Дмитрий Силлов - Кровь охотника

— Какая такая страховка? — возмутился я.

— Наша фирма обязуется доставить товар покупателю при любых обстоятельствах.

Лада молчала. Исходя из чего я решил, что дури уже показал достаточно и пора закругляться — машина и спецоружие для уничтожения нелюдей нужны по-любому, и вряд ли их найдешь где-то еще. Тем более срочно.

— Ну, если так, прокатывай, грабитель, — хмыкнул я.

Продавец отвернулся к кассе, достал откуда-то считыватель необычной формы и вставил в него карту. Прошло десять секунд, двадцать… Наконец лицо продавца озарилось довольной улыбкой.

— Сделка завершена, — провозгласил он. — Поздравляю вас с приобретением! Вам придется подождать минут двадцать, пока машина прибудет сюда. Мне сообщили номер вашего телефона, я перезвоню. Всего доброго!

Я отметил про себя, что фонарь любезности в тыкве часовщика начал резко терять мощность. На его лощеную физиономию вновь неотвратимо наползало дежурное выражение: «А не пошли бы вы куда подальше», хотя, пока мы не ушли, продавец усиленно сопротивлялся метаморфозе. Но было ясно — хватит его ненадолго. Понятное дело, что такие заказы случаются не каждый день, зато каждый день приходится сидеть в стеклянном аквариуме, имитируя крайне успешный бизнес по продаже китайских часов. Зато лично для меня секрет выживания по крайней мере одного местного магазина был раскрыт полностью.

Но, как только мы отошли на пару шагов от стеклянной витрины с часами, все мои мысли о чужом бизнесе внезапно испарились — я вдруг понял, насколько сильно хочу есть! Ведь с той поры, как мы прикончили с негритятами наскоро сварганенный «завтрак туриста», у меня во рту не было ничего, кроме бокала вина и нескольких глотков чужой крови.

— Ты есть хочешь? — спросил я.

Лада кивнула, думая о чем-то своем.

Я же не мог думать больше ни о чем, кроме как о хорошо прожаренном куске мяса. Почему и уверенно повел свою спутницу на второй этаж. Был я в этом торговом центре не раз, и помнилось, что там вроде должны были быть рестораны. В которые раньше мне, понятное дело, путь был заказан — не то было финансовое положение.

Зрительная память не подвела. Наверху действительно обнаружилось несколько ресторанов, в один из которых нас буквально затащила улыбчивая девчонка-администратор.

В заведении помимо стандартного набора столиков и официантов имелась голова быка, торчащая прямо из стены, и несколько плазменных панелей, на которых демонстрировалась запись корриды.

Мы выбрали самый дальний столик — подальше от посторонних взглядов. На вопрос подошедшего официанта «Что будете заказывать?» мы отреагировали аналогично, заказав стейки. Правда, я затребовал сразу три порции сильно прожаренной говядины, а Лада одну, но с кровью.

Когда же официант спросил про вино, в моей голове за одно мгновение словно прокрутили обширную карту алкогольных напитков. Один из которых в свете грядущих стейков был на мой вкус явно интереснее других:

— Будьте любезны бутылку «Шато Марго», желательно девяностого года, — сказал я.

Официант удивленно шевельнул бровью.

— У вас прекрасный вкус, — сказал он. — Я пришлю сомелье.

— Не стоит, — остановил я его. — Просто постарайтесь, чтобы наш заказ был выполнен побыстрее.

— Разумеется, месье, — склонился в полупоклоне официант. После чего развернулся на каблуках и очень быстрым шагом направился в сторону кухни.

— Хм, меня он что-то мадемуазелью назвать не удосужился, — проворчала слегка уязвленная Лада.

Я же был удивлен своими познаниями не меньше ее. Если текущая в моих жилах кровь нелюдей и дальше будет подкидывать мне столь ценные сведения, от которых официанты начинают лебезить мелким бесом, то остатка на Русовой карте вряд ли хватит до конца этого дня.

— Даже боюсь представить, сколько стоит это вино, — сказал я, потирая лоб.

— Тебе лучше не знать, — слабо улыбнулась она. — Но в свете предыдущей покупки это так, копейки.

— Угу, — сказал я. — Я и так многого не знаю. Например, как можно без возни меньше чем за минуту проплатить с карты тридцать лимонов. Один барыга в клубе, помню, пытался как-то семьсот тысяч со счета перевести, так его замучили насмерть требованиями письменного объяснения экономического смысла операции и тому подобной чушью. Пока его кто-то не надоумил открыть на себя же счет в другом банке, скинуть туда бабки и отдать доступ к этому счету тому, кому он собирался их перечислить.

Лада вздохнула.

— Ты просто не понимаешь, — сказала она. — Все устроено немного по-другому, чем вы привыкли думать. То, что ты видишь, — это одна сторона монеты, маска, одетая на этот мир для того, чтобы люди чувствовали себя спокойно. Ведь вы тоже не строите скотобоен перед коровниками — иначе коровы будут нервничать, хуже набирать вес, снизятся надои. Те, кого вы называете нелюдями, являются хозяевами мира, люди же для них — корм и рабочая скотина. Вампиры с оборотнями то тайно, то явно дерутся за сферы влияния, а люди в этой борьбе — разменные монетки. Так почему, если серьезный вампир или ликан захотел купить себе хорошую машину, он обязательно должен испытывать человеческие неудобства?

— А почему люди должны их испытывать?

— Не знаю, — пожала плечами Лада. — Никогда не задумывалась. А вы задумываетесь, удобно ли корове в ее стойле?

— Значит, корм и рабочая скотина, — задумчиво произнес я. — А на ключевых постах — вампиры и оборотни. И человеку никогда не выбиться выше старшего дворника или в лучшем случае менеджера среднего звена. Иными словами, все дороги перед тобой открыты, животное. А будешь умничать — сожрут не в переносном, так в прямом смысле слова.

Лада молчала. И я продолжил:

— Тогда вопрос. Если мир принадлежит вампирам и оборотням и люди всего лишь кормовая база и дешевая рабочая сила, то какой смысл заморачиваться Маскарадом, визуальным построением «мира людей», разрешая им плодиться нещадно, строиться, что-то делать, а самим существовать скрытно? Не логичнее ли организовать мир в виде большого концентрационного лагеря, где каждая собака знает своего хозяина?

Девушка посмотрела на меня в упор.

— Только не надо сейчас заводиться и видеть во мне причину всех бед человечества, ладно? — жестко сказала она, отчего сразу вспомнилась похожая реакция Руса на подобные обвинения с моей стороны. Не иначе для некоторых нелюдей, втайне сочувствующих «хомо», это больная тема. — Если помнишь школьный курс истории, рабовладение уже имело место быть. Но люди не хотят быть рабами. Им нужна иллюзия свободы. И когда нелюдям надоели восстания рабов, мы придумали Маскарад и одновременно изменили общественный строй на более прогрессивный. Вам спокойнее, когда вы думаете, что что-то решаете в этом мире.