Вячеслав Шалыгин - Восход Водолея (сборник)

— Нормальная ситуация, — заявил Труба. — Солдаты часто рискуют собой. Я найду вам военного пилота за минуту.

— Солдаты не годятся, — возразил Лебедянко. — Они люди увлеченные.

— Кто? Солдаты?! — адмирал искренне рассмеялся. — Да более уравновешенных, неэмоциональных и бездушных ублюдков, чем, например, в космодесантном батальоне «Бешеные Волки», вы не найдете на всей Планете! Так, Бубнов?

— Нет, — упрямо заявил профессор. — Вы меня не поняли. Эти ваши «волки», может, и чурбаны чурбанами, но все равно люди, любящие свою профессию, свое оружие, себя, таких непобедимых и романтично-загадочных. Здесь нужен человек, который не любит даже самого себя и в то же время никогда не сунет голову в петлю, потому что это не придет ему в голову и в страшном сне, но при этом способен, пусть и без восторга, пожертвовать жизнью ради великой цели. Ни солдаты, ни примерные обыватели, ни, наоборот, преступники не подойдут. Они все имеют свои недостатки, устремления, привязанности, в конце концов.

— Из кого же выбирать? — размышляя вслух, пробормотал Бубнов. — Из алкашей и наркоманов?

— Они не проходят по здоровью. Нужен человек равнодушный ко всему, в том числе к этим губительным соблазнам. Человек самодостаточный, но внутри своего замкнутого мирка готовый на подвиг. Абсолютно уравновешенный, с железными нервами, каменным рассудком, но без привязанностей в жизни, эмоций в душе, изящных мыслей в голове и без иллюзий насчет высшего предназначения. Как своего, так и всего человечества.

— Отморозивший голову тормоз, — резюмировал Хорошеев. — Отличный герой нового времени. Эпохальный портрет.

— Вы почти подходите, — отомстил ему Труба.

— Почти не считается, — равнодушно отмахнулся службист.

— Н-да-а, — Президент поднял тоскливый взор к потолку. — И где за три дня найти такого мизантропа? А после убедить его, что ненавистный мир взывает о помощи именно к нему. Вернее, что именно он обязан помочь нелюбимым согражданам пожить лишний месяц. За его счет. А после все равно сгореть. Задачка…

— Астероид может и не вернуться, если «Криптон» изменит его траекторию достаточно сильно, — неуверенно произнес Лебедянко.

— Не изменит, — хмуро отрезал Президент. — Не обольщайтесь. Ваш мизантроп обеспечит нам именно отсрочку. Это, кстати, важно — запоминайте все, ведь неизвестно, кому из нас придется его убеждать — ему придется сделать выбор не между серой жизнью и «красной» смертью, как говорится, «на миру», а между обычной, никому не заметной смертью сейчас или чуть позже, вместе с остальными… Кто на это согласится, тот и станет пилотом. Так, Лебедянко?

— Совершенно верно.

— Если кто-нибудь узнает, что нам потребовался такой урод, — Бубнов покачал головой, — и отклонение сработает… Нам придется провести последний месяц перед концом света, отвечая на множество неудобных вопросов. Не хотелось бы. А уж если этот кирпич улетит вовсе… это звучит парадоксально, однако нас сначала поблагодарят, а затем разорвут на части.

— Мизантропа я вам обеспечу, — вызвался Хорошеев. — По-тихому. Если потребуется, применим сканирование мыслей. Есть у нас на вооружении несколько соответствующих приборов, отдаленных потомков полиграфа. А что касается неудобных вопросов — будьте покойны, генерал. Выполняя задание, моя агентура не станет спрашивать, зачем начальству потребовался именно такой субъект.

Задачка не для слабонервных, — специальный агент Щеткин закончил ввод программы, переключил сканер мыслеграфа в режим поиска и надел на запястье замаскированный под часы экран. На этот экранчик выводился текст мыслей испытуемого и картинки возникающих в его сознании образов. Текст получался мелким, но «часы» были все равно удобнее предыдущей модели — имитации карманного компьютера. Да и основной блок нового аппарата для чтения чужих мыслей напоминал привычный табельный излучатель и прекрасно умещался в наплечной кобуре. — На кой черт начальству сдался такой крендель?

— Все экспериментируют, — агент Совковский, младший в «сто семнадцатой оперативной двойке», усмехнулся. — Вспомни операцию в феврале прошлого года.

— Когда с помощью мыслеграфа вычисляли маньяков? Поговаривают, что тот эксперимент провалился. Прибор указывал на каждого, кто дольше чем на секунду задумывался о бабах.

— Ну и этот провалится. Соберут сотню таких вот отмороженных, проверят их на большом, стационарном, мыслеграфе, затем еще какие-нибудь опыты поставят, да и прикроют проект.

— А денежки в двойном объеме спишут, — закончил Щеткин. — Знаем мы эти махинации. Ладно, пошли по точкам. С чего начнем?

— Как обычно, — Совковский поправил узел галстука. — Заодно и горло промочим.

Они покинули здание Восточного управления Планетарной Службы Безопасности через парадный подъезд и не спеша двинулись к переходу на подземный общегородской уровень. Вечно сверкающий неоновой рекламой, вдоль и поперек продырявленный тоннелями метро, лязгающий челюстями ступенек эскалаторов, шумный, тесный и суетливый. Помимо транспортных артерий и пешеходных вен, здесь размещались заведения самого разного профиля. От супермаркетов и салонов, до баров и борделей. Постоянная «ночь» подземелья позволяла владельцам магазинов торговать с вечной «ночной» наценкой, а заведениям под красными фонарями круглосуточно трудиться, не смыкая… глаз. И что удивительно — практически легально. Ловкие адвокаты уже давно доказали, что если имеющее окна заведение не освещается солнцем хотя бы по два часа в день, режим его работы должен считаться ночным, вне зависимости от общепринятого деления суток на условные периоды. А в ночное время функционирование борделей считалось почти законным.

Здесь же, в подземелье, на задворках общественных заведений, среди хитросплетения городских транспортных путей и развязок, жили и многие граждане. Причем не обязательно представители «социального дна». Хотя чаще все-таки они. Твердолобые чернорабочие, беглые воры, вонючие бродяги, грязноватые потаскушки, окончательные пьяницы, отъявленные наркоманы, психбольные и прочие изгои «наземного» общества.

По мнению агентов, найти требуемого субъекта можно было только здесь. Если не в баре или вагоне метро, то в районе «спальных пещер» — точно.

Как выяснилось, так решили не только Щеткин и Совковский. Едва они оказались на главной площади восточного подземного сектора — это было просторное, но захламленное помещение с низким, пятиметровым, потолком, — им навстречу из толпы вынырнули еще двое агентов. Выглядели коллеги, как два шарика из одного подшипника. Калиброванные, наголо бритые крепыши в стандартных костюмах. Задание у них было тем же. Это угадывалось с первого взгляда. Сегодня они не маскировались под угрюмых «сотрудников частного охранного предприятия» или промасленных рабочих метрополитена, а щеголяли в строгих тройках со значками ПСБ на лацкане.