Сергей Антонов - МЕТРО 2033: В ИНТЕРЕСАХ РЕВОЛЮЦИИ [Темные туннели 2]

Голован встал. Покачнулся, но каким-то чудом удержался на ногах.

– Я просто не видел другого способа попасть к тебе на аудиенцию, товарищ комендант. Мне есть, что сказать. А в обмен на очень важные для тебя сведения…

– Уму непостижимо! – воскликнул ЧК. – Или я ослышался, или ты собираешься со мной торговаться.

– Именно торговаться, комендант, – кивнул Голован. – Сведения о подполье Берилага в обмен на операцию. Ты ведь хирург, а гидроцефалия излечима.

– В принципе, да. – Чеслав сделал вид, что принимает игру. – В твоем случае оперативное вмешательство возможно. Я могу устранить саму причину нарушения оттока спинномозговой жидкости. Сделаю так, что она будет постоянно сбрасываться в полость сердца или брюшную полость. Тебе станет значительно легче. Но операция очень сложная. Сведения, мой головастый друг, должны быть очень ценными. Ты уверен, что знаешь достаточно и сможешь оплатить стоимость лечения?

– Год назад я сам возглавлял Движение Сопротивления, – гордо заявил Голован. – Мне известно все!

И он заговорил.

Захлебываясь от желания рассказать все как можно быстрее, Голован называл активистов Сопротивления, схроны с оружием, уязвимые места в системе охраны Берилага, которые бунтовщики намеревались использовать. Носову не хватило проницательности для того, чтобы раскусить Голована. Карлик считал, что бывший руководитель Сопротивления смирился с переизбранием и со своей скорой смертью.

Нет, Голован ни с чем не смирился.

Он люто возненавидел Григория. И был убежден – карлик завоевал авторитет среди заключенных интригами и должен поплатиться за это. Изнуренный болезнью мозг уже не делал различия между товарищами по несчастью и садистами-охранниками. Для Голована все стало предельно просто. Весь мир был против него, а он был против проклятого мира. И лучшим союзником в этой неравной борьбе мог стать только сильный человек, для которого тоже не существовало нравственных рамок. Комендант Берилага. Хирург-убийца.

Корбут слушал откровения Голована, кривя губы в презрительной усмешке. Под этой маской снисходительного безразличия ЧК скрывал кипевшую внутри ярость. Он думал, что вечно голодные, периодически избиваемые узники концлагеря превращены им в безвольную скотину. И вот выясняется, что они уже несколько лет как готовятся к бунту, который должен начаться с его убийства! А проницательный комендант Берилага, уверовав в собственную исключительность, почивает на лаврах.

Он продолжал слушать Голована, но смотрел не на него, а на складной хирургический стол, прислоненный к стене кабинета. Его сделали по чертежу коменданта. Стол напоминал широкую, обтянутую клеенкой гладильную доску. Был компактен и в то же время очень удобен для простых хирургических упражнений. Глупый головастик решил купить себе операцию ценой предательства. Он получит излечение от всех болезней. Операция, которая, к слову сказать, была исключена в условиях Метро, будет заменена другой, более простой, но тоже очень эффективной. Гидроцефал вполне созрел для того, чтобы занять свое место в анатомическом музее.

К окончанию сбивчивой речи Голована ЧК знал о Сопротивлении все, что требовалось знать для жестокого подавления восстания.

– Что ж, это действительно ценные сведения, – одобрительно покачал головой комендант, когда предатель выдохся и замолчал. – Пожалуй, я помогу тебе избавиться от страданий. Но не сразу. А пока мы тебя посадим в отдельную клетку, чтобы тебя раньше времени не прикончили благодарные товарищи…

Поначалу Томский пытался считать выщербленные и расколотые ступени, но скоро вынужден был оставить это занятие и сосредоточился на том, чтобы просто не оступиться и не сверзиться вниз. Спускаться по крутым и скользким от сырости ступеням – сомнительное удовольствие. Ему приходилось слышать об искусственных пещерах под городом – каменоломнях, где когда-то добывался известняк для строительства белокаменного московского Кремля. Лестница была слишком длинной для того, чтобы быть построенной после ухода людей в метро. Скорее всего, солнцепоклонники поселились в уже готовом, оставшемся от древних камнедобытчиков подземелье. Отчетливые следы вырубки на потолке подтвердили это предположение. Факел погасили, но свод наклонного коридора продолжал едва заметно светиться. Фосфоресцировали вкрапления какого-то минерала. Вскоре глаза привыкли к полутьме, и стало видно вполне сносно.

– Мы называем эту дорогу Млечным путем, – раздался голос рядом с Виктором. – Только избранные могут видеть эти чудесные звезды. По такому же пути, только на небе, ушел Последний Герой. Вам очень повезло, что вы это увидели. Радуйтесь, люди тьмы!

Толик возрадовался, но в меру. Зато льющийся с потолка призрачный свет позволил рассмотреть рисунки, нацарапанные на стенах. Главным на них было солнце. Однако имелось здесь и несколько корявых изображений гитар и один портрет молодого человека азиатской наружности с нимбом над головой. Очень похожего, кстати, на предводителя этих психов – Виктора. Странное сочетание: нимб и типично китайская или японская внешность. Толик терялся в догадках. Кто же такой Боше- тунмай? Последний герой? Но тот ушел на небо Млечным путем. Удивительная белиберда.

Темная надпись на светящейся стене окончательно повергла Томского в растерянность. Буквы полуметровой высоты сложились в похожую на лозунг фразу «Виктор жив!». Кто бы сомневался! Виктор шагал на два шага впереди него и не подавал никаких признаков тления. Зачем солнцепоклонникам убеждать себя в такой очевидной вещи?

Чья-то рука коснулась рукава Томского. Аршинов прошептал:

– Кажись, я начинаю врубаться… Бошетунмай – это такая разновидность…

Как ни старался он говорить тихо, Виктор его услыхал. Обернулся и резко ткнул кулаком в солнечное сплетение. Прапор зарычал и ответил тем же. Словно по сигналу, один из солнцепоклонников грохнул Кольцова битой по спине. Старик со стоном упал на колени. Этого Томский выдержать не мог. Рванул биту у ближайшего конвоира и опустил ему на голову с такой силой, что тот буквально рухнул на каменный пол. Пока солнцепоклонники пребывали в замешательстве, Толик ударил битой первого, кто попался под руку. Попался Виктор.

И тут же сзади на него посыпался град ударов. Один пришелся по темени. В ушах раздался звон, в глазах потемнело. Он провалился в черную пропасть.

Сознание возвращалось постепенно и откуда-то издалека. Сначала послышалось треньканье гитары и заунывное пение… Томский различил только одну фразу, что-то про звездную пыль на сапогах. Кто-то схватил его за ноги и поволок по пологому склону. Томский открыл глаза и увидел над собой неровный свод из белого известняка. Его тащили к тупику в конце узкого наклонного коридора. Поначалу Толик решил, что здесь-то его и поставят к стенке. Однако в тупике Томского подняли на ноги и втолкнули в узкую щель.