Вячеслав Шалыгин - Восход Водолея (сборник)

— Кувалда… отпадает. А-а, еще с Поликарповым! У него кабачок на площади. Мы с вами мимо проходили. Там еще реклама пива «Голдберг» во всю витрину.

— Ну, идем.

В заведении Поликарпова пахло все так же подозрительно, но стало как-то чище и уютнее. Сказывалась перестановка мебели. Произошедшие изменения вселили в душу Щеткина нехорошее предчувствие.

— Где хозяин?

— Чего изволите, господа агенты? — подскочивший кабатчик был проницателен и учтив, но это был не Поликарпов.

— А где хозяин? — строго спросил Щеткин.

— Это я, — владелец кабака расплылся в сладчайшей улыбке.

— А Поликарпов?

— Ах, он… — обрадовался хозяин. — Он продал мне свое заведение и переехал наверх. Я уже заказал новую вывеску, но она будет готова только на следующей неделе.

— На следующей неделе, — растерянно повторил Щеткин. — И за сколько продал? Не для протокола.

— Сущие пустяки, — заверил кабатчик. — За половину рыночной стоимости. А что?

— Ничего. Спасибо. Процветайте.

Сотрудники ПСБ покинули кабачок «Поликарпова — не Поликарпова» и, не сговариваясь, пошли к эскалатору. Больше в подвале делать было нечего. Разве что прокатиться для разнообразия на метро.

— Невероятно, — уже стоя на неторопливо, как и все подземное, движущейся лестнице, выдавил из себя Щеткин. — Он продумал все детали. От первого до последнего штриха. Со всеми мельчайшими подробностями. Даже с фальшивой семьей и Поликарповым, которые наверняка уже получили свои гонорары и отвалили куда подальше. Даже с арестом Кувалды, который на деле служил у него телохранителем. Теперь мне понятно, почему тело этого бандита лежало лицом вниз и ногами к двери. Лебедянко решил воспользоваться моментом и убрать Федора еще до начала «полета». Солдаты начали стрелять, и Кувалда повалил Пустотелова на пол, прикрывая своим телом. А тормозил Федор, чтобы выглядеть как можно более безобидным. И не поскользнуться, ведь дело было более чем скользкое.

— Причем тормозил очень убедительно, поскольку не притворялся, а делал это на самом деле и очень добросовестно, — согласился с агентом Хорошеев. — Иначе мыслеграф ему было не обмануть.

— Нет, но каков подлец! Его философия мне почти уже нравилась, а теперь получается, что это сплошной обман?

— Если вы, господин вице-директор, вдумаетесь, какую грандиозную работу проделал его мозг, то поймете, что фальшивая философия пофигизма была не самой впечатляющей гранью творчества гражданина Пустотелова. Только представь себе, Щеткин, кроме того, что придумал сюжет для всей этой истории, он написал подробный сценарий, поставил пьесу на сцене и даже снял компьютерный фильм, а также исполнил главную роль. И умудрился не только выжить, но и разбогатеть.

— Поскольку предусмотрел, что Лебедянко, в конце концов, решит его кинуть, чтобы поделить навар только на двоих с Президентом, — подхватил Щеткин.

— И когда началась последняя фаза операции «Астероид» и профессор попытался грохнуть его прямо в камере, Пустотелов понял, что час пробил.

— Если бы получилось, Лебедянко тут же сдал бы назад и сказал, что влияние поля Мерсье преувеличено и сгодится любой другой пилот, — перебил директора Щеткин.

— Верно. Но не вышло, и Лебедянко все-таки был вынужден отправить Федора в полет без возврата.

— И тут Федя начал защищаться, — опять продолжил агент. — Для начала он изменил программу кибернавигаторов, а затем с чистой совестью взорвал профессора. Не пойму только — как?

— Скорее всего, заплатил кому-то из «диспетчеров» ЦУПа, а после отслюнил и программистам, — подсказал Хорошеев. — Благо денег у него хватало.

— То-то во время инструктажа один из инженеров куда-то стремительно улетучился, — вспомнил Щеткин сценку с «зомбированием». — Он спешил ввести в программу полета буксиров команду на возврат!

— Ну, а возвратившись из космоса, Федор аккуратно сдал нам до кучи и Президента, — вывел Хорошеев.

— То есть прикарманил две трети украденного, да еще и откусил от доли Думского, — Щеткин едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. — Признаемся в главном? Хотя бы самим себе.

— Признаемся, — Хорошеева тоже начали потряхивать нервные смешки. — Деньги со счетов компаний снимал именно Пустотелов. Третье лицо, неизвестный мозг заговора, это Федор, которого на самом деле зовут, конечно же, иначе! А теперь он еще и выглядеть будет по-другому.

— Еще бы! Ведь талант к перевоплощениям у него просто отменный. Он умеет даже думать иначе, чем можно уловить с помощью мыслеграфа. А это не усы приклеить! Да-а… Что же получается, господин директор, мы снова в… калоше?

— Ну почему же? — Хорошеев наконец-то рассмеялся. — Перспективы служебного роста у нас приличные, заговор мы раскрыли окончательно и гонорар делим не на три, а на две части. Так что мы в прибыли, а не в калоше. Один нюанс — прибыль могла быть и больше, но… как там размышлял «Пустотелов»… после миллиона без разницы, сколько у тебя наличных…

— Ну да, — Щеткин покачал головой. — Особенно когда ты сидишь на большой куче денег и по укоренившейся за два года привычке размышляешь о смысле жизни.

— Или о новой авантюре.

— Что наиболее вероятно.

Повсюду были только пыль, мусор и плесень. Сквозь трещины в асфальте прорастала трава, а неухоженные скверы и парки заполонил бурьян. Недостроенные дома походили на осенние деревья: такие же жалкие и беспомощные. Их пустые окна и серые стены пугали своей потусторонней отчужденностью. Брошенные новостройки выглядели неуместно рядом с яркими даже без ежегодной плановой покраски разноцветными домиками Первопроходцев или выложенными мозаичной плиткой небоскребами индустриального века. Впрочем, покинутые дома выглядят одинаково скверно независимо от времени постройки и степени готовности. Так же, как и разбитые окна павильонов или забранные решетками витрины давно закрытых магазинов, пустых кафе и ресторанов. В городе не осталось и десятой части населения. Правда, это наверху. На подземном уровне города жителей притаилось побольше. Примерно половина. В основном те, кто уже не умел мечтать и фантазировать. Те, кто считал свою жизнь состоявшейся, несмотря на нищету, голод, болезни, а также ежегодные землетрясения и наводнения, частенько затоплявшие городские катакомбы под самый потолок. Но жители подземелья были отбросами, никчемными остатками некогда процветавшего общества, и в расчет их можно было не брать. Разве что как потенциальный источник эпидемий, одну из экологических проблем наряду с массированными воздушными налетами ядовитых городских ос-падальщиц, периодическими нашествиями крупных и особо зловредных крыс, а также набегами полчищ оголодавших тараканов…