Вячеслав Шалыгин - Восход Водолея (сборник)

«Ладно. Не трону. Больно надо. Все равно ни уха ни рыла в этой технике. Причальное оборудование еще куда ни шло. Знаю кое-что. А эти корыта… Я и раньше ими не интересовался, еще когда работал. А теперь мне и вовсе на них чихать. Что я — пацан, чтобы по любой железяке слюни пускать?»

— Ну и пилот у вас, — оборачиваясь к Совковскому, произнес инженер, когда за Федором закрылся люк. — Ни слова не сказал. То ли слышал инструктаж, то ли нет. Он, вообще, говорящий?

— Он зомби, — серьезно ответил Совковский. — В общем и целом преодолеть трупное окоченение удалось, а вот с голосовыми связками вышла накладка. Но мозги у него только-только из холодильника, свежие. Так что инструкции ваши он услышал и запомнил, не волнуйтесь.

Инженер испуганно и недоверчиво улыбнулся, а затем перевел взгляд на Щеткина. Тот был даже серьезнее напарника. Многозначительно хмурясь, он похлопал инженера по плечу и приложил палец к губам:

— Сам понимаешь, тайная операция.

— Вы… — голос инженера дрогнул, — серьезно?

— Ну, а кто еще выдержит три часа в силовом поле Мерсье? — Щеткин опечалился. — Только зомби. А ты что, не заметил, какой он бледный?

— Да, да, — инженер закивал. — Нездоровый такой у него… цвет кожи.

— Так ведь труп, какое уж тут здоровье, — морально прикончил его специальный агент. — Ну, нам пора. Надо кое-кого пристрелить. Программа зомбирования пробуксовывать не должна.

— При… пристрелить? — инженер стал белее Федорова скафандра. — Кое-кого?

— Ага, — Щеткин многозначительно подмигнул и уже на ходу прицелился в него указательным пальцем. — До встречи.

Инженер покачнулся, но его походя поддержал Совковский.

— Двенадцать часов, полет нормальный, — бодро сообщил Лебедянко, вваливаясь в кабинет. — Доброе утро, господа.

— День уже, — пробурчал Труба. — Вы никогда не пробовали вставать с рассветом?

— А вы — ложиться?

— До точки стыковки остался один час полета, — с осуждением произнес Хорошеев. — Вас это не беспокоит?

— Нет, — профессор пожал плечами. — А должно?

— Мне казалось, вы более эмоциональный человек, — задумчиво пояснил глава ПСБ. — Откуда такая внезапная выдержка?

— Забавная формулировка — «внезапная выдержка», — Лебедянко усмехнулся. — Я человек эмоциональный, это верно, господин Хорошеев, но не суетливый. Автоматика буксиров работает отлично, а до точки назначения еще час, к чему создавать нервозность?

— Откуда мы будем наблюдать за процессом? — вмешался Труба.

— Я поднимусь на рабочий этаж, в центр управления полетом, а вы можете делать это прямо отсюда, — профессор указал на ряд мониторов. — В общем зале слишком много персонала и всего два кондиционера.

— Господа… — в комнате появился Президент в сопровождении генерала Бубнова. — Все в сборе… отлично. Господин Лебедянко, как идет операция?

— В точном соответствии плану, — профессор указал на мониторы. — Вот взгляните, на первом телеметрия. Астероид уже в фокусе навигационной системы буксира номер один. До посадки осталось сорок три минуты. На втором мониторе — видеокартинка камер второго буксира. Видите темный контур? Так астероид выглядит для непосредственного наблюдателя.

— Для… пилота? — уточнил Президент.

— Да, — Лебедянко почему-то посмотрел на Хорошеева, но, наткнувшись на его изучающий взгляд, отвел глаза.

— А почему мы ни разу не связались с Пустотеловым? — директор ПСБ адресовал вопрос профессору.

— Во избежание нежелательных перехватов мы не стали добавлять к штатному оборудованию буксиров средства голосовой и видеосвязи, — ответил Лебедянко. — Ведь в пространстве находится довольно много корпоративных и частных кораблей, а они ничего не должны знать. Мы же обсудили это еще на первом совещании. Или нет?

— Значит, сам «Криптон» в сцепке с двумя буксирами пусть видят, а перехват — ни-ни? — удивился Хорошеев. — А может, вы просто не додумались? Гении.

— В такой-то спешке, — вступился за профессора Думский. — Это, конечно, просчет, но понять его можно. К тому же до определенного момента пилот ничего не решает и связь с ним действительно ни к чему.

— На третьем мониторе показатели его жизнесистемы, — словно исправляя оплошность, спохватился Лебедянко. — Как видите, все медицинские параметры в норме. Пустотелов жив и здоров.

— А что это за текст? — заинтересовался Президент.

— Это наше нововведение, нечто вроде «черного ящика», только на высшем уровне, — похвастался Лебедянко. — В комплект штатного оборудования входит мыслеграф. Все, о чем думает пилот, фиксируется и передается в центр управления полетом. Так мы сможем реагировать на нештатную ситуацию быстрее, чем при обычной связи.

— А пилот об этой подстраховке знает?

— Судя по тексту — нет, — заметил Хорошеев. — И, опять же, судя по тексту, вы напрасно пренебрегли традиционной системой связи. Мне кажется, наш герой заблудился в трех соснах.

«Урод этот инженер, — меланхолично размышлял Федор. — Все рассказал, а о главном — ни слова. Первый буксир, второй буксир. А какой из них какой? Я в каком был и куда вот сейчас перешел? Хоть бы краской цифры намалевали. А может, я в рубке этого „Метана“, или как его… „Криптона“? Нет, в ней не должно быть приборов, а тут они есть. Но и в той кабине, откуда я пришел, тоже есть. И мигают они так же, теми же лампочками. Угораздило же потеряться. С другой стороны, как можно двенадцать часов в туалет не ходить? Я смертник, конечно, но ведь не мученик. Ищи теперь, откуда вышел и куда шел. Пункт А и пункт Б. С другой стороны, какая разница? Никакой. Но это если из кабины второго буксира тоже дверь в „Криптон“ откроется. А если нет? Если, к примеру, она откроется из рубки первого, а я буду во втором. А время уйдет. Вот и отправится вся планетарная миссия коню под хвост…»

— Он что, не знает устройства скафандра? — удивился Труба. — Там же все предусмотрено. Зачем ему отдельный сортир?

— Инструктаж невнимательно слушал, — сквозь зубы процедил профессор. — Ну, Пустотелов, ну, идиот!

— Да и вы хороши, — Президент устало потер глаза. — Не могли действительно цифры нарисовать?

— Кто же знал? Ему ясно сказали — сидеть на месте!

— Ему сказали ничего не трогать, — возразил Хорошеев. — А двери в рубку «Криптона» и в самом деле открываются только из одного буксира?

— Из обоих, — заверил Лебедянко.

— Что же вы нервничаете? — директор ПСБ с подозрением прищурился.

— Я спокоен, — профессор высокомерно скривился. — Господин Президент, разрешите мне проверить, как там дела у диспетчеров. Раз придется открыть оба перехода в «Криптон», следует внести изменения в полетный план. Это не коррекция курса, конечно, но все равно…