Потеряные

— Несите, — коротко приказал жёсткий голос, и братья безропотно подставили руки.

— Не надо, я сам пойду, — воспротивился Тир, представив, как он будет ехать впереди несчастных, спотыкающихся девчонок, и совершенно озверев от такой перспективы. Над ухом тут же прошелестел очень неприятный голос:

— Давай, возражай, вон, Кислому как раз не терпится руки распустить. — Шорох, хриплое ржание и придушенный крик Травки: «Отойди, скотина!», мигом сломили сопротивление парня.

Тир был поднят и бережно усажен на импровизированный стул, сплетённый из рук подневольных амбалов. Но, поскольку парня никто не позаботился развязать, удобнее никому не стало. «Ну, хотя бы не спотыкаться по шпалам», подумал Тир с виноватым облегчением. Он прислушался к шагам девочек, которым, как он прекрасно понимал, он ничем помочь не мог.

Серафима оказалась мужеподобной квадратной дамой с довольно густыми усами над верхней губой и таким раскатистым басом, что остальные невольно начинали говорить потише в её присутствии.

— Джафар, растудыть твою в качель… — рявкнула тётка, энергично бросаясь навстречу маленькому каравану, как только совсем уже выдохшиеся пленники и притихшие от усталости, спотыкающиеся носильщики, показались на краю платформы. Собственно, платформы здесь ещё пока не было. Как потом выяснилось, строительство новой хорды метро «Строгино» — «Парк Победы», накануне катастрофы, было в самом разгаре. Пробитые ходы были уже облицованы железобетонным покрытием, на рельсах сиротливо стоял небольшой локомотивчик с одним жилым вагоном и несколькими платформами, ныне пустыми, а когда-то наполненными каким-то строительным материалом. Сейчас этот состав представлял собой что-то типа гостиницы или постоялого двора. Фонарики и тусклые чадящие факелы, горящие один бог знает на каком сырье, еле освещали вырубленную в скале, теперь навсегда безымянную станцию. Если бы ребятам было до того, они бы разглядели, что наполовину недостроенная платформа была, в принципе, довольно чистой, состав-гостинница, несмотря на всю внешнюю неказистость, имел довольно ухоженный и уютный вид. На стене за импровизированными палатками, натянутыми на довольно ровные каркасы, установленные прямо на платформах, виднелась чёрная жирная надпись: «Тихое пристанище». Кроме того, в воздухе дразнящее витал аромат чего-то явно съедобного.

Серафима подскочила к хрипящим девочкам. При виде жилья последние силы оставили пленниц, и они повалились на пол, не реагируя на пинки болтливого Януса, решившего вдруг показать рвение. А поскольку развязать заломленные назад руки, прикрученные удавками к шее и шипастому ошейнику никто не позаботился, упавшие девчонки, не имеющие уже сил держать затёкшие и зверски вывернутые руки, стали душить сами себя. Тир, всю дорогу старательно державший равновесие на руках у носильщиков, уже попытался, застав момент, вырубить здоровяков, пустив в ход стреноженные ноги. Но его даже не стали бить. Просто схватили Травку за зверскую удавку и слегка затянули. Когда хрипы девушки, бьющейся в конвульсиях, под крики перепуганной Рыси, стали стихать, Тир уже обещал Джафару, что угодно. Так что сейчас посеревшего Тира с напряжённо закушенной губой и сухо блестящими глазами, бережно ссадили возле входа в вагон.

Серафима, нещадно ругаясь, принялась развязывать девочек. Болтливый Янус, услужливо бросился помогать. Джафар, попытавшийся вмешаться, получил такую отповедь, что, заворчав, только сплюнул и пошёл вслед за Тиром. Братья неподвижными кулями осели здесь же на платформе. Янус, стараясь угодить хозяйке, суетливо пояснял:

— Вот эта, зелёная, ничего. Её и развязать можно. А вот маленькая… У неё — когти. Да не вру я, не ногти, а когти. Она то Красавчика и полоснула, когда он к зелёной полез. Ну, наверное, поделом, только Джафар поэтому и зверкует. Если бы Али не дал команду девок не трогать, он бы их уже на лоскуты разделывал. Долго и со смаком. А я чо? Я — ничо… Я то что сделаю? Они, чтобы пацан шёлковый был стараются. Он дерётся намного почище Красавчика, даром, что слепой.

— Вы что, поползни зелёные, слепого пацана выставить хотите? — Ошалела Серафима, на секунду перестав распутывать затянувшиеся ремни и верёвки.

— Ну да, ты бы только видела, сколько он народу положил! У Селёдки зубов теперь, как у рыбы, а Скотч со свёрнутой челюстью, любо дорого посмотреть. — Оживился Янус, нашедший слушателя. Девочек, наконец-то развязали, но из предосторожности оставили Рысю в наручниках. Впрочем, пленницам было не до сопротивления. За несколько часов руки, завёрнутые к лопаткам, затекли так, что теперь каждое движение отдавалось дикой болью в вывернутых суставах. Серафима начала было растирать им плечи, но Джафар, показавшийся на ступеньке вагона, решительно встрял:

— Слышь ты, сердобольная. Зря ты их развязала. Сбегут — сама будешь догонять. Давай, пацана посмотри, да место нам определи. Али сказал, за три дня его на ноги поставить. А это — пусть хоть подохнут.

— Ты, Джафар, тоже не того. Помрут — и в деньгах потеряешь, и Али по головке не погладит, и малой, считай, что тоже пропал. — Примиряюще забубнил плюгавый Янус. — Ты мелкую в деле видел? Нет, а я — рядом стоял. Её подучить, да в экзотику запустить. Она там всех порвёт.

— Был бы я рядом, — ни с кем бы сейчас возиться бы не пришлось, — проворчал Джафар, но настаивать не стал.

Тир мучительно вслушивался в каждое слово. Сначала он думал, что их поведут продавать людоедам. Но пошли они в другую сторону и, судя по обращению, нужен мучителям был именно он, но для чего, парень никак не мог догадаться. «Если всё будет хорошо, будешь доволен, да ещё и подзаработаешь», — сказал одноглазый Али. Значит, убивать его не будут. Нужно, чтобы он что-то сделал. Девчонок тоже не тронут, пока он слушается, значит, придётся быть паинькой. Пока. Нужно что-то достать, найти, убить? В голове парня, не дававшего себе расслабиться, роились десятки предположений.

— Значит, так, малой! — прервал его размышления неторопливый голос Джафара. — Сейчас тебя развяжут. Целиком. Девицы твои отсюда будут далековаты и под присмотром, радуйся, что не под моим. Ты будешь послушным и примерным — они будут жить, даже сытые и довольные. Если выкинешь ещё что-нибудь… Испытания ещё раз проводить будем, или с первого раза дошло? На тебе не будет ни царапинки, а вот бабам твоим умирать придётся медленно и очень неприятно. Понял? — Тир молча кивнул.

— Не слышу, — повысил голос Джафар.

— Понял, — выдавил из себя Тир.

— Геройствовать будем?

— Нет.

— Вот и ладненько. Эй, кислый, дуй сюда птенчика распаковывать, — распорядился спокойный равнодушный голос, но Тиру показалось, что что-то очень опасное пролетело мимо, чуть не задев его смертельным дыханием. Потом ему тоже стало не до размышлений. Избили его накануне прилично, плюс несколько часов в шаткой «карете», в напряжённой позе, сделали процесс «распаковки» крайне неприятным. Серафима, помогающая старшему из братьев, попутно ощупала парня и забасила: