Макс Острогин - Икра будущего

Это проняло. Выжгло кишки, наверное. Волкер завалился на бок, задергал лапами, без кишок самая поганая погань не живет… Щука, впрочем, живет. Если очень голодная. Ной ловил щуку, потрошил ее, бросал кишки в воду, а затем выпускал в эту воду щуку. И тупая рыба недолго думая начинала жрать собственные кишки, а они вываливались у нее из брюха, и она их снова жрала, и так без конца.

Потом, конечно, подыхала. В щуке есть что-то поганое, раньше я об этом не задумывался, она, кстати, и пахнет погановато, сгущенным огуречным соком. Наверное, волкер тоже жрет свои кишки. Только теперь ему нечего жрать, они у него выгорели.

Еще. Волкеры, сразу три. Перли на меня. Не неслись, а аккуратненько бежали, опустив вниз морды, перебирая лапами.

Крупные, я таких никогда раньше не видел, мне по грудь почти. Это еще удобнее, легче попасть.

Двух слева уложил, попал им в шею, очень удобно, они полыхнули синим, вспучились белым дымом и больше не поднялись. Третий оказался удачливей. Пуля попала ему в башку, отскочила от костяного лба и ударила в потолок, по которому тут же распространился жидкий огонь, волкер кинулся.

Я что-то не выдержал, нервы уже не те, выпустил очередь. Восемь пуль, третья развернула волкера боком, и пять штук врубились ему в туловище, от морды до задних лап.

Зверь вспыхнул бешеным огнем, с него сорвало всю шкуру и все мясо, и остался пылающий скелет, он умудрился сделать еще один шаг, после чего развалился на части.

В тоннеле показалась тварь, которую я не видел раньше. Похожая на большую проворную ящерицу, она стелилась между рельсами, я потратил на нее четыре патрона и все четыре раза промазал — четыре раза! Она доходила мне почти до колена, черная гладкая кожа, мелкие зубки, такая вряд ли одуванчиками питается, получи…

Патроны кончились, ящерка прыгнула.

Сбила меня с ног, обвилась вокруг шеи хвостом, вцепилась зубами в наплечник, а я выхватил из кожаной кобуры револьвер и всадил в мягкую гладкую кожу все шесть пуль. Ящерица отвалилась. Правильно сказал Лисичка — все. Они лезли все, в большом разнообразии, вот эта ящерица, на ощупь она оказалась как налим, гладкая, и тоже пахнет рыбой, каждой твари по паре.

Я сменил магазин. И они тут же повалили все-все-все, волкеры, ящеры, и кикиморы, и кажется, мрецы, снова кикиморы…

Наверное, три минуты, я стрелял три минуты, прицеливался, нажимал, снова прицеливался, стрелял, прицеливался, они падали, сгорали и взрывались, рассыпались на большие куски и на мелкие, испарялись во вспышках белого огня. Чувствовал, что задыхаюсь. От всего, от вони, от движения, оттого, что стало вдруг жарко. Я расстрелял второй магазин и пошел в атаку.

Сшибал очередную бродячую мерзость и делал шаг вперед, сбрасывая ее в сторону пинком, осторожным, чтобы не поймать фосфор.

Поворот.

За ним обнаружились мертвые шахтеры и твари, которых эти шахтеры остановили, много, завалы почти до половины высоты тоннеля. Через эти завалы перебирались новые твари, я стрелял по ним, снова огонь…

Свет погас.

Меня это особо не удивило, в подземельях свет постоянно пропадает, ему это свойственно, свет любит открытый воздух. Я тут же прижался к стене, зажег карбидку. Скелет подарил мне усиленный рефлектор с повышенной отражательной способностью, теперь лампа светила в два раза сильнее, не прожектор, но все же.

Световое пространство сократилось, приходилось вертеть головой. Опять повалили кикиморы. Большие. Почти в два раза больше предыдущих. Двигались они перебежками, меняли расположение, едва я успевал прицелиться, кикиморы оказывались уже в другом месте. Пять, нет, шесть штук.

Эта разновидность выглядела омерзительнее мелких собратьев, в месте, где сходились лапы, виднелись выпуклые пузыри, я попал в этот самый пузырь, когда одна кикимора замешкалась.

К моему удивлению, она не вспыхнула. Остановилась, затем продолжила ползти, правда, не так быстро. Я попал еще, на этот раз в лапу, и это сработало, тварь вспыхнула и стала карабкаться на стену. Я подумал, что они, наверное, на деревьях живут — в случае чего забираются на ветви в поисках укрытия, и сейчас лезут наверх.

За то время, пока я разбирался с одной, остальные успели приблизиться ко мне почти вполовину, так что мне пришлось отступать. Отстреливаясь. Промахиваясь.

Я слишком много мазал. На два выстрела один промах. Крайне плохо. Если бы я стрелял так два года назад, то уже давно откармливал бы червей. А здесь ничего, еще жив. Нет, надо валить отсюда, чем скорее, тем дальше. Этот город меня уделал. Я стал плохо дышать, я стал медленно бегать, у меня нет половины уха и нескольких пальцев ног. Мне надо бежать отсюда. А я снова стреляю. В кикимор, кажется, раньше кикиморами называли… каких-то домашних духов. Они оберегали дом от злых сил. Теперь все по-другому.

Кикиморы, другая погань не высовывались, скорее всего, не хотели вязаться, я бы тоже хотел держаться от них подальше, я пристрелил еще одну, остальные оказались совсем рядом. Переползали рывками, по стенам, по потолку, укрываясь в тени, которую не освещала моя лампа.

Три штуки возникли совсем рядом, метрах в пяти, и я не выдержал во второй раз, и снова начал стрелять очередями. А когда патроны кончились, дернул к баррикаде.

Она нагнала меня. Свалилась сверху, упала на плечи.

Не предполагал, что тварь окажется настолько сильной. Как будто на шею сгрузились два мешка с песком, по весу никак не меньше, килограммов семьдесят, и эти килограммы тут же сдавили мне горло и попытались оторвать башку и одновременно ее раздавить.

На ногах я, как ни странно, удержался, это меня и спасло. Если бы упал, вряд ли уже поднялся бы. Кикимора обхватила еще и за плечи, и давила, давила, и я знал, что осталось несколько секунд — пока не подоспеет вторая.

Они сворачивали шеи. И сносили головы. Пили кровь. Интересно, а хоть что-то полезное оттуда сюда к нам пробралось?

Ноги у меня оставались свободны, я развернулся, оттолкнулся и упал спиной в колючую проволоку. Кикимора ослабила хватку, немного, на секунду, этого хватило на то, чтобы выхватить нож и подрезать лапу, сжимающую мою голову. Видимо, я попал в нервный узел, кикимора вздрогнула, разжала объятия и отпрыгнула в сторону. По ее спине пробежал спазм, кикимора поджала лапы, застыла.

Я попытался выбраться из колючки, но увяз, дернулся, застрял еще крепче. Не обычная колючка, качественная военная, с зазубренными шипами, из такой сложно выпутаться, невозможно почти. И лучше не дергаться, чем сильнее ты будешь стараться, тем глубже зазубрины будут впиваться. Если угодить в такую колючку без крепкого комбеза, в три минуты нашинкуешься на продольные и поперечные лоскутки.

Винтовка лежала метрах в двух, стволом на рельс, дотянуться до нее не мог никак Зато смог дотянуться до пистолета. Конечно, это не фосфорные пули, но ничего, обойдемся и так. Хотя волкера из пистолета, наверное, не пробить…