Тимур Туров - Святые бастарды

– Что за слух о смерти твоей? – спросил Еремей, показывая, что он уже не беглец от крепости, а человек, твердо стоящий на земле и имеющий свое мнение.

– Уже и похоронили, – усмехнулся Феофан. – Пусть пока делят мое наследство, мне надо истинные ценности передать в надежные руки.

Тяжелое предчувствие посетило Еремея.

И действительно, Прокопович уверенно ткнул пальцем ему в грудь:

– Ты возьмешь на себя мою ношу. И когда придет смертный час, передашь ее дальше.

– Почему я, почему не кто-то из близких твоих?

– Нет у меня близких, – отмел Феофан. – Или предатели, или мелкие людишки, которые за свою-то жизнь ответить боятся, а моя ноша их раздавит в одночасье. Я следил за тобой, попов везде хватает, и доносы безграмотные на тебя читал, и целые эпистолярии. Ты – нужный мне человек. Ты сохранишь мою библиотеку, мои записки и мой источник, сохранишь и передашь в целости, а там, когда-нибудь, они послужат тому, чтобы очистить православную Русь от всей нелюди, которая здесь живет.

Еремею были знакомы такие слова, но чаще слышал он их от людей молодых и малограмотных, едва научившихся видеть сквозь Пелену, но уже решивших, что могут все.

Однако когда подобное говорил человек не только пожилой, но еще и считающийся одним из самых грамотных и разумных мужей по всей Руси, а то и за ее пределами, Еремея пробирало хо-лодом.

– Я знаюсь с нелюдью, есть у меня знакомцы и среди оборотней, и среди Часовщиков, – сказал он неторопливо, в то же время подбирая слова для отказа.

– Предали тебя твои Часовщики, – усмехнулся Феофан. – В глаза улыбались, а Демидовых к рукам прибрали. Маах'керу ты даром не нужен. Пока рядом и порядок блюдешь, ты им выгоден, а исчезнешь или ослабнешь – сожрут все, до чего дотянутся. Они ж звери, для них один закон – кто сильнее, тот и прав. Отказать мне ты не сможешь, старый должок на тебе. Сохрани и передай в поколениях мое наследство, чтобы, когда придет час восстать и скинуть нелюдь в море, наследникам было на что опереться.

– Я отказываюсь, – Еремей, кряхтя, поднялся с пуфика. – У меня жена, дети…

– Сядь, – властно приказал старик, и Еремей не смог противиться, бухнулся обратно на пуфик. – Откажешься – прокляну, и тебя, и семя твое. На сыновьях род пресечется. Хочешь того?

В том, что Феофан сможет наложить на него сильное проклятие, Еремей не сомневался, но если бы дело касалось только его, то пошел бы на это легко – столько раз приходилось ему проходить на грани со смертью, что и не счесть по пальцам, разом больше, разом меньше – какая разница?

Но рисковать детьми он не мог.

– Чего ты хочешь? – спросил Еремей.

– Только чтобы ты сохранил знания и источник, коим я тайно ото всех пользуюсь, для следующих поколений, – ответил Феофан. – Они будут умнее, я в этом уверен. Они нас рассудят.

Около шести часов утра посреди мансарды, в которой спали Иво, Вереск и Атаниэль, из воздуха возник плотный улыбающийся человек в черном приталенном балахоне с толстой, шевелящейся золотой цепью на шее. Застежка цепи была выполнена в виде головы змеи, кусающей себя за хвост.

Человек появился внезапно, провел в помещении не больше минуты и исчез так же неожиданно, и все время улыбался. Но за это недолгое время он успел сделать нечто такое, что непонятным образом отразилось в бормотании работающего в своем закутке Мажа:

– Как же, тутти-ту, запустить регенерацию? Должен, тутти-там, быть способ… А если, тутти-ту?.. А тутти-там?.. Ой! Что, тутти-ту, я сделал? Как это, тутти-там? Сидеть! Сидеть, тутти-ту! Не падай! Тутти-там, что я сделал-то? Ого! Аккуратнее! Упрямая тварь, тутти-ту! Как я запустил механизм регенерации, тутти-ту? Я гений, тутти-там! Но как я это сделал?

Иво проснулся в половине двенадцатого дня от крайне неприятного запаха, совмещающего в себе вонь гнилого мяса, дыма и дешевого освежителя воздуха, который усиливал остальные запахи, а не забивал их.

Все уже были на ногах. По кухне вокруг стола с гигантской картой центра Петербурга ходил Атаниэль, не отрывая телефонную трубку от уха. Вереск возился со щенком и выглядел спокойным и вполне довольным жизнью – во всяком случае, выспавшимся и отдохнувшим.

Маж этой ночью явно не спал.

Он негромко, но беспрестанно напевал «Тутти-ту, тутти-там», иногда даже начинал пританцовывать.

– Иво, тутти-ту, хочешь, тутти-там, посмотреть на настоящую магию, тутти-ту? – поинтересовался он, остановив идущего из ванной друга.

– Можно, – с опаской согласился воспитанник слаш.

Альв кивнул в сторону своего огороженного стеллажами угла. Приоткрыв занавеску, Иво увидел сказочный беспорядок в закутке. Стена и пол были изрисованы маркерами – круги, треугольники, звезды были вписаны друг в друга или пересекались, повсюду валялись огарки свечей, несколько пакетов с кусками костей и мяса, стружки и куски неких непонятных материалов.

На диванчике, отведенном для Мажа, сидел некто, смутно похожий то ли на самого альва, то ли на подростка, но этот некто напоминал скорее манекен. Лицо фигуры было вылеплено из кусков мяса и обтянуто тонкой полиэтиленовой пленкой. На месте глаз зияли провалы, в глубине которых едва угадывались зрачки, в выдвинутой вперед пасти, за тонкими свиными губами, скрывались свиные же челюсти. Там, где у кабана находился бы пятачок, красовалось нечто бесформенное. Одето существо было в старую футболку и рваные штаны Атаниэля.

– Тутти-ту, – невнятно прохрипела фигура. – Тутти-там.

– Это, тутти-ту, Доппельгангер, – с гордостью заявил Маж. – Он плохо ходит, тутти-там, у меня возникла проблема с суставами, тутти-ту, но именно он, тутти-там, позволит нам, тутти-ту, обыграть «Ложу», тутти-там, на их собственном, тутти-ту, поле!

Иво внимательнее взглянул на альва. Маленький маг выглядел нервным и возбужденным, он пританцовывал на месте и заглядывал в глаза собеседнику, явно ожидая похвалы.

– Просто потрясающе, – тактично отметил Иво. – Никогда не видел ничего подобного!

Маж расхохотался, и в его хриплом смехе отчетливо проявились нотки безумия.

– Тутти-там, – каркнул Доппельгангер и, неуверенно покачнувшись, добавил: – Тутти-ту!

Отвернувшись от этого тягостного зрелища, Иво уткнулся в Атаниэля.

– Через двадцать минут общий сбор и выход, – сообщил элохим. – Завтракать не будем, каждый возьмет по паре шоколадных батончиков и по бутылке воды. Ты вообще как?

– Да вроде нормально, – ответил Иво.

– Ломки нет? – уточнил Атаниэль. – Голова чистая? Руки-ноги двигаются?

– Все хорошо, – уверенным тоном ответил воспитанник слаш. – Чувствую себя превосходно, выспался, отдохнул, готов к любым испытаниям.

– Ну и отлично, – элохим развернулся, вынул вибрирующий телефон из кармана и сказал в него: – Подтверждаю, через двадцать минут.