О'Санчес - Что может быть круче своей дороги?

— Почему ты плачешь? Тебе плохо? — Ванда повернула ко мне голову, примяла подушку, чтобы она не перекрывала наши взгляды, и улыбнулась одним уголком рта...

— Мне хорошо. Не убирай, пожалуйста, руку, она такая... Впервые за... последние полжизни мне так же хорошо, как в те далекие годы. Нет, нет, нет, Рик, ты не бойся, я вижу твое кольцо, я не претендую. Мы расстанемся, и это предопределено. Однако теперь, в моей шкатулке поселятся новые воспоминания. А те, прежние, по-прежнему оставшись в ней навечно, осыплются в прах... Но они все равно дороги мне и будут дороги, пока я жива... Ты видел у меня в прихожей крючок возле шкафа и вешалки?

— Гм... Видел. Я и...

— Вот именно. Этот крючок — для оружия, чтобы на него можно было повесить кобуру с пистолетом. Где бы я ни жила, даже в гостиницах, в требованиях моих менеджеров обязательно записано наличие такого крючка, хотя они и не знают, зачем это мне нужно... И репортеры никогда не знали... И с тех давних пор, как я рассталась... с одним моим другом, никто и никогда, ни единого разочка, не вешал туда кобуру.

— А я повесил.

— А ты повесил. И тогда я поняла, что схожу от тебя с ума ...

...радость и похмелье, эти неразлучные спутники порока... Куда обычно изгнанники уходят? Не выходят из дома, а уходят из дома? Кто куда: к любовнице, к прежней жене, к родителям, к родственникам, топиться, на съемную жилплощадь...

Я — в однокомнатную квартиру, единственное тайное мое имущество, приобретенное однажды, несколько лет назад, на шальные премиальные... Откуда я мог знать тогда, что покупаю ее для себя, а не для отца — небо мое было безоблачным в те годы... В те недавние, но такие далекие дни, папаша еще не казался благополучным, и я подумал: мало ли, сорвется, лишится всего, ослабнет — увезу его в квартиру и будет жить-доживать-умирать, с крышей над головой, а Шонне чего-нибудь легонькое навру... Отец прижился в социуме, немыслимо, фантастически разбогател, а квартира — все равно пригодилась... Однокомнатная, зачем мне больше? Хорошо оборудованная, хорошо отделанная, можно жить, баб водить, за компьютером вволю сидеть, носки разбрасывать... Музыку громко ставить...

Четыре раза мы встречались с Вандой, и все четыре были для меня «последними», после каждого клятву себе давал, что — вот, мол, этот — прощальный раз. И она ведь — тоже умоляла меня: Рик, хватит, пожалуйста...

«Ванда Вэй завела себе очередного дружка!» «Детектив и королева экрана», «Жаркий поцелуй в моторе!»... Выследили и плеснули желтеньким по газетным страницам... Четвертый раз был прощальным и, разумеется, грустным. Но трахались яростно, как всегда.

Ванда уехала во Францию, там ей подошло назначенное время на курс какой-то там «омолаживающей терапии», а я остался, с офисной телефонной трубкой в руке:

— Ричик, дорогой, я тут увидела во всей красе твою сверхурочную работу. Милый, ты прекрасен и фотогеничен. Она тебе хорошо платит, да?

— Кто? О чем ты?

— Не надо сегодня приезжать домой, я не приготовлю ужин. А если приедешь!.. Я уйду из дому! На вокзал ночевать! Ты понял?

— Погоди, Шонна, что за...

— Дорогой, открой электронную почту, там тебе письмо от меня, прочти, не затруднись... До свидания, дорогой, привет твоей голубке, поцелуй ее от меня.

Я прочел. Оказывается, я давно уже не «прекрасный принц» для нее, и что любовь ее почему-то закончилась, растаяла без следа, и что нас в последние годы объединяли только дети, но дети выросли, они достаточно большие, чтобы все понять, и что никто не будет препятствовать мне во встречах с ними, и что она легко обойдется без алиментов, если, конечно, я не затею делить совместно нажитое имущество... И что мир не исчерпывается одним представителем мужского пола на земле, если даже он столь неотразим и великолепен, как возлюбленный пожилой красотки мадам Вэй... И много других разных слов, которые постепенно, от строчки к строчке, заставили меня поверить в ужас наступивших времен... Фотографии поцелуев прилагаются, пять штук. Великая вещь — электронная почта.

Совместно нажитое имущество... Вот уж не думал, что услышу этот сакраментальный термин, примененный ко мне, к моей семье. Как же так... Если и у нее кто-нибудь есть — убью! Его, разумеется, она ведь мать моих детей... А ее... А — что я ее??? И за что я ее? Она, в отличие от меня, все долгие годы нашей совместной жизни... Погоди, откуда я об этом знаю, что она никогда и ни с кем? Я ведь тоже скрывал свои мимолетные шашни весьма успешно...

«...разрыв все равно был бы неизбежен, Рик, последние события только подтолкнули нас к принятию этого решения, и я вправе рассчитывать на твое благора...»

Яблонски и Анджело перевезли на мою квартирку гардероб и компьютер, вот и весь раздел имущества. Анджело — это наш молодой сотрудник, которого я сосватал в постоянные шоферы-охранники к отцу.

Я для себя так загадал: буду ждать год, буду два, и три, и десять, коли понадобится, но если все же Шонна захочет формально развестись — волчить не стану, перепишу на нее квартиру и мотор, на котором она ездит, если он к тому моменту не развалится. А моя «бээмвушка» — она моя, новенькая, трех месяцев ей нет, но она же мне по работе нужна... Скажет — и ее отдам, но она не скажет. И не вернется. Ши у меня гордая и упрямая... Только уже — не у меня. Но я все равно подожду, сколько сумею.

Совестно было смотреть в глаза детям и тестю с тещей, но с ее предками проще: избегаю встречаться, да и все, и стыда вроде как меньше, а вот дети... Элли плакала, Жан тоже... часто-часто моргал... но он парень, мужчина, несколько лет еще — и школу закончит. Устоял, не разнюнился. Я ведь не уезжаю навсегда, я ведь по-прежнему рядом, только ночую в другом месте... Они, конечно, с мамой остались, это понятно. А со мною — видеться будут.

Все как в страшном сне. На работе, разумеется, кое-что пронюхали, но они все мой нрав знают: ни с шуточками, ни с сочувствием не лезут. Отец денег предложил... Он — мне. Смешна судьба человеков. Как оглянешься вокруг — все женятся, разводятся, хлопают дверью, мирятся... Джаггер — сколько раз женат? Кошмар. И главное, как он любит шутить: «и все разы удачно!» И Ричардс, и Уаймен... Но мне здесь куда симпатичнее Чарли Уоттс: женился на заре жизни один раз — и навсегда, как это и пристало настоящему нормальному мужику... Я тоже себя таким считал...