Вячеслав Шалыгин - Восход Водолея (сборник)

— Ну, чего, лохи, попали? — новый хозяин камеры оскалился. — Статью-то уже заучили?

Ответом ему было гробовое молчание. Ни один из «лохов» не только не ответил, но даже и не повел ухом. Словно не было рядом грозного Кувалды, за пару секунд расправившегося с двумя уголовниками.

— Вы че, немые все? Ты! Федька! Я ж знаю, ты-то не глухой. Чего молчишь?

Пустотелов поднял на Кувалду безучастный взгляд и спустя примерно полминуты пожал плечами.

— Ну, ты и тормоз! — искренне восхитился бандит. — За че тебя замели? Стоял в неположенном месте на зеленый свет?

Кувалда рассмеялся над своей изящной шуткой, но очень скоро оборвал смех. В гулкой тишине камеры без поддержки остальных он звучал неестественно…

…Примерно через час, когда агенты пришли, чтобы увести на обследование первую партию кандидатов в спасители человечества, Кувалду уже била нервная дрожь.

— Гражданин начальник, — взмолился он, завидев Щеткина, — богом и душой-матерью молю, переведите меня в другую камеру!

— Что это вдруг? — удивился агент. — Компания не устраивает?

— Это ж морг какой-то! — взвыл Кувалда. — Они все как роботы обесточенные! Я же с ума сойду!

— А что говорит твой адвокат?

— Да он… головой мается. Мигрень у него. На погоду.

— А секретарь? — Щеткин рассмеялся.

— И у него, — Кувалда спрятал за спину кулаки. — Сочувственные боли.

— Грамотный, — агент покачал головой. — Ничего, потерпишь. Скоро втроем тут останетесь… Задержанные, подъем! На выход. Кроме Кувалды, Хана и сявки. Пустотелов — первый. Остальные за ним по одному. Шевелись!

— Гражданин начальник, возьмите меня в бригаду! — вдруг изменил требования Кувалда. — Я помогу за этими киборгами следить! А то они вон какие несамостоятельные, Федька уже нос успел расквасить.

— Что-то я тебя не пойму, бандюган, — Щеткин хитро прищурился. — То ты от них в другую камеру просишься, то, наоборот, молочным папой им стать желаешь. Сориентировался по обстановке? Бежать надумал? Так ведь мы на секретной базе находимся, нет отсюда легкого выхода. А тяжелым даже с твоим здоровьем не воспользоваться. Видел охрану? Ты против них как щенок карликового пинчера против волков.

— Не, ну я же с понятием, — обиделся Кувалда. — Бежать от вас мне резона нету. Я потому и предлагаю в бригаду меня взять. Типа, отработать, чего я натворил.

— А чего ты натворил? — все так же хитро спросил агент.

— Ну, вам виднее, — Кувалда развел ручищами. — Небось за здорово живешь закрывать бы не стали.

— Ладно, я подумаю, — Щеткин кивнул на койку, где «отдыхал» Хан. — Ты пока потренируйся.

В кабинете начальника секретной базы, временно занятом под президентские апартаменты, собрались только трое из тайной кризисной комиссии. Адмирал Труба и генерал Бубнов занимались негласной подготовкой к эвакуации.

— Что можно сделать за два часа? — профессор Лебедянко вздохнул. — Результаты обследования приблизительные. Из сорока кандидатов более-менее подходит лишь один, да и тот боится открытых пространств.

— Главное — не наоборот, — заметил Хорошеев. — В рубке «Криптона» пространство будет скорее замкнутое, чем открытое.

— А если он представит себе, какая бездна разверзлась за пределами корабля? — усомнился профессор.

— Для этого нужна фантазия.

— Берем что есть, — решил Президент. — Хорошеев, прикажите своим сотрудникам привести… э-э… пилота.

— Нет, так нельзя! — запротестовал Лебедянко. — Его следует подготовить. Дать ему время осмыслить ситуацию. Не забывайте, что он не способен принимать мгновенные решения.

— Потеряем время, — возразил Президент.

— На подготовку уйдет не больше часа, — заверил профессор.

— А это не будет ошибкой? — задумчиво поинтересовался Хорошеев. — Если он откажется, за час его не переубедить. Быть может, лучше засунуть его в рубку «Криптона» в полном неведении, задраить все люки, а уж после объяснить, что к чему?

— Это неэтично! — возмутился Лебедянко.

— О чем вы, профессор? — службист усмехнулся. — На карту поставлено существование Планеты. Какая тут этика?

— Нет, — вмешался Президент. — Пожалуй, Лебедянко прав. Если этот парень откажется жать на педаль, уже сидя в рубке корабля, мы ничего не сумеем исправить. Дело не в этике, но взойти на мостик «Криптона» пилот должен добровольно. У вас, профессор, самый располагающий вид. Вы расскажете пилоту о задаче, а через час мы соберемся на совещание в полном составе и с его участием.

— Ё-мое! — увидев, что в камеру вернулся только Федор, воскликнул Кувалда. — А остальных чего, уже почикали? Федька, что за опыты на вас ставили?

Опыты… После финального разговора с упитанным профессором астрофизики Федор ощущал неприятную пустоту в животе и головную боль. Хотя головная боль могла быть следствием зуботычины от Хана. Остальных, наверное, просто отпустили на все четыре стороны. А его, Федора Пустотелова, слесаря-наладчика причальных систем космопорта, оставили, поскольку он по каким-то там параметрам идеально подходил для выполнения вселенской миссии. Страшный сон. Даже больше — полный бред.

— Просто поговорили.

— И чего?

«И ничего… Теперь надо принять решение. Сложить, ради счастья Планеты, голову на переднем крае или равнодушно сгореть вместе со всеми. Сегодня или через месяц. В принципе, вопрос дерьмо. Раз уж не судьба дожить до старости, какая разница, когда погибать? Плевать на сроки. С другой стороны, какое мне дело до человечества? Рано или поздно оно все равно себя угробит. Выкачают из Планеты все ресурсы — и с концами. Термоядерные реакторы, чтобы на воде работали, так и не построили, нефть с углем как добывали, так и добывают, магнитные аномалии выкапывают, ну, и другие всякие жилы разрабатывают, а природа пустоты не терпит — на место добытых ископаемых во все полости магма просачивается. Кору планетную и океаны нагревает. И магнитное поле без аномалий от привычных ориентиров отклоняется, радиацию космическую пропускает. Оттого и климат теплеет, а от потепления всякие ураганы, наводнения и тайфуны. А там, откуда они влагу уносят, — жара, леса горят, дыму, аж не продохнуть. А еще химзаводы химичат, атомные станции нет-нет да взрываются, заводы и фабрики отходы куда попало сваливают, природу губят, пустыню расширяют. Так и катится мир этот дурной в пропасть. Зачем его спасать? Чтобы помер не сегодня, а через сто лет? И какая разница? Может, лучше сразу, без агонии?»

— Чего, чего… Ничего особенного. Поработать предложили. Смертником.

— Круто, — слегка обалдел Кувалда. — И сколько дают?

«Сколько дают… Нисколько. Если б деньги стали предлагать, отказался бы сразу. Дело ведь не в них. Не станет с ними интереснее жить. Богатые скучают ничуть не меньше, чем босяки. Человеку занятие требуется достойное, а не деньги. Они всего лишь один из видов коммуникации. Как речь, письменность или жесты. Вот если людям незачем будет общаться, тогда и деньги исчезнут. Когда, например, всем станет плевать друг на друга, на развлечения, на удобства, на выпивку и закуску. А пока есть хоть какие-то запросы, будет и потребность в деньгах».