Сергей Палий - Безымянка

Дикие бросились врассыпную, давя друг друга и стараясь не упасть.

Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, роль был невероятно ловким, а его реакции могли позавидовать лучшие сталкеры. С линии огня он ушел не просто удачно, а грациозно. Пригнулся, будто переломился в нескольких местах, и метнулся прочь. Палящие из всех стволов охранники потеряли существо из виду.

— К обелиску не дайте пройти! — крикнул командир и бросился вдоль края платформы, пытаясь высмотреть в полумраке цель.

Ева, шмыгнув между бегущими людьми, дернула меня за рукав и показала в сторону путей, заваленных хламом. Тактически она мыслила верно: в нагромождении оборудования, шпал и бетонных блоков ролю будет сложнее порвать нас на грибные нитки. Пригнувшись, мы с Ваксой ломанулись мимо разворошенного в суматохе костра, щурясь от летящих искр и едкого дыма.

Командир охраны понял, что роль по скорости перемещения серьезно опережает его людей, и наконец осознал: священный обелиск не спасти и шквальным огнем монстра не остановить. К тому же, жаря из автоматов во все стороны, был риск положить кучу своих.

— Хорош патроны тратить! Отводите людей к северному туннелю! — приказал командир бойцам. — Попробуем выдавить гадину в сторону Гагаринской!

— Там же наши, — заикнулся кто-то, вытирая гарь со лба.

— Там городские оккупанты, — сказал командир, понижая голос. — А если не выгнать заразу со станции, всех здесь порешит…

Охранники больше не спорили. Они принялись грубо отпихивать гражданских, воющую миссионерку и визжащих детей от обелиска, гоня всю свору в противоположный конец перрона. Люди упирались, стенали, хватались за скарб, пытались спрятаться под платформу и за колоннами — добавляли градус в общую суету. Несколько мужиков, вооружившись факелами, перегородили платформу, сами, видимо, не понимая — зачем.

Роль возник у переборки. Он развернулся и врезал обеими лапами по обелиску. Без замаха, мощно. В последний момент на внутренних сторонах конечностей блеснули выдвинувшиеся шипы. Верхняя половина дюралевой конструкции с оглушительным скрежетом полетела на пол, разнеся в щепу чью-то ветхую хибарку. От громоподобного рыка заложило уши.

Мужики с факелами, толкаясь, попробовали обойти разбушевавшуюся тварь слева, но из-за колонны на них посыпался целый град осколков размолоченного страшными когтистыми лапами информационного щита, болтавшегося у потолка. Дикие чуть не пожгли друг друга и отступили.

Мы спрыгнули на пути и юркнули между мазутными штабелями шпал. Возле стенки Вакса вляпался в компостный желоб и, поскользнувшись, чуть не искупался в помоях.

— Грибы цветные! — воскликнул он, тряся ботинком. — Кто ж так говностоки делает!

— Под ноги смотреть надо! — шикнула Ева, отступая и держа «Кугуары» наготове. — Уходим в северный туннель, к Советской. Под шумок через заставу шмыгнем.

— Вы и впрямь дик… — Вакса осекся, перехватив пронзительный взгляд девушки. Ухмыльнулся: — А унитаз в Центре станции не пробовали монтировать?

— Хочешь завхозу новый проект предложить? — огрызнулась Ева, переступая через обрубок рельса. — Могу познакомить. Говорят, он любит детишек на Кировскую продавать. В рабство.

— Я не ребенок, — грозно зашипел пацан.

— А, ну тогда не волнуйся. — Она вернула ему мерзкую ухмылку. — Здесь на побегушках останешься…

— Утихните, вы, оба! — велел я, следя за перемещениями роля сквозь щель между шпалами. Тот разметал искореженные фрагменты обелиска и выступил навстречу охранникам на центр платформы. — Сейчас начнется.

Роль принялся раскачиваться из стороны в сторону, будто изображая маятник. Суставы замелькали в станционных сумерках, блеснули желтые кругляши глазищ. Перекрывая человеческие вопли и топот, разнеслось по Спортивной гортанное завывание, в котором я даже уловил своеобразную мелодику.

— Во дает! — изумился Вакса. — Ему в лобешник полдюжины стволов вот-вот разрядят, а эта жаба — опять кривляться!

— Настырный артист, — согласился я. — И ведь зрителей полно… Чего ж ему не хватает?

— Свинца в башке, — припечатал пацан.

Яркий свет резанул по глазам — тонкие полоски пробились сквозь щели и упали на стену контрастным рисунком. Мы синхронно зажмурились, отвернулись. Вакса грязно выругался, за что получил легкую затрещину. Для воспитательных маневров было не место и не время, но я не успел себя остановить: рука отвесила подзатыльник машинально. Все-таки не так просто избавиться от чувства ответственности за пацана.

Щурясь, я выглянул из-за уложенных друг на друга шпал и оглядел часть платформы, видимую отсюда.

Один из охранников развернул лупящий во всю мощь прожектор на роля. Монстр, вопреки ожиданиям, не ослеп и даже не растерялся. От резкого света канареечные зенки вмиг помутнели, приобретая темно-янтарный оттенок, а зрачки сжались в крошечные точки.

Роль перестал раскачиваться и выть. Он опустил голову, изогнув шею под невообразимым углом, и угрожающе заворчал. В этот момент стрелки открыли перекрестный огонь, зайдя с флангов, а из-под прожектора неожиданно выскочил огнеметчик и с ходу брызнул кнутом пламени, выжигая пространство впереди себя.

Зал наполнился грохотом выстрелов, треском рикошетящих пуль, низким гулом огня. В воздухе расплылись облачка порохового дыма и смолянистой гари, навылет простреленные лучами прожектора.

Любое другое существо в такой ситуации превратилось бы в решето с хрустящей корочкой за считанные секунды. Но роль среагировал так, будто ожидал именно такого развития событий и заранее просчитал действия противников. Видимо, предположение Евы о телепатических способностях мутанта было недалеко от истины: кто-то из охранников «думал слишком громко»…

В мгновение ока роль спрыгнул с платформы, снеся лапой ближайшего бойца, и очутился на загроможденных путях. Я почувствовал, как дрогнул пол под ногами, и рефлекторно присел. Не задерживаясь на одном месте, зверюга в два прыжка очутилась в тылу у атакующих с правого фланга и встряхнула одного из них, как тряпичную куклу. Боец, кажется, даже не успел крикнуть. Верхняя часть его туловища окровавленным комком полетела в центр зала, сбивая назойливого осветителя, а все остальное шлепнулось рядом с нами.

Прожектор ролю расколотить не удалось, но луч теперь бил не прямо, а в потолок, погружая зал в рассеянный полумрак.

Меня едва не вывернуло. Вакса тупо глядел на ошметки растерзанного охранника и часто дышал, и я поспешил отвести пацана подальше.

— В щи… — выдохнул Вакса со смесью восторга и ужаса. — Кажись, публика не шибко нравится актеру.

Я остановился, как вкопанный. Вакса пробежал по инерции еще пару метров и снова чуть не угодил в парашу. Ева, приметив нашу заминку, обернулась.