Александр Сухов - Тайные боги Земли

– Ты, паря, только не расстраивайся, – уловив мое настроение, заговорил куратор, – бабы, оне, так сказать, и есть бабы… все одно, что твоя кура безмозглая – какой петух поблизости, тому она и даст…

– Катаржина не такая, – откровенно возмутился я циничности старого прохвоста, – она нежная, добрая, душевная…

– …чуткая, славная и вообще, не человек – ангел в человечьем обличье, – ехидно усмехнулся Митрофаныч. – Не, Шатун, как говаривала моя незабвенная бабуля: «Какой красавицей ни будь, все равно тебя…», короче, сам понимаешь, для каких целей Господь сотворил бабское племя.

Дабы не спровоцировать ветерана сердечных и прочих баталий на очередную пошлость в адрес любимого мною существа, я промолчал. А чтобы скоротать время, включил радио на волне какой-то станции, специализировавшейся на советских и зарубежных шлягерах второй половины прошлого века.

Около семи часов Аполлинарий Митрофанович сжал запястье моей правой руки своей неожиданно крепкой дланью и негромко скомандовал:

– Вырубай шарманку, Андрюха! Объект приближается.

Я тут же выключил радио и уставился на экран жидкокристаллического монитора. Видеокамеры высокого разрешения обеспечивали прекрасный задний обзор, а сервоприводы и мощный оптический трансфокатор позволяли сфокусировать изображение на том или ином предмете и при необходимости рассмотреть его во всех деталях.

Глаз, помимо воли, вычленил из довольно плотной толпы праздношатающегося в этот вечерний час люда светловолосого парня лет тридцати на вид, двигавшегося в направлении гостиницы со стороны Старого Арбата. Высок, широкоплеч, уверен в себе. К тому же, по его манере держаться и двигаться мне, как профессиональному военному, не составило особого труда сделать вывод о том, что за плечами этого юноши завидная боевая подготовка. Во всяком случае, гоняться за таким по отрогам и перевалам Гиндукуша я бы вряд ли рискнул.

– Ух, ты! – не удержался от восторженного восклицания Митрофаныч. – Так вот ты какой, северный олень!

Мой куратор, по всей видимости, не хуже меня разбирался в людях и по достоинству оценил независимый вид приближавшегося детины.

Что касается меня, было странно услышать расхожую цитату из бородатого, но, в общем-то, современного анекдота от столь замшелого пня, каким, по моему разумению, был этот человек. Я уважительно посмотрел на Аполлинария Митрофановича – старается, значит, старикан, не отстает от молодежи и шутки юмора воспринимает вполне адекватно.

– Чего лыбишься?! – Митрофаныч, будто прочитал мои мысли. – Я анекдоты и всякие курьезы с шуточками коллекционирую с восемьсот двенадцатого, когда с Давыдовым Дениской накоротко сошлись. Мастак был анекдоты травить, ну и насчет всего прочего, также не промах. Как-нибудь расскажу парочку презабавных баек из его репертуара, животики надорвешь.

Между тем иномирянин пересек перекресток переулков Сивцева Вражка и Плотникова и неожиданно резко остановился – несомненно, что-то почувствовал. С помощью трансфокатора мне удалось максимально увеличить на экране его лицо. Парень на мгновение прикрыл глаза, как будто к чему-то старательно прислушивался. И вскоре открыл их, облегченно вздохнул и, плотоядно ухмыльнувшись, что-то пробормотал себе под нос. К сожалению, мое транспортное средство не было оборудовано узконаправленным сверхчувствительным микрофоном, поэтому смысл брошенной им фразы так и остался для нас с Митрофанычем тайной за семью печатями.

В следующий момент вокруг что-то неуловимо изменилось – будто легкий ветерок прошелестел – для меня, во всяком случае. Судя по беспокойному ерзанью моего коллеги, он также что-то почувствовал.

А еще через мгновение Митрофаныч витиевато и весьма грязно выругался и тут же пояснил причину своего столь нетипичного поведения:

– Представляешь, Андрюха, этот… этот… черт с рогами, походя, усыпил наших отчаянных вояк! Хорошо не приказал перестрелять друг друга, а ведь мог бы без особого труда!

Я хотел, было, немного развернуть свои синапсы, чтобы поближе познакомиться с «чертом» но тут же услышал от беспокойного соседа:

– Сиди и не рыпайся, паря! Иначе он нас с тобой мимоходом в бараний рог свернет и не поморщится.

Вообще-то для того, чтобы понять, что передо мной маг не из самых последних, мне хватило одного-единственного взгляда на него. В режиме пассивного сканирования юноша «светился», подобно плазменной дуге мощного резака. Какие заклинания он творил, мне было неведомо, оставалось лишь возблагодарить Господа нашего, что магическая активность этого Ивэна Вериска в данный момент направлена не против моей персоны или Митрофаныча.

Несмотря на столь бурное проявление незаурядных способностей иномирянина, для стороннего наблюдателя, лишенного магического зрения, ничего вокруг не поменялось. Все так же по тротуарам Плотникова переулка неторопливо шествуют москвичи и гости столицы, а по проезжей части взад-вперед снуют автомобили. Все так же сияет теплое летнее солнце на слегка замутненном пылью и выхлопными газами небосводе.

Мирно беседующие у входа в гостиницу Алик и Зара вопиющим образом проигнорировали появление Ивэна – как весело болтали о чем-то, совершенно не относящемся к делу, так и продолжали болтать. Миновав парочку магов, ловкий проходимец вошел в здание гостиницы «Арбат». А через минуту ужасно огорченный Митрофаныч произнес окончательно упавшим голосом:

– Песец – сдох Константиныч. – И тут же пояснил: – Всё кичился перед операцией, мол, подайте мне пришлеца, я его на одну ладонь положу, второй прихлопну. Ну, Виталя, старый пердун! За базар, так сказать, наложу на тебя епитимью, врагу не пожелаешь! Отправлю в Сибирь с тамошними коррупционерами бороться. А эту сладкую парочку…

Закончить начатую мысль он не успел, поскольку вокруг вновь что-то неуловимо поменялось, будто легкий ветерок залетел в приоткрытое окно автомобиля, коснулся кожи лица и тут же, чего-то испугавшись, вылетел обратно на улицу. Как следствие – Зара и Алик прекратили пустопорожние разговоры и недоуменно воззрились друг на друга.

Причины столь неявной трансформации поначалу для меня были не совсем понятны, но в какой-то момент я осознал, что не могу коснуться своего внутреннего источника Силы. Откровенно говоря, состояние было неприятное, как будто я лишился очень важной частички собственной души. Едва лишь я это осознал, как на меня накатило. Такая тоска вдруг навалилась, как в тот приснопамятный день, когда, открыв глаза, точнее, единственный глаз, я осознал, что до конца дней своих обречен оставаться ущербным инвалидом.

– Хронокласт, – услышал я сдавленный голос Аполлинария Митрофановича. – Адская штуковина, скажу тебе, для нас – магов – нервотрепка в чистейшем виде. Не знаю, как тебе, но для меня хуже зубной боли – такую тоску навевает, хоть в петлю лезь.