шарад на стенах, сосчитать на подоконнике количество мумифицированных мух, полюбоваться на сваленные между рамами использованные двухкубиковые шприцы. Неугомонная молодежь торопилась и здесь, наскоро ширяясь в грязных подъездах, выплывая на улицы неустойчивыми, пьяными кораблями. Огни Эльма зажигались в их безумных глазках, и где-то в городском океане явственно начинал звонить траурный колокол. Юные наркоманы брали курс точнехонько на звучные удары. Через реку Лету перебирались, обгоняя самых седых пенсионеров… Щелкнул замок в двери, я повернул голову. Разумеется, это была она.

В знакомом, уже основательно потертом на локтях халате, в матерчатых простеньких тапочках, Сильва выглядела все равно замечательно. Такова особенность истинной красоты. Ее хоть в мешковину обряжай, хоть в платья от «Версаче» — все одно не испортишь. А лучший способ узнать, изменился ли человек, это зайти к нему через парочку-другую лет, чтобы увидеть в том же дверном проеме, в той же позе и том же одеянии. Что касается Сильвы, то обошлось без пугающих трансформаций. Годы прошлись по ней мягкими мазками, лишь чуточку подсушив лицо и округлив фигуру. Зато удивительным образом увеличились ее чудесные агатовые глаза. Так мне по крайней мере показалось. И как встарь я опять подумал, что напрасно она не позирует художникам. Любителей подобной живописи нашлось бы немало. Я первый купил бы портрет Сильвы.

— Павел, ты? Какими судьбами?

Я заметил, что она не сразу отступила в сторону, в комнату пропустила лишь после секундного замешательства. Примечательный нюанс! Есть такое качество у людей — забывать своих ближних после долгих разлук. Нечто подобное приключилось и с ней.

— Не рада?

— Что ты! Просто поздно, а ты даже не предупредил.

— Друг погиб, — буднично сообщил я. — Да и сам, как видишь, с палочкой ковыляю. Короче, нуждаюсь в утешении.

— Бедненький! — она произнесла это машинально, не задумываясь, и я тотчас поймал ее за руку.

— Так давно не слышал твой голос. Поверишь ли, только во снах и приходит.

Трость упала на коврик, я притянул Сильву к себе.

— Ругай меня, девочка, ругай распоследними словами. Не произнесу ни звука. Был занят, воевал с налогами, ездил на встречи — все, разумеется, дешевые отговорки.

— Отговорки, — она растерянно кивнула.

— Но речь не о них, речь о нас с тобой. Клянусь чем угодно, как минимум раз в неделю вспоминал о тебе. И тосковал. Прямо грызло что-то внутри, скреблось. Зверек какой-то… Потом все, конечно, проходило, но ненадолго.

Она позволила себя обнять, и, чувствуя сквозь ткань ее горячее тело, я прижал женщину к себе, жадно вдохнул запах ее волос.

— Все тот же шампунь.

— Все тот же…

— Пойдем. Мне так нужно побыть с тобой!

Продолжая сжимать друг друга в объятиях, мы двинулись в ее спаленку. Она тоже задышала учащенно. Притворством здесь не пахло, я это ясно видел. Однако на середине комнаты Сильва все же заставила меня остановиться. Наверное, я все же чересчур спешил.

— Ну что ты, котик? Что с тобой?

— Голова кружится.

— Бывает, — я погладил ее по волосам. — Как ты жила все это время?

— Неважно, Ящер.

— А что так? Нелады с работой? С денежкой прижало?

Вместо ответа, она порывисто вздохнула. Значит, и то, и другое.

— Почему не звонила? Рассказала бы все, как есть. Устроил бы в один момент.

— К тебе дозвонишься! Там на телефоне сухарь какой-то. Кепарь, кажется. Ты ведь так его называешь?

Я тихо рассмеялся.

— Кепаря больше нет. Уволил к чертовой матери. Насовсем.

— Ну, не Кепарь, так другие… Да и не привыкла я клянчить.

— Гордая пташка! — я снова погладил ее. По плечикам, по откликающейся на прикосновения спине. Все та же до мелочей узнаваемая Сильва. Мягкая, податливая, мгновенно отвечающая встречным пульсом… Всполошившись, я потянулся к карману.

— Да! Совсем запамятовал. Это тебе. Маленький сувенир, — достав из крохотной коробочки золотой перстень с аметистом, я сделал попытку надеть его на палец Сильвы. Она неловко отдернула руку.