Макс Острогин - Икра будущего

Свалились под бочки. Я думал, взрыв будет мощней. Но получилось совсем по-другому — пол дрогнул, нас небольно засыпало бочками, оказавшимися довольно мягкими. Зашипело в трубах. Все.

Скелет сел на бочку. Вытер пот со лба, подышал из баллона, попил воды. Егор осматривал себя, стараясь определить, не прожгло ли до мяса.

— Наверное, еще где-то прорывы надо устранять? — спросил я. — Множественные прорывы? Поспешим, может?

Скелет помотал головой.

— Не, — сказал он, — не надо уже… Прорыв шел снизу, по северо-западным нижним горизонтам. Ликвидировать не удалось…

Скелет отпил еще.

— Раньше удавалось, — сказал он. — Я полагал, что время еще есть, а, видимо, нет, видимо, я ошибался… Это единая система безопасности. Точечные закладки, резервуары с формалином, зоны обрушения. Газгольдеры. Только в них не пропан. Нервно-паралитический тяжелого типа. Там…

Скелет топнул ботинком по железному полу.

— Там никто не пройдет. Штреки взорваны, кислотная каша, все залито газом… Человек точно не пройдет. И не выживет. Но эти все равно прорвутся, теперь и я не сомневаюсь… Это дело дней, может, недель… Крушение. Наверное, так и должно быть, диалектика, однако…

Скелет поднялся с бочки.

— Пойдемте отсюда. Надо подумать.

Скелет улыбнулся. Молодец. Жизнь разрушилась, а он ничего, не разъехался. Надо кое-как двигаться.

Двинулись. Еще труба, еще коридор, все, тоннель. Видимо, из главных — неплохо освещен, чистота.

Вода. С потолка, крупными каплями на головы бегущих.

Шахтеры бежали. Отступали, катили за собой рюкзаки на колесиках, раненых тащили на носилках, много, и раненых и бегущих. Со стоном, все это происходило с протяжным стоном. Вроде бы отдельные шахтеры молчали, поджимали губы, плотнее впрягались в поклажу, а вместе получался стон, он исходил от всех их фигур, от движений, от дыхания. Организованная шахтерская паника. На Скелета не смотрели, отворачивались. И он им ничего не говорил, шагал себе поперек течения. Тяжело ему, наверное, очень было смотреть на своих людей. Сколько лет он у них тут маркшейдерствовал, жизнь им обеспечивал, а они вот так. Драпают. Но Скелет держался достойно, ни слова им не сказал, проводил нас до боксов.

К нему подбежал один, тоже старый, принялся говорить что-то о сетях, о фермах, об урожае, но Скелет только отмахнулся. Сказал, чтобы тот собирал семью в поход, что все потеряно, что всем, кто думал остаться, надо собраться у него вечером и обсудить все, а сейчас требуется оповестить всех, кто еще проверяет дальние штреки, и сделать это стоит вот-вот, немедленно.

И мне велел вечером заглянуть. Я пообещал.

Алиса поджидала в своем боксе, сидела за столом, строила поленницу из патронов.

— Проснулась? — глупо спросил Егор.

Алиса боднула пальцем сооружение, патроны с латунным звуком рассыпались по полу.

— Я так и знала, — сказала она недовольно. — Стоит вам оказаться в каком-нибудь спокойном месте, как сразу и начинается. Взрывы, стрельба, беготня… Вы — разрушители. Почему меня не разбудили? Я тут уже все передумала… А что воняет так? Да нет, Прыщельга, не от тебя, дымом. Обгорели, что ли? А ну-ка поворотитесь, я посмотрю.

— Немного… — Егор постарался придать голосу мужественности.

— Немного… А тут все драпают, как крысы. И крысы драпают, как крысы, чуют беду. Чапа вот тоже удрала…

— Как?! — Пораженный Егор сел на койку. — Чапа убежала?

Алиса подтвердила кивком.

— Увидела товарищей — и не выдержала.

— А ты, значит, осталась? — спросил я.

— Ну да. Решила еще немного подождать, так, часик Такие, как вы, не тонут, тут ничего не поделать, на это и надеялась. А что здесь, собственно, происходит? Потоп, обвал, все сразу? Прыщельга, давай ты рассказывай, ты врать хуже умеешь. Только медленно, и без героичности, по порядку.

Егор начал рассказывать, не по порядку и с возгласами, я не слушал, собирал в карман рассыпавшиеся патроны, думал. Чапа убежала. Значит, ничего хорошего ожидать не стоит. Крысы всегда убегают вовремя.

В лампе паук. Паучок, маленький такой, с четверть ногтя, раньше его не видел. Интересно, чем он тут питается? Меня всегда такие вопросы занимают — чем кто питается? Пауки едят мух, личинок, плавунцов всяких.

Интересно, паука можно приручить? Вряд ли, паук зол, любит темноту. Хотя если его каждый день кормить сушеными кузнечиками, то, может, он подобреет.

Сел на койке, паук юркнул в щель. В банке под потолком пошевеливался бело-розовый, до синевы, протей, подземная личинка дракона.

Гудело, на батарее подпрыгивала кружка с водой, и чуть позвякивала ложка, устроенная сверху. Я допил холодный и сладкий чай, достал ботинки.

Новые. Первые мои настоящие ботинки. Не снятые с трупа. Не найденные в шкафу на четырнадцатом этаже. Не выменянные на фунт пороха, настоящие, новые, самодельные. Подошва из автомобильных покрышек, непростых, с острыми шипами. Под этой покрышкой каучуковая прослойка, а дальше особый материал, пропускающий воздух наружу и не пускающий ничего внутрь. Под ним мех. Теплый и мягкий, Скелет сказал, что он еще и водоотталкивающий, с хвоста бобра, бобер — это такая йодная крыса. Ботинки высокие, поднимаются почти до середины голени, а на случай опасности на каждом есть такой небольшой рычажок, за который можно дернуть, и ботинки спадут, если станешь тонуть. Отличная обувь, пахнет новьем, а не кислятиной, так что я не удержался, достал бутылку со спиртом, протер ноги.

Два раза, чтобы наверняка. Холодно и тепло одновременно, приятно. Носки тоже новые, жалко надевать, а что делать?

Надел, пошевелил пальцами. Приятно. Спасибо Скелету.

Собрался. Оружие, рюкзак, топоры, все, что надо. Немного, хватит.

Егор спал. Крепко. На всякий случай подергал его за ухо. Нет, надежно. Хотел ему что-нибудь оставить, потом решил, что лучше так. У меня вот от Гомера ничего не осталось, только память. Это, наверное, важнее.

Заглянул к Алисе. Тоже спала. Ее я за ухо дергать не стал.

Спасибо этому дому, пойдем к другому.

Направился к платформе, вчера вечером договорились, что Скелет будет здесь ждать. Он и ждал. Сидел возле столба, варил шахтерский чай. Рядом с ним сидел Лисичка, плел что-то из проволоки, кольчугу, кажется. Улыбнулся мне.

— Привет, — сказал я и подсел к огню.

— Мы уходим, — как-то скучно сказал Скелет. — Сам понимаешь.

— Конечно, понимаю.

— Я хотел остаться, видит Бог, хотел… Но то, что произошло… Одним словом, под землей мы не выживем. Во всяком случае, здесь.

— Подземелий везде хватает, — сказал я.

— Я тоже так думаю.

Скелет налил мне в кружку черной густой бурды, горячей, смолистой, попахивающей гудроном.

— Правильно и делаете, — сказал я. — Нечего тут оставаться. Моих-то прихватишь?