Острогин Макс - Мертвецы не танцуют

– Возвращаемся, – сказал я.

– Правильно, – кивнул Курок. – Все герои отступают, когда нужно. Конечно, если бы у нас были противогазы, мы бы не отступили, мы бы смело пошли… Что, опять через мертвецов пробираться придется?

– А ты что думал? Придется.

Но не пришлось.

Мы повернули обратно. Шагали тяжело, почти незаметный для глаза уклон прекрасно чувствовался плечами, Курок еле волокся, мне пришлось пропустить его вперед и чуть подталкивать.

Время растворилось, на поверхности я чую каждый час, это нетрудно, здесь ориентироваться нельзя. Считать не хотелось, сказывалась усталость, недосып, перепуг, и вообще, я велел считать Курку, но он три раза сбивался, считал неравномерно, ойкал, в считари совсем не годился.

Тогда я стал читать мерный тропарь, он ровно полчаса длится, а полчаса при нашем темпе – это километра два, но даже тропарь забылся, видимо, от смущения темнотой. Человек не может в темноте.

Курок булькал легкими, плохо ему, тяжело. Как вернемся, сразу начну его по-своему тренировать. В бочке у меня сидеть будет. С водой. Дыхание задерживать. А если всплывет раньше времени – по башке. В противогазах спать, в противогазах жить, веревкой поперек туловища обматываться заставлю, пусть Япет что хочет говорит, теперь по-своему буду. Тропари наизусть станет учить – это укрепляет мозг, вериги носить – это укрепляет дух…

– Стоп, – сказал я.

Остановились. Курок уставился на меня. Дрянно выглядел, почернел. Под землей все чернеют.

– Как самочувствие?

– Плохо, – ответил Курок. – Ноги трясутся. Но ничего, я вытерплю.

Он достал свою коробочку, выкатил на ладонь три капсулы.

– Здорово помогают. Выпью сразу три, чтобы надолго. Повезло же шахтера найти, а?

– Повезло.

– Повезло. Будь здоров.

Курок заглотил пилюли.

– Тошнит немного, – сказал он. – Меня всегда под землей тошнит…

– Идти сможешь или передохнем все-таки?

– Смогу, – ответил Курок. – Смогу. Картофана знаешь? Однажды его мать забыла закрыть лекарства, он сожрал таблетку от паразитов. Только она не простая была, а лошадиная. Не сдох.

Курок хихикнул.

Испуган, отметил я. Ничего удивительного опять же, любой, в ком нет твердой веры, легко поддается панике. Особенно в темноте. А ведь тьма – это всего лишь низшая степень света. Я тоже темноту недолюбливаю.

Двинулись дальше.

– Интересно, почему тоннель вниз шел? – спросил Курок – Я слышал, что есть такие тоннели, что загибаются аж под Нижнее Метро.

– Зачем?

– Ну мало ли… Кто его знает…

– Только не говори про пришельцев, ладно? – попросил я.

– Мне рассказывали. Про эти тоннели. Будто внизу, глубоко-глубоко, есть пещеры. Целый пещерный город. Настолько огромный, что верхний город в нем может запросто уместиться, но там никто не живет. Потому что там тюрьма. Туда преступников сбрасывали…

– Пришельцев? – перебил я.

– Каких пришельцев, преступников…

– Пришельцев-преступников?

– Нет, обычных преступников. Злодеев и негодяев. Их так много развелось, что девать некуда стало. Вот и решили в пещеры скидывать, пусть не мешают. Мертвецы в поездах – это не китайцы, это преступники. Их везли, чтобы в тюрьму скинуть. Но не довезли…

Я вдруг подумал, что это похоже на правду.

– А может, эти подземные тюрьмы были уже переполнены и негодяев решили прямо здесь прикончить.

Курок замолчал.

– Должны уже поезда быть… – сказал он. – Эти, с мертвецами…

На самом деле. Идем уже давно, а поездов нет.

Курок закашлялся.

– Поездов нет, – сказал он. – Мы, кажется, заблудились.

– Как можно заблудиться на рельсах? Мы шли всегда прямо…

Отлично. Похоже на мутанта, мутант вот так примерно орудует, мозги сшибает с курса, наткнешься на мутанта – будешь весь день по кругу ходить, пока ноги не отвалятся. Но как мы тут на мутанта наскочили? На самом деле, на рельсах трудно заблудиться.

– Я слышал… – Курок дернул шеей. – Тут разное случается… Плутают. Тут Центр близко, зло сильнее…

– Ерунда, – ответил я. – Просто не туда свернули. Все просто.

– Мы не сворачивали, прямо шли…

– В темноте не заметили. Темнота обманчива очень, ты же знаешь. Свернули не туда на стрелке, вот и все дела, заблудились. Вернемся.

– Мы уже давно возвращаемся. Должны вагоны начаться, а ничего. Долго еще?

– Рядом.

Я вскинул карабин, выстрелил.

Пуля чиркнула по стене метрах в пятидесяти, искры вспыхнули, по стенам покатился гром. Эхо. На вагонах оно должно было рассыпаться и остановиться, но оно не остановилось, просто распрыгалось, затихло, и я понял, что там, впереди, ничего нет. На километры.

– Все, – сказал я. – Остановка. Надо отдохнуть.

Голова заболела, наполнилась неприятной тяжестью, собравшейся во лбу. От тяжести трудно думать.

– Давай костер разведем, – Курок сел на рельс. – Жрать охота…

– Нельзя костер, – сказал я. – Можем приманить… Кого-нибудь…

Это точно. Приманить запросто кого-нибудь. Ну и пусть. Лучше уж приманить, чем сидеть в этой пустоте. Все равно топить нечем. Разве что изоляции кабеля нарезать. Но она вонять будет, дымить, наглотаемся, ничего хорошего в этом нет, можем прямо здесь и уснуть.

Курок развязал торбу, стал доставать свечи.

– Ты чего? – спросил я. – Зачем свечи?

– Я сейчас.

Курок двинулся в темноту, со свечой. Через каждые десять шагов он останавливался, зажигал свечу и ставил ее на Рельс. Десять шагов – свеча, свеча – десять шагов, теперь по тоннелю уходила ровная цепочка из огоньков. Красиво. Все-таки астрономы иначе мыслят, не как все. Я бы вот никогда такого не придумал бы.

Семь свечей в одну сторону, а затем семь свечей в другую, а мы посередине, правильно, надо отдохнуть. Дрянная ночка выдалась. Это если мягко говорить.

– Мы в кармане, – сказал Курок. – В черной дыре.

– В какой еще дыре?

– В пространственной. Редкое явление, но встречается. Искривление, люди попадают в него и ходят по кругу до смерти…

– Как интересно, – сказал я.

– Говорят, надо кровью побрызгать, – сказал Курок. – Кровь любое пространство выпрямляет, сыздавна известно. Вот вы в Рыбинске от мутантов как спасались?

– Никак.

– Ясно. От мутанта есть несколько способов…

– Ну вот ты и побрызгай, – посоветовал я. – Кровью.

Курок пожал плечами.

– У меня крови мало, – сказал он. – И она неправильная вся, белокровная, такая не пойдет. Для того чтобы выбраться, нужна сильная кровь.

Поглядел на меня.

– Прыгни в люк, уродец.

– Я так и знал. Да пожалуйста, прыгну. Я просто к тому, что кровь очень помогает, облегчает. И надо немного, еще останется, ты не беспокойся…

– А я не беспокоюсь.

Пристрелить, что ли? Я снял карабин, стал поглаживать курок, поглядывать. Огоньки колыхнулись, заплясали на свечах, замерли, сквозняк.