Острогин Макс - Мертвецы не танцуют

Как у нас.

– Частица Бога, – хрипло сказал Старший. – Какая прекрасная идея…

Егор спал, видимо, к такой болтовне он был вполне привычный.

– Частица Бога… Я покажу…

Старший попробовал дотянуться до стола, у него не получилось. Я заметил альбом на столе, подал его Старшему, он достал фотографию, а других фотографий в нем не было.

– В этом секрет, – сказал он. – Только в этом…

Старший уронил карточку, я поднял.

Нога. Блестящая такая нога, огромная. Где-то я это уже видел. Памятник. Под этой ногой стояли люди. Все старые, ни одного молодого. В синих халатах, в оранжевых смешных туфлях, в белых касках. У каждого на каске блестел пацифик. И очки, почти все они были в очках и почему-то улыбались, никогда не видел столько улыбчивых людей. И на рукавах халатов тоже пацифики.

Это ученые. В белых касках, все ученые в белых касках, они держали перед собой плакат. На нем был нарисован птичий знак, а внизу крупными красными буквами приписывалось:

«Даешь Частицу Бога!!!»

– Даешь Частицу Бога…

Старший отхлебнул снова. Сироп. И еще отхлебнул, а потом поглядел в кружку. Человек кровью потеет… Его надо лечить серьезно. Хорошо бы его к нам, к Доктору… Не донести, конечно. Курок…

Курок остался там. Надо его достать. И похоронить. По-человечески. Он меня обманул, но все равно. Человек

Я поднялся с кровати.

– Погоди…

Значит, Старший меня все-таки видел. Разговаривал со мной. И это не бред. Хотя так и бредить можно.

– Погоди, – негромко попросил Старший. – Пожалуйста, я хочу рассказать. Егор маленький, много не понимает. Я хотел написать… я не умею. Послушай, я тебе расскажу.

Старший облизнул губы.

– Когда все возникло… Ну, когда Мир возник, не только наш, а вообще весь, он первое время был… Пустой. Одинаковый, что ли… Вернее, никакой. Требовалось придать Миру свойства… Я не очень хорошо понимаю, я механик… Эта самая частица, она преобразовала хаос в порядок. Сразу, одним шагом, везде, Дыханием Бога… Это не бред! – громко прошептал Старший. – Не бред! Они сами так говорили! Сами ученые!

– Я верю, – сказал я.

Старший улыбнулся поломанными зубами.

Свет. Свет Творения, Слово Его, Дыхание Благодать, все, как рассказывал Гомер. Я помню, вот как сейчас. Сначала Тьма, потом раз – и сразу Свет, и всего-то лишь достаточно одного Слова.

– Мир уже древний очень, очень, даже представить сложно как. И чем дальше он существует, тем меньше в нем света.

Это тоже правильно. Поколения грешников породили так много зла, что Благодать стала улетучиваться, а Свет рассеиваться. Чем больше тьмы, тем меньше света, все про это знают. А именно светом мир и скреплялся. Как кирпичи цементом.

– Вот они, – Старший указал трясущимся пальцем в фотографию. – Они хотели все исправить. Чтобы ни наводнений, ни тряса, чтобы эпидемии прекратились. Частица Бога, короче, они ее выделить хотели. Эта штука…

Старший ткнул пальцем вниз, под ноги.

– Насколько я понял, Нижнее Метро – это прибор. Огромная машина, она трансформирует поле.

Нога…

Памятник! Я вспомнил. Точно, нога памятника, мы тогда из него с Алисой вылезли. Там еще что-то написано было, про прорыв какой-то… В изучении пространства, кажется.

– Прибор, – повторил устало Старший. – Самый большой в мире. Он должен был воспроизвести первые мгновения, в которые частица Бога была еще сильна. Мир пошел в раскачку, а они хотели его спасти… Только ничего не получилось… Там, – он опять указал вниз. – Там, еще глубже самих тоннелей, там шахты… Детекторы… Они должны были улавливать Частицу… Что-то развернулось не по плану…

Старший задрожал. Сильно, на секунду мне даже показалось, что он опять впал в ускорение, лицо сдвинулось в размывку. Губы затряслись.

– Мне надо отойти, – сказал я. – Тут мой товарищ, я его…

– Подожди, пожалуйста, – шепотом попросил Старший. – Еще немного, это важно, я должен рассказать.

Старший потряс головой.

– Что-то пошло не так, – сказал он. – Причины… Причины… Кто эти причины теперь разберет… Эксперимент был запущен, и они ее получили…

– Частицу Бога? – спросил я.

Старший промолчал. Сплюнул в кружку.

– Не знаю, что они там получили… Вряд ли это была Частица Бога… Скорее наоборот. Корпускула дьявола.

Он усмехнулся.

– Ты хочешь сказать… – я вздрогнул. – Ты хочешь сказать, что у нас тут… Ад?

– Не в прямом смысле, конечно, – ответил Старший. – Но что-то подобное наверняка. Античастица, видимо, исказила… Она все исказила. Это как грязь, она замазала все…

Пространство, время, материю. Законы природы были отменены… Они виноваты, вот эти.

Он кивнул на фотографию.

Улыбаются, в касках, в очках. Оптимисты. Сразу видно – знают, что делают. Это их и сгубило. Гордыня. Решили встать вровень, нет, гордыня, определенно, шесть человек впали в гордыню, и мир был уничтожен, вместо Света явилась Тьма.

Корпускула дьявола.

С другой стороны, им было отчего впасть в гордыню. Могучи были. На Луну летали. И кажется, на Марс. Может, на Солнце даже.

– Вы откуда? – спросил Старший. – Дубровка? Печатники? Там еще кто-то оставался…

– Варшавская. Мне надо сходить…

– Успеешь. Варшавская…

Старший сплюнул в кружку.

– Кажется, все, – сказал он.

– Что все?

– Все. Егора не буди, пусть спит… Мало осталось… Зачем вы пришли?

Мертвец. Еще один. Что же они все вокруг умирают-то…

– Мало осталось, – Старший улыбнулся. – Зачем?

– Зачем? Да мы…

Я хотел рассказать про Япета. И про Доктора. Про то, что одни сволочи хотели проникнуть на Запад, а другой хотел посмотреть планетарий, а я был просто дураком…

– Мы здесь, чтобы установить контакт. Мы ищем всех, кто еще… Кто еще человек

– Кто еще человек… Друг у меня был.

– Что? – не расслышал я.

– Друг. Вместе тут жили…

Старший снова плюнул. Привычка дурная. Гомер меня плеваться отучал почти полгода. За каждый плевок в лоб, за каждый харчок по морде. Потому что по плевкам тебя любая погань вычислит.

– Друг… Разошлись-то всего ничего, утром встретились… Отчего вот так? Отчего нормальный человек вдруг делается чудовищем? Что с нашим воздухом?

– Не знаю.

– А я знаю. Это уже другой воздух, не наш. Эксперимент продолжается, врата открыты. Послушай меня, это важно. Ты на Вышке бывал?

– На Большой?

– Ага. На Большой… Говорят, раньше еще больше встречались, ладно… Был?

– Нет еще. Слышал. Видел еще, издали только. Мы на юг ориентированы…

– Я тоже. На Вышке не бывал то есть. Не успел, собирался… Там архив должен оставаться. Ты знаешь, что такое архив?

– Да.

Еще плевок.

– На Вышке. Или рядом где-то, не знаю точно… Когда все это происходило, они фиксировали. День за днем. Там должен быть ответ.