Макс Острогин - Икра будущего

— Видимо, мы полезем вниз, — сказала Алиса. — Так?

Я кивнул. Егор протяжно вздохнул.

— Правильно, — неожиданно поддержала меня Алиса. — Поперечный тоннель, тот, что с севера на юг, должен проходить где-то здесь… Так что вниз. Правильно, Егор?

— Конечно, — тут же подхватил Егор. — Там теплее. А я уже устал от мороза… Шахтеров не видно.

— Пока не видно, и пойдем. Нечего…

Снизу раздался свист и сразу за ним дружный лязг.

— Опоздали, — грустно сказал Егор.

— Туда! — Алиса подтолкнула нас к ближайшему вагону.

Мы быстренько запрыгнули внутрь, спрятались за скамейками, стали наблюдать.

— Опять ползут… — Алиса поморщилась.

По наклонному тоннелю поднимались люди. Шахтеры то есть. Мрачная толпа суровых троллей, по свистку они впрягались в лямку и делали шаг, затем совместно вдыхали-выдыхали, еще свисток — и еще шаг.

— Телегу тащат, — прошептал Егор. — Добро вывозят…

— Много их как-то… — Алиса плюнула. — Развелось.

— Кто-нибудь по-шахтерски умеет?

Языков мы никаких не знали, даже Егор, который, сидя в слоне, много читал.

Алиса хмыкнула.

— Шахтеры они… — Егор выдержал вопросительную паузу. — Они чем питаются?

— Прыщельгами, — тут же ответила Алиса. — А ты думаешь, зачем мы тебя с собой взяли? Мы тебя кинем, они прыгнут, а мы тут и проскользнем.

Наивный Егор поглядел на меня, я не стал его успокаивать. Пусть помучается.

Шахтеры показались из тоннеля. Они выволокли за собой очередную телегу на железных колесах, в нее тут же впрягся плечистый шахтер и, поднатужившись, поволок ношу в тоннель Верхнего метро. Понятна их схема — вверх телегу втягивает группа, затем, дальше по горизонтали тянут в одиночку. Бегут шахтеры, бегут.

— А это кто еще… — Алиса переместилась чуть вправо. — Он мне что-то совсем не нравится… Видите?

Егор промолчал. Не видит. Как и я. Я недавно в цвет вернулся, по краям еще муть и крупные зерна, а вдаль вообще плохо вижу, все сливается в серую муть. А Алиса видит отлично, как орел.

— Вон же оно!

Теперь и я увидел. Животное. Метра полтора в высоту, черного, само собой, окраса, без хвоста.

— Опа… — выдохнул Егор.

Алиса ткнула его в бок.

Существо тявкнуло. Зажглось еще несколько ламп, и я разглядел это. Длинные, чуть вывернутые лапы, короткая, или почти никакая шерсть, хвоста нет, уши широкими лопухами. Глаза, я заметил, слишком уж белые. Небольшие, обычные глаза, но белые, издалека видно. Встречал я такое, выгоревшие, выслепшие, от огня или от болезней, или из-за наследственных тяжестей.

Существо подняло к потолку слепоглазую морду. Нюхает.

— Псина… — прошептала Алиса. — Ах ты…

— Сейчас я его пристрелю, — прошептал Егор. — Сейчас…

Он потянул к себе двустволку, но я помотал головой.

— Унюхает ведь…

Но он не только унюхал, он еще и услышал — уши шевельнулись, повернулся в нашу сторону, заурчал. Шахтеры переглянулись, некоторые достали опасного и явно убойного вида подземные устройства, а один выволок из-за спины кирку. Хорошо подготовлены, реакция быстрая.

Псина устремилась к нам. Широкими скачками, когти бряцали по железу. Гномы за ней.

