Антон Грановский - Мастер гнева

Терехов нахмурился.

– Погоди… Кажется, в твоей вихрастой голове созрел какой-то коммерческий план? Какие-нибудь махинации с лотерейными билетами и букмекерскими ставками, а?

Рогов обиженно фыркнул:

– Фу, профессор! Что за грязные у вас мысли! Мне такое и в голову не могло прийти.

Небритый вояка взялся за бутылку, а профессор Терехов достал из кармана халата курительную трубку и жестяную коробочку с табаком.

– На самом деле Иван мне сильно помог, – сказал Терехов, набивая табаком костяного дьявола. – Как ни крути, а я всего лишь немощный старик с больными суставами. А Иван Рогов – не только ветеран войны и мой добрый сосед, но и отличный токарь. Если бы не Рогов, я бы никогда не собрал машину. Не говоря уже про Квантовый навигатор.

Щеки Рогова зарделись.

– Не преувеличивайте, профессор, – проронил он.

– А я и не преувеличиваю. У тебя золотые руки, Иван, и ты это знаешь.

– Были бы «золотые», меня бы не вышибли из НИИ.

– Тебя вышибли за пристрастие к водке.

Рогов ухмыльнулся:

– Точно. Они вышибли, а вы приютили.

– В моих глазах пьянство – не такой уж страшный порок, – сказал Терехов. – До тех пор, пока не мешает работе. А мы с тобой, Иван, эту границу еще не пересекли.

Профессор пыхнул трубкой, посмотрел сквозь облако дыма на Волчка и спросил:

– Так что ты решил, Егор?

– Вы насчет ванны-джакузи, в которую я должен залезть?

– Да.

Волчок посмотрел на громоздкое сооружение в углу комнаты, усмехнулся и задал вопрос:

– И как далеко вы намерены меня зашвырнуть?

– Если верить показаниям Квантового навигатора, то нужная нам вещь находится в тысяча девятьсот восьмидесятом году.

Егор наморщил лоб.

– Моему отцу тогда было… лет тридцать. Постойте… но мне, наверное, нужно что-нибудь почитать про то время?

Терехов покачал седовласой головой.

– Не обязательно. Ты останешься собой, Егор, но будешь знать и помнить все, что знает и помнит носитель.

– Носитель?

– Тот из твоих предков, чье тело ты временно займешь. В нашем случае это будет твой отец.

– Гм… – Волчок задумчиво поскреб ногтями нос. – А как я узнаю, где искать трубку?

Профессор вынул изо рта мундштук, посмотрел на костяную чашу, сделанную в виде ухмыляющегося дьявола, снова сунул мундштук в зубы и сказал:

– Ее точное местонахождение мы определим по корректировочной шкале Квантового навигатора. Но для этого ты должен попасть в прошлое. Твой разум будет чем-то вроде передающей антенны. Это сложно звучит, но на деле все будет гораздо проще. Так что ты решил, Егор? Ты согласен?

Волчок вздохнул и ответил:

– Почему бы нет? Думаю, мне стоит попробовать.

На лицах профессора и соседа Рогова появилось выражение глубочайшего удовлетворения.

– Эксперимент проведем завтра, – заявил профессор. – А сейчас всем пора спать. Егор, я постелю тебе в спальне, а сам переночую на диване.

– Я и сам могу на диване, – сказал Егор.

Терехов покачал головой.

– И не мечтай. Ты должен хорошенько выспаться.

Егор лежал на широкой кровати, закинув руки за голову и глядя в темный потолок. Лежал и думал о том, что он и впрямь оказался на помойке жизни. Вот уже и третий десяток разменял, а впереди никаких перспектив. Прошлое – беспросветно, будущее – неопределенно, и уж в любом случае оно ничуть не лучше прошлого. Нет, в самом деле, ну что ему светит?

Устроиться на работу и стать офисным планктоном? Ежедневно просиживать в вонючем офисе по девять часов и вздрагивать каждый раз, когда лицо босса будет выражать недовольство?.. Бр-р-р, какая гадость. Попробовать сделать карьеру и самому выбиться в начальники? Можно, конечно, но это ж сколько задниц придется вылизать!

Егор усмехнулся и покачал головой: нет, ребята, сами тоскуйте в своих офисах, считая дни до отпуска и мечтая о неделе пьянства и обжиралова на каком-нибудь задрипанном турецком курорте.

Егор вздохнул и стал думать о другом. Что же заставило его поверить словам профессора? Что заставило его поверить во весь этот бред о пропавших вещах, о перемещении во времени и о брате, застрявшем на границе миров?

– Что меня заставило поверить во всю эту ахинею? – тихо спросил себя Волчок. И сам себе ответил: – Очки.

Да, очки. Вернее – то, что он сквозь эти очки увидел. При воспоминании об истинном облике людей Егор передернул плечами.

«Человечество неоднородно», – сказал профессор. И был прав. Вполне возможно, что все мы, люди, – потомки беглецов из разных уголков Вселенной. Или даже – из разных измерений. Обломки погибших цивилизаций, собранные на одной планете.

Мысль эта Егору понравилась. А следом за ней пришла и другая. Интересно было бы взглянуть сквозь эти очки на Гитлера и его приспешников. Вполне возможно, что вместо человеческих лиц Егор увидел бы оскаленные звериные морды, покрытые гнойными волдырями. И вполне вероятно, что морды эти были бы одинаковы.

В самом деле: что, если представители каждой «человеческой породы» подсознательно тянутся к своим собратьям? Тянутся чисто по биологическому, видовому признаку, хотя сами уверены, что притягивают их друг к другу общие идеи, пристрастия, общая ненависть или общая цель!

Что, если все в мире объединения, от самой захудалой политической партии до профессионального союза краснодеревщиков, – результат такой вот «животной» тяги особей одного рода и вида друг к другу?

Егор тряхнул головой, прогоняя эту мысль. Мысль эта унижала человеческий род, сводя все тончайшие движения души к элементарной биологии. Впрочем, о каком «человеческом роде» может идти речь после того, что он видел сквозь стекла очков?

Тут мысли Волчка потекли в другом направлении. Профессор сказал, что все пропавшие предметы приобрели необычные свойства. Вполне вероятно, что он прав. И если обыкновенные очки стали сказочным «оком правды», то какими же фантастическими опциями обладают теперь другие вещи! От одной только мысли об этом у Егора захватывало дух! Ведь вполне возможно, что ему самому доведется подержать эти вещи в руках. Да что там вещи – он сможет побывать в шкуре своего отца! Или деда!

У Егора даже закружилась голова, а сердце в груди забилось учащенно, и он вынужден был сделать над собой усилие, чтобы успокоиться.

«А если эксперимент закончится неудачно? – спросил себя Егор. – Если, забравшись в ванну, я никогда больше из нее не выберусь?»

Ответ пришел тут же. В любом случае, в его жизни нет ничего такого, о чем стоило бы пожалеть. А раз так – да здравствует эксперимент профессора Терехова!

С этой мыслью Егор зевнул, повернулся на бок и закрыл глаза. Вскоре он уснул.

Ночью Егор вставал, чтобы попить, и, проходя на кухню, увидел в гостиной профессора Терехова. Гостиная была освещена настольной лампой. Профессор сидел в кресле с фужером красного вина в руке и смотрел на ламповый приемник «Рассвет». Циферблат на панели приемника тускло поблескивал, отражая свет лампы.