Тимур Туров - Факелы ада

– Да, – сказал Антон.

– Тогда забирай их, и до встречи.

Редькин кивнул, с трудом оторвал от пня тяжеленный чемодан и потащил его обратно по тропе. Когда через пару дюжин метров оглянулся, на том месте, где только что стоял Ежи, не оказалось никого.

Антон сглотнул и попытался ускорить шаг.

Ресторанов, кафе и всяких забегаловок в Нижнем Новгороде великое множество, начиная с презираемого всей прогрессивной мировой общественностью «Макдоналдса» и заканчивая фешенебельными заведениями, в которых помимо дресс-кода действует и кар-код, то есть человека, приехавшего на недостаточно крутой «тачке», внутрь могут не пустить.

Есть заведения для всех, имеются такие, что работают почти исключительно для «своих». К последним относятся и те, что прячутся за Пеленой и взгляду обычного человека доступны примерно в той же степени, в какой и недра Юпитера.

Самое известное называется «У Жоржа», и располагается оно в Георгиевской башне Кремля. Там можно встретить уроженцев всех сфер, представленных в Нижнем Новгороде, от людей, дейвона и Часовщиков до верог, элохим, альвов и изредка даже слаш.

О том, что имеются бары исключительно для нелюдей, Олег слышал, но бывать в подобных местах ему не доводилось.

– Куда мы едем? – спросил он, когда они свернули с проспекта Ленина и покатили куда-то в сторону завода «Этна».

– Есть тут одно местечко, – ответил Милинович. – Ваши там редко появляются, но зато всегда в качестве основного блюда. Так вот, тамошний бармен готовит чудеснейшие вещи, в том числе такие, что способны вернуть бодрость даже столь потрепанному хмырю, как ты.

– Хм, ну-ну…

Особого энтузиазма по поводу посещения «местечка» Олег не испытывал, но к этому моменту он настолько устал, что ему было все равно. Не засыпал только потому, что машину периодически встряхивало на ухабах и Драго начинал вполголоса ругать городские власти.

Остановились они во дворе, зажатом между двумя пятиэтажками, и Турнов при всем желании не смог бы сказать, где, на какой улице и даже в каком районе это место находится.

У одного из домов имелась пристройка, окна ее еле заметно светились, а над крыльцом горели желтые буквы «БАР».

– Просто бар? – спросил Олег, открывая дверцу.

– Сложно бар, – Милинович оскалился и щелкнул зубами. – Для обычных «коричневых» тут ничего нет, кафешка, много лет назад закрытая на ремонт. Хозяева потратили немало денег на звуковую изоляцию и магическое прикрытие, но это окупается – сюда охотно ходят те, кто не хочет видеть людей за соседним столиком.

– А как же я?

– Ты со мной, отвались мои клыки! – старший маах’керу гордо выпрямился. – Пошли!

Они поднялись по ступенькам, массивная дверь распахнулась совершенно бесшумно, изнутри повеяло теплом. Оказавшись в крохотном вестибюле с гардеробом, Олег удивленно хмыкнул, оценил лампочку без абажура под потолком и выложенные кафелем стены.

Навстречу гостям с цоканьем двинулись двое могучих сатра в безрукавках и широких спортивных штанах.

– Ты? – прогудел один из них, сложением похожий на тяжелоатлета.

– Я, – почти с вызовом ответил Милинович. – Он со мной, и мы ненадолго.

Кустистые брови «тяжелоатлета» сошлись, намекая, что он задумался, его более мелкий сородич глянул на человека неприязненно, сжал кулачищи, но без приказа ничего делать не стал.

– Ладно, идите, – разрешил сатра. – Только на полчаса, не больше.

Шагнув в пределы собственно бара, Олег в первый момент не смог понять, велик тот или мал. Помещение оказалось скупо освещено и очень сложно организовано – перегородки, колонны, помосты, лесенки вверх и вниз, занавеси из разноцветных бус, погруженные в полумрак, отдельно расположенные столики какой угодно формы: круглые, квадратные и даже полумесяцем.

И посреди всего этого ярко освещенным пятном выделялась стойка бара, длинная, как анаконда. Блестели выстроившиеся рядами бутылки, искорки бегали по бокалам разных очертаний и размеров.

И невозмутимый бармен-сатра с короткой бородкой пил из высокого стакана что-то, похожее на молоко.

– Едой пахнет, – сказал Олег, принюхиваясь: в воздухе носились ароматы жареного мяса и специй.

– Вот уж жрачку тебе здесь лучше не заказывать, – хохотнул Милинович. – Все, я бы сказал, тут очень «этническое». Пошли, вон он, волшебник шейкера, бутылки и стопки.

Они оставили справа деревянную лесенку, ведущую вверх, прошли мимо ниши, из тьмы которой яростно сверкнули алые глаза. Двое элохим проводили Олега настороженным взглядом, попавшийся навстречу пьяный дейвона в зеленом костюме удивленно вытаращился и икнул, пустив волну перегара.

– Если сюда зайдут люди-маги, – рассказывал Милинович, пока они лавировали между столиками, – то их вежливо выпроводят, и вряд ли найдется в Нижнем такой дурак, что попытается возмутиться по этому поводу. А если найдется, то охрана и посетители быстро научат его уму-разуму. Привет, Энцелад, как твои раздроченные копыта, не отвалились еще?

И с людьми, и с уроженцами гостевых сфер этот маах’керу общался одинаково – без всякого пиетета.

– Привет. Вроде бы нет, – бармен-сатра отставил стакан. – Ты, конечно, придурок даже на фоне прочих «фиолетовых», но что ты притащишь к нам человека, я не ожидал. Счастье, что сегодня нет никого из клана Клокочника или того сумасшедшего альва из Сормово.

– Мы ненадолго. Свари-ка нам кофе, а ему сделай «алый снег».

Энцелад покачал головой, положил руки на стойку, и на полных губах его появилась насмешливая улыбка:

– Ты совсем ополоумел, старый волк? Переводить такую вещь на «коричневого»?

– Делай, что я сказал! – нахмурился Милинович. – Я плачу вдвойне!

Сатра-бармен пожал плечами и отвернулся от клиентов, предоставив им забираться на высокие барные табуреты. Забурчала кофеварка, потек горький запах свежемолотых кофейных зерен и корицы, забренчали крохотные чашки, белые, с желтой надписью «БАР».

Одну из них, заполненную коричневым напитком, Энцелад поставил перед старшим маах’керу, вторую – перед младшим, а затем приступил к приготовлению того, что Милинович назвал «алым снегом».

Ловкие руки сатра так и мелькали, он что-то смешивал, добавлял, взбалтывал, растирал и подогревал, открывал и закрывал холодильник, и все это в таком темпе, что уследить за ним не было никакой возможности. В ход шли как большие бутылки с полки за спиной бармена, так и крохотные, извлеченные из-под стойки, подозрительного вида порошки и даже пучки высохшей травы.

В результате минут через пять перед Олегом возник объемистый коньячный бокал, на две трети заполненный бесцветной жидкостью, а на треть сверху – багровыми хлопьями, что и в самом деле напоминали окровавленный снег.