— Сейчас стрельну, — сказал Егор. — Все…

Я отобрал двустволку. Алиса выхватила нож. Псина ворвалась в вагон. Впрыгнула через окно, развернулась, скрипнула когтями, оставив на полу вагона блестящие борозды. Уставилась. Хотя она не могла смотреть, глаза-то совсем стеклянные, белые, как у вареных карпов. Но она нас чуяла. Зарычала, выставила зубы, собрала мускулатуру в холке. Килограммов семьдесят, не меньше. Я по псам специалист, но сейчас вряд ли справлюсь. Интересно, чем ее кормят? Прыгнет ведь…

Но псина не прыгнула.

— Пристрели ее! — крикнул Егор.

В окне напротив меня возник шахтер, черное лицо с красными белками глаз, зубы, как железные лопаты, железные и блестящие, заточенные остриями. И тут же в других окнах показались. Сморщенные черные лица, с въевшейся навеки блестящей подземной пылью. Глаза, не привыкшие к дневному свету.

Люди.

Много.

Давно столько не видел.

— Не дергайтесь, — велел я своим. — Не дергайтесь!

Шахтеры смотрели на нас со всех сторон.

— Привет, — улыбнулся я деснами. — Как дела?

Шахтер с потухшими глазами, разъеденными пылью, покачал головой и поманил меня рукой. И улыбнулся в ответ. Его улыбка тоже не отличалась полноценностью. Зубы желтые с черными крупными дырками, в которые были вставлены блестящие гайки. Оригинально, я тоже такие хочу, потом вставлю, во все свои три оставшихся зуба.

— Прыщельга, будь осторожен, — сказала Алиса.

— А что?

— Если вдруг обоссышься, могут неправильно понять.

Мы выбрались из вагона. Шахтеры окружили, смотрели на нас, не выпуская из рук своих инструментов.

— Скажи им чего, Дэв, — попросила Алиса. — А то сейчас Прыщельга обделается и нас вмуруют…

— Я не обделаюсь…

— Кто у вас главный? — спросил я. — Главный?

Повторил я медленно, по слогам.

Шахтер с гайками в зубах кивнул в сторону тоннеля. Туда, значит. Хорошо… Алиса пробубнила что-то гадкое, Егор вздохнул, затем мы долго спускались вниз. Шагали по аккуратно отсыпанной дорожке, по пологому склону, держась за удобные поручни. Шахтеры пыхтели позади. Молча, никто не сказал ни слова. А навстречу нам по рельсам катились груженые тележки, впряженные в узкие плечи, подземники тащили наверх добро.

Алиса, как всегда, не молчала, развивала мысль о том, что мы нуждаемся во множестве вещей, от патронов до продовольствия, а платить нам нечем. Поэтому она лично видит один выход — продать Егора, то есть Прыщельгу, в рабство, взамен получив все необходимое в избытке.

Егор путался, а мне эти идеи были знакомы, я улыбался.

Тоннель тянулся и тянулся, я чувствовал, как у меня начинают болеть уши. Алиса терла виски и плевалась, и рассказывала, что рабов посылают разминировать рогатки, во взгляде Егора блестела тоска. Становилось теплее, шахтеров встречалось все больше и больше, они, поглощенные своими заботами, поглядывали на нас равнодушно, безо всякого интереса.

Уклон постепенно спрямлялся, и скоро я заметил, что его вообще больше нет, мы оказались на ровной площадке, засыпанной мелкими металлическими шариками. В стороны от площадки расходились тоннели, ходы и лазы разных форм и размеров, под потолком на тонких колеблющихся штырях вертелись маленькие вентиляторы, совмещенные с лампами. Отчего свет получался какой-то мелкий и мягкий, приятный для глаза.

— А тут мило, — сказала Алиса. — Прыщельга, тебе нравится?

Егор не ответил.

— Не дуйся, Прыщельга, я о твоем же благе всегда забочусь. А вдруг бы шахтеры обиделись на то, что ты наделал в штаны? Приняли бы это на свой счет? Так что ты не дуйся, можно сказать, я тебе жизнь спасла. Скажи мне спасибо!