Роман Глушков - Свинцовый закат

– Спасибо, ты меня здорово успокоил, – проворчал я, доставая пульт дистанционного воспламенения «сигналок». – Ну что, устроим в честь прибытия Бориса торжественный салют?

– Ненавижу шум, – признался майор, – но коли без него никак, дерзай. Зря, что ли, добро переводили?..

Две яркие красные ракеты одна за одной взмыли в небо с пронзительным свистом. Причем первая из них стартовала всего в паре шагов от крадущегося по осиннику Сим-сима, заставив его присесть от неожиданности. Еще двое следовавших за ним следопытов явно заработали себе в шевелюры немало седых волос. А то ж! И я бы на их месте струхнул, если бы у меня буквально из-под ног вылетело нечто одновременно ослепительное и оглушительное. Такие шутки и за пределами Зоны могут оставить заикой на всю жизнь, а здесь и подавно.

Однако в действительности «буяны» испугались не свистящих в унисон «сигналок», а тех последствий, какие они вызвали. Ракеты еще догорали в воздухе, когда по району, откуда они взлетели, шарахнул смертоносный свинцовый шквал. Все огневые точки южного сектора оборонительного периметра базы взялись дружно огрызаться на поднятый мной шум. Причем не только пулеметными очередями, но и ритмичным уханьем автоматических станковых гранатометов.

Парочка этих орудий вступила в канонаду последней, но проку от нее было гораздо больше, чем от всех сектантских пулеметов, вместе взятых. Гранатометчики начали сеять в осиннике и вокруг него отнюдь не «разумное, доброе, вечное», а, наоборот, безумное, жестокое и молниеносное. Всего за полминуты АГС расстреляли каждый по ленте боеприпасов и забросали отмеченный моими ракетами квадрат более чем полусотней осколочных гранат. Нам с Кальтером пришлось заткнуть уши, дабы не оглохнуть от гранатометных очередей и раздавшейся за ними череды разрывов. Даже не верилось, что весь этот хаос был порожден мной одним легким нажатием на кнопку маленького пульта.

Монолитовцы могли воспринять взлет «сигналок» по-разному: и в качестве чьей-то провокации, и как сигнал к штурму, поданный залегшим у насыпи многочисленным противником. Разбираться, кто и зачем пустил ракеты, сектантам предстояло позже. Первым же делом они нанесли по подкравшемуся противнику сокрушительный превентивный удар. А уже затем следовало не дать ошеломленному врагу передышку, проведя добивающую контратаку. При том количестве сил, которое «Монолит» всегда держал на форпосте, он мог отбросить от него зараз три такие группировки, как черепановский «Буян». И я надеялся, что, проведя артподготовку, монолитовцы, как положено, предпримут вылазку для зачистки местности от противника. Иными словами, сами того не подозревая, повоюют за наше с Кальтером правое дело.

Насколько хлопотная работа предстояла сектантам, мы пока не видели. Накрытый шквальным залпом осинник затянуло дымом вперемешку с клубами пыли. Последнее, что я заметил в бинокль, прежде чем прогремели взрывы, были драпающие во все лопатки к железной дороге Сим-сим и другие следопыты. Надо полагать, дожидавшиеся их за колком товарищи поступили так же. Стреляющие по навесным траекториям АГС оставляли раскольникам очень мало шансов укрыться от гранат в складках местности. Поэтому Черепу только и оставалось, что как можно скорее удрать из отмеченного «сигналками» района.

Дождавшись окончания канонады, я убрал ладони с едва не оглохших ушей и, толкнув Кальтера в плечо, показал ему большой палец: дескать, нехило погнали наши городских, да? Майор, как всегда, продемонстрировал в ответ свою бесстрастную физиономию и взялся за бинокль. Какого рожна он мог видеть в таком дыму, непонятно, но Кальтер обозревал округу с той же дотошностью, с какой монолитовцы проутюжили лесок из гранатометов. Я последовал примеру компаньона, хотя, в принципе, мог этого не делать. В любом случае он заметит все, что необходимо, и без моей помощи.

Срываться с места и продолжать путь на Припять в ближайшие полчаса было слишком опасно. Наоборот, нам следовало поглубже зарыться в полынь да молиться, чтобы сектанты ограничились прочесыванием колка и не совались к минному полю, на краю которого мы прятались. Однако с момента прекращения огня миновало пять минут… десять… а южные ворота форпоста оставались закрытыми. И чем больше проходило времени, тем заминка монолитовцев выглядела, как сказала бы Алиса Льюиса Кэрролла, все страньше и страньше…

Через четверть часа ветер унес дым в сторону Диких Земель, позволив нам наконец увидеть все последствия отгремевшего здесь хаоса. Гранатометы изрядно покосили подлесок и стрясли с деревьев листву, так что отныне добраться от насыпи до поселка незамеченным было невозможно. Нельзя было точно разглядеть, сколько тел лежало в придорожной канаве, но на железной дороге я насчитал растерзанные останки как минимум пяти человек. Все они решили в отчаянии перемахнуть через насыпь, чтобы спастись от града снарядов, но пали незавидной смертью, принеся себя в жертву безудержной мстительности своего командира. Наверняка среди угодивших под обстрел раскольников имелись раненые. Но, похоже, всех тех, кто подавал признаки жизни, уцелевшие «буяны» успели эвакуировать из опасной зоны до того, как осела пыль и развеялся дым.

Спустя двадцать минут группа зачистки из ворот базы так и не появилась. Кальтер указал на запад – туда, куда дул ветер, и, не высовываясь из полынных зарослей, пополз в том направлении. Я отметил, с какой искусностью он передвигается по-пластунски. Сущая змея в человеческом обличье! Или, если уж быть точным, Чингачгук Большой Змей. Я тоже на своем веку успел поползать по Зоне и натер о ее камни не одну мозоль на брюхе, но майор все равно давал Мракобесу в этой дисциплине сто очков форы. Мало того что он при этом не издавал ни шороха, так еще ежеминутно останавливался, дабы не уходить от меня в большой отрыв. Я же пыхтел, как кузнечные мехи, и старался изо всех сил не отставать от шустрого калеки, чьи пятки в буквальном смысле сверкали сейчас у меня перед носом. Вот только как прибавить ходу и при этом не наделать еще больше шуму? Вопрос на засыпку, ответ на который был мне неведом…

Догнав остановившегося в очередной раз компаньона, я обнаружил, что мы находимся у самой кромки крутого склона неглубокой балки. На другом ее берегу начиналась узкая, уходящая на запад долина, с северного края которой высился стеной подернутый осенней позолотой лес. А над ним – похожий издали на спинной плавник ерша ряд остроконечных антенн радарной станции. До нее отсюда было порядка трех километров – примерно столько же, сколько до поселка Корогод на западном краю долины. С юга ее окаймляла гряда поросших кустарником холмов – естественная граница между территориями Военных Складов и Диких Земель.