Сергей Москвин - Предельная глубина

Итоговые результаты лабораторных исследований были записаны на последней странице, но Петровский намеренно выдерживал паузу. Он тоже не был лишен тщеславия, но, по крайней мере, как признанный ученый, заслуживал этого.

– …Во всех исследованных образцах тканей наблюдается повышенное, я бы даже сказал, запредельное содержание гормонов внутренней секреции, в первую очередь адреналина и тестостерона, провоцирующее вспышки немотивированной агрессии и жестокости. Подобный гормональный всплеск характерен для состояния аффекта. Люди в таком состоянии, как правило, невосприимчивы к боли. У них наблюдается необычайный подъем физических сил, повышается острота зрения, увеличивается быстрота реакции. Но аффект длится секунды, максимум минуты. Данная же особь… Простите, человек, – поспешно поправился Петровский. Однако, допустив оговорку, он уже сбился с мысли.

Шелест усмехнулся:

– Ничего, профессор. Вот Татаринов и Мамаев считают, что безумцы уже не люди. Поэтому вполне возможно, что ваш термин наиболее точно отражает их истинную суть. Продолжайте.

– Ну, это уж чересчур, – пробормотал Петровский себе под нос, но Зоя отлично его расслышала. Офицеры, скорее всего, тоже. – Насколько я могу судить, умерший находился в таком состоянии не менее суток. Неудивительно, что его организм не справился со столь мощным гормональным выбросом.

Шелест удовлетворенно кивнул.

– У вас все, профессор?

– Да. Если вас интересуют численные показатели проведенных анализов…

Петровский протянул Шелесту заполненный журнал, но тот остановил его:

– Я их просмотрю позже. Сейчас меня интересуют выводы.

Он повернулся к Татаринову:

– Что показало вскрытие?

– Что пациент склонен к самосожжению, – мрачно усмехнулся доктор.

В последнее время Зоя вообще не узнавала его. Откуда взялись эти мрачные шутки и куда подевались его энергия и оптимизм? Она перевела взгляд на Шелеста. Вот уж чьи глаза действительно метали молнии.

– Не забывайте, где вы находитесь, доктор, и отвечайте по существу! – грозно произнес Шелест. Зоя сразу представила его допрашивающим трясущегося от страха узника. – Что вы обнаружили до того, как обуглился труп?

– Многочисленные вздутия кровеносных сосудов, в первую очередь артерий, – унылым голосом начал Татаринов. – Изношенность сердечной мышцы, очаговые кровоизлияния в отдельные участки мозга. Полагаю, именно они стали причиной смерти. Рискну предположить, что, кроме убойного выброса гормонов, у исследуемого индивидуума катастрофически подскочило артериальное давление, что и вызвало вышеперечисленные изменения в его организме.

Доктор старательно избегал называть погибшего шамана человеком. Неужели Шелест был прав, утверждая, что и Татаринов, и Игорь не считают безумцев людьми?

Шелест как будто прочитал ее мысли.

– Все это очень познавательно, доктор, но меня сейчас интересует: обнаружили ли вы что-нибудь, что отличало умершего от других людей?

– У него в желудке были непереваренные останки детских пальцев! – повысил голос Татаринов. – Этот каннибал питался человеческой плотью! Какие еще вам нужны отличия?!

Зое стало дурно. К горлу подступила тошнота. Хорошо, что Игорь заметил это и заботливо подал ей стакан воды. Какой же он все-таки молодец! Зоя с благодарностью задержала его руку, но, когда возвращала стакан, поймала на себе ледяной взгляд Шелеста.

– Если говорить о внешних отличиях… – уже другим голосом продолжал Татаринов, – у людоеда довольно необычные глаза. Я никогда не встречал у людей таких широких, вертикально растянутых зрачков. Думаю, он видел на порядок лучше нас с вами.

– И не только видел, – впервые подал голос Игорь.

Шелест недоуменно обернулся к нему:

– Что ты имеешь в виду?

Игорь вышел на середину кабинета.

– Ты можешь представить старика, который, будучи безоружным, убил четырех взрослых вооруженных мужчин? Я нашел на поляне четыре гильзы от карабина и две от охотничьего ружья. В него стреляли шесть раз! И ни разу не попали. Причем убитые им браконьеры были не новички в обращении с оружием. А деревянное весло, которым он раскроил головы двоим из них? Я держал в руках это весло. Оно довольно тяжелое. А убийца размахивал им, как секирой.

Игоря как будто прорвало. Он говорил все быстрее:

– Вспомните часового, устроившего бойню в солдатской казарме! Караульные выпустили в него целый автоматный рожок, пока не застрелили. А мой последний курсант! – Игорь вновь обернулся к Шелесту: – Помнишь, как он скакал по стенам в больничном коридоре? Ни один человек на такое не способен, потому что это за пределами человеческих возможностей. Все эти существа только внешне похожи на людей, но они не люди. Это оборотни, лишенные человеческого разума, но наделенные необычайными способностями, делающими их чрезвычайно опасными и безжалостными хищниками!

– Скорее ненасытными, – заметил Татаринов. – Жалость животным неведома. Так же, как доброта, злость, сочувствие или равнодушие. Все это свойства человеческой натуры. А животные, в том числе хищники, повинуются инстинктам. Но нападающие на людей безумцы – не животные. Они зомби, действующие по заложенной в них программе.

Доктор хотел еще что-то добавить, но в этот момент Петровский вскочил со своего места, да так как резко, что опрокинул стул, на котором сидел.

– Послушайте себя! Вы же взрослые люди! О чем вы говорите?! Какие-то зомби, оборотни! Да, мы столкнулись с рядом фактов, которые на первый взгляд довольно трудно объяснить. Тем не менее объяснение существует! И безо всяких мифов об оборотнях и зомби!

– Профессор! – воскликнул Игорь, выступив вперед. – В Мертвом озере обитает монстр, превращающий всех оказавшихся на берегу в каннибалов, кровожадных убийц, которые, подобно хищникам, начинают охотиться на людей! Вот единственное объяснение!

– Опять! – Петровский всплеснул руками. – Игорь, я ведь, кажется, уже говорил вам, что монстр – всего лишь плод вашего воображения, галлюцинация.

– А сумасшествие Виктора, самоубийство Марины, нападение часового на казарму или шамана на браконьеров – тоже галлюцинации?! На ваших глазах нечто, появившееся в озере, методично истребляет людей, а вы упорно отказываетесь признать его существование!

– Так, – неожиданно спокойным голосом заявил Петровский. – Я ученый, материалист, а не шарлатан. Поэтому больше не желаю участвовать в этом балагане.

С этими словами он выбрался из-за стола и направился к двери.

– Зоя Дмитриевна, вы идете?

– Сейчас, Константин Львович, – пискнула Зоя, вжимаясь в стену.

Ей вдруг представилось, что Петровский сейчас возьмет ее за руку и, как провинившуюся школьницу, выведет из кабинета